В точечной вспышке сконцентрировано всё: осознание мелкости, ничтожности и бессилия твоей вселенной по имени «Я», которая вот прямо сейчас исчезнет, перестанет быть, и… паралич и смирение. Или дикий, всесокрушающий протест – НЕ-ЕТ!!!
Семен полжизни проработал в краях, где медведи встречаются чаще, чем люди. Он неплохо знал повадки этих зверюшек: только что на него не нападали, не атаковали, не собирались убивать. Его собирались ЕСТЬ.
«Это вот так и бывает: понюхает, полижет, сглотнет слюну, а потом, чуть повернув морду набок, охватит челюстями голову и осторожно попытается раскусить. Клыки проткнут кости, но череп не расколется. Тогда он разожмет челюсти и аккуратно снимет передними зубами мякоть с лица. Проглотит. Слижет выступившую кровь. Потом, пристраиваясь так и эдак, чтобы не мешали клыки, начнет обгладывать голову. Нет, не для того, чтобы насытиться, а как лакомство – для удовольствия…
Это почти случилось. Не в кино и не в книжке. Со мной. Вот сейчас. Ладони еще помнят прикосновение к жесткой шерсти, еще не стерлись, наверное, остатки слюны…»
Семен сидел, курил сигарету за сигаретой и ждал, когда наконец перестанут трястись руки. За свою совсем не короткую жизнь он не раз сталкивался со смертью лицом к лицу. Или ему везло, или его спасало то, что он начинал сопротивляться раньше, чем успевал по-настоящему испугаться, – такое уж строение психики.
Желание немедленно убраться подальше от места, где случился этот ужас, даже не возникло. Желание, конечно, вполне естественное, но… Убежать от медведя нельзя – с этого Семен обычно начинал инструктаж по технике безопасности для своих рабочих после заброски в «ненаселенку». Правда, он знал, что это не совсем так: убежать можно, но только в том случае, если зверь не захочет тебя преследовать. Ну, а если захочет…
Нужно было как-то успокоиться, отвлечься, переключить мысли на что-то другое, но не думать о медведе он не мог. Поняв это, Семен решил сочинить по свежим следам новую байку, которую будет рассказывать ребятам в курилке: как к нему – спящему – подкрался медведь. «Впрочем, сколько ни насыпь подробностей, никто всё равно не поверит. Я и сам-то еще не очень верю. Значит, дело было так…»
Он дошел до описания размеров хищника и застопорился: «Что-то не то… Ребята скажут, что так не бывает!»
В недоумении Семен встал, подошел к кусту, возле которого стоял медведь, осмотрел соседний скальный выступ. «Блин, как это?! Так же действительно не бывает! Бред какой-то! Ну, допустим, американских гризли я видел лишь по телевизору, а белых полярных только издалека. Но родные мишки камчатской породы – третьи после них по размерам на родной планете Земля! А ту-ут… Говорят, что у страха глаза велики. Будем считать, что это так, и сделаем поправку… Но вот этот куст высотой аккурат с меня – порядка ста семидесяти пяти сантиметров, а зверюге он доходил до… Бред, потому что это милое существо, оказывается, как минимум на треть крупнее любого нормального медведя. Кроме того, у него был слишком крутой лоб и непропорционально массивная передняя часть тела. Такие водились, кажется, только в плейстоцене и вымерли никак не меньше десяти тысяч лет назад… Бред, и еще раз бред! Но вот след на траве: два моих ботинка помещаются совершенно свободно. И еще два поместятся, пожалуй… Стоп!! – Новая мысль штопором ввинтилась в мозг, да так, что заломило в висках. – Ботинки поместятся… Ботинки!! Черт побери, почему я в ботинках?!»
Старый геолог (как он сам себя называл) Семен Николаевич Васильев был глубоко убежден, что там, где водятся медведи, нормальные люди в ботинках не ходят – это же до первого ручья, до первого болотца! Нормальные люди в таких местах ходят в сапогах, причем не в кирзовых, а в резиновых болотных.