– Тьфу ты черт! – слегка смутившись, воскликнул бородач. – Прости, у меня эта фамилия прежде всего с космосом ассоциируется… Так о какой картине идет речь?
– Некоей… – уклончиво ответил парень, не сводя глаз с бородача.
– А именно? – нахмурился Геннадий Станиславович.
– Где бабло? – спокойно ответил вопросом на вопрос информатор.
– Ты что, Эдик, меня разве первый год знаешь? – недовольно пробурчал бородач.
– Не первый, господин Минчинский, – вызывающе ответил молодой человек, – поэтому и спрашиваю: где деньги? Ты же знаешь мой принцип: днем деньги – вечером стулья, вечером деньги – утром стулья, утром деньги – днем…
– Перестань трепаться! – раздраженно воскликнул Минчинский и, выудив из внутреннего кармана светлого пиджака кожаное портмоне, вытащил из него стопку банкнот. – Вот баксы! Так что это за картина и кто ее заказчик?
Парень спокойно взял протянутое и, тщательно пересчитав купюры, изложил высокому бородатому человеку интересующую его информацию. Геннадий Станиславович внимательно выслушал молодого человека и удовлетворенно покачал темноволосой головой. Все складывалось как нельзя лучше для него, и в сознании Геннадия Станиславовича моментально возник план, как провернуть щекотливое дельце, неплохо заработать и оставить с носом конкурентов…
Глава 2. Несостоявшаяся сделка
Прекрасная солнечная погода предлагала всем жителям Балашихи отправиться на природу и насладиться земными радостями. Однако кое у кого из балашихинцев были проблемы, которые прежде следовало решить, чтобы впоследствии познать эти самые радости…
Холеный черноволосый мужчина, сидя на веранде шикарного особняка, листая газеты, курил трубку и иногда посматривал на дорогу, на которой должен был появиться знакомый автомобиль с весьма ценным грузом…
В просторной комнате находились трое мужчин: владелец особняка – коротко стриженный старик, его иностранный темноволосый гость лет сорока и невысокий молодой широкоплечий мужчина в спортивном костюме.
– Так-так, харашо… – немного коверкая русские слова, удовлетворенно прошептал иностранец, рассматривая картину. – Гагарин – ошень харашо!
Пожилой человек, плохо разбиравшийся в живописи, но хорошо – в финансовых документах и огнестрельном оружии, настороженно посмотрел на иностранца.
– А ты уверен в подлинности картины? – спросил он.
Иностранец слегка повел плечами и, вытянув узкие губы в трубочку, склонил чернявую голову.
– Пошти, – ответил он, – но мы будем делать экспертиза.
Владелец особняка одобрительно кивнул стриженой головой и, сев в плетенное из лозы кресло, взял с журнального столика фужер с коктейлем.
– Можете не сомневаться, господа, – уверенно произнес молодой человек, – это подлинник, прямиком из музея.
Старик, смерив юнца снисходительным взглядом, пренебрежительно усмехнулся.
– Доверим, но и проверим, – жестко пообещал он.
Парень развел руками.
– Неужели вы думаете, что в нашем министерстве сидят несерьезные люди? – вежливо улыбнулся он.
Старик махнул рукой:
– Да знаю я твоего Артиста сто лет! Конечно, он не посмеет играть со мной в прятки, но мы должны быть уверены на сто, нет – на двести процентов, что это Гагарин Григорий Григорьевич, а не какой-нибудь Тюпкин Аристарх Никомедович.
– Вы заказчик… – спокойно ответил молодой человек.
– Вот именно, мы платим деньги, – вызывающе произнес стриженый старик и, встав из кресла, подошел к иностранцу, который все еще рассматривал картину. – Ну что, Жан?
Иностранец причмокнул узкими влажными губами.
– Да, это похоша на подлинник… – с облегчением и радостью в голосе произнес он.
Старик удовлетворенно кивнул и повернулся к широкоплечему парню.
– Так, скажешь Артисту, что мы берем товар, – сказал он. – Жду его завтра вечером, тогда обсудим все детали и рассчитаемся.
– Хорошо, – произнес парень и, поклонившись, вышел из просторного зала.
Старик подошел к иностранному гостю и, похлопав его по плечу, сказал:
– А ты не верил мне…
Иностранец вскинул брови.
– Шеловек предполагает, а Бог располагает! – невозмутимо изрек он.
Компаньоны рассмеялись, однако их веселье прервал телефонный звонок.
– Момент, – сказал иностранец и, включив сотовый аппарат, поднес его к уху. – У телефона…
– Господин Кюри? – послышался спокойный мужской голос.
– Да, – ответил иностранец. – Кто это?
– Неважно, господин Кюри, – последовал ответ. – Важно, что то, что вы ищете, находится у меня, а у вас, уважаемый, – лишь искусная копия.
Жан Кюри удивленно посмотрел на картину, потом перевел взгляд на сутулого старика:
– О шем вы говорите?
– О том, что если вы хотите получить оригинал, то назначьте встречу.
Иностранец, помявшись пару секунд, осторожно ответил:
– Я не знаю, о шем идет речь, но мне было бы интэресно встрэтиться с фами.
Из трубки донесся едва слышимый язвительный смешок.
– Хорошо, я вам перезвоню, – пообещал неизвестный.
Связь прервалась, и француз, отключив мобильный телефон, опустился на диван. Владелец особняка настороженно взглянул на иностранца:
– Что случилось?
– Это подделка!
Старик удивленно вскинул густые брови, еще более ссутулился, а на его суровом лице заиграли желваки.
– Твою мать! – воскликнул он. – Ну, я тебе сейчас устрою, клоун лысый, премьеру в цирке Шапито…
Сан Саныч Быков достал сотовый аппарат из кармана халата и, набрав номер телефона главного лицедея страны, раздраженно поднес его к уху…
Яйцеголовый мужчина, разговаривая по сотовой связи, ерзал в кресле и прилежно стирал с огромной лысины выступающий пот. Настроение было окончательно испорчено, и, даже более того, в душу закрадывалось беспокойство, смешанное с чувством опасности и страха.
– Ты что, из меня лоха думал сделать?! – орал по мобильному телефону собеседник. – Ты что мне подсунул, мудила?! Вместо оригинала – фальшивку?!
Высокопоставленный чиновник с трудом проглотил накативший комок и, промокнув лысину уже влажным носовым платком, слегка заикаясь, возразил:
– Как «фальшивку»? Не может быть!
– Может!
– Но картина висела в музее, – оправдывался чиновник.
– Значит, Миша, бардак у тебя в музее творится! – сказал воровской авторитет. – Или кто-то обскакал тебя на повороте, дорогой ты мой! Оказался, так сказать, проворнее и оставил в дураках тебя, а заодно и меня!
Чиновник озадаченно нахмурил густые брови и почесал затылок.
– Хорошо, Сан Саныч, я разберусь! – пообещал он.
– Разберись, Миша, непременно разберись и сделай это в ближайшее время, – с угрозой в голосе произнес собеседник. – И помни: не для того мы вкладывали в тебя такие бабки, чтобы ты балерин щупал и варежкой торговал!
Высокопоставленный чиновник вздохнул.
– Обещаю, Сан Саныч, что непременно разберусь, – заверил он, – вот прямо сейчас и начну!
– Разберись, дорогой, иначе я за это возьмусь, – сухо произнес собеседник, – а мне, Миша, не хотелось бы брать грех на душу!
– Я понял, Сан Саныч…
Однако вор в законе уже не слушал собеседника и отключил мобильный телефон. Михаил Николаевич снова сглотнул набежавшую слюну и принялся тереть мокрым платком раскрасневшуюся лысину, все еще недоумевая, как в музее могла оказаться копия вместо оригинала…
– И на кой хрен я согласился сесть в это кресло?! – раздраженно воскликнул министр культуры и резко встал. – Видишь ли, славы и власти захотелось! Ни славы, ни власти, один геморрой да головная боль…
Покусывая полные губы и почесывая огромную лысину, он нервно зашагал по просторному кабинету.
– Сидел бы я в театре, – бормотал мужчина, – играл бы характерные роли, писал бы детские пьески, статьи в журналы, получал бы свои бабки и не дергался в холодном поту по ночам!
Министр вернулся к столу и, усевшись в кожаное кресло, стал соображать, случилось, что из музея вместо оригинала похитили копию картины…