– Ты будешь заключать договор с нефтяниками, или мне начинать искать другую работу? Между прочим, Шеф теперь тоже у тебя в подчинении, а у него дети без копейки сидят, а внуков кормить надо.
– Это шантаж, – сказал Семен, поднимаясь из кресла. – Может, трудовой коллектив сместит меня с должности за несоответствие?
– Не надейтесь, – высунулась из-за монитора Танечка. – Не надейтесь, Семен Николаевич: мы вас любим.
* * *
Позвонил Юрка, конечно, в самый неподходящий момент – когда половина тарелки борща была уже съедена, желудок вовсю выделял сок и требовал продолжения.
– Привет, Сема! – заорала трубка слишком радостно, чтобы предположить, будто говорящий трезв. – Как жизнь?
– Спасибо, хреново, – ответил Семен. – А у тебя?
– Еще хуже! – восторженно заявила трубка.
– Врешь, – не поверил Семен. – Хуже не бывает. Но всё равно приятно, когда другим тоже плохо, – не так обидно жить. Ты откуда названиваешь?
– Как это «откуда»?! Из Нижнеюртовска, конечно!
– А-а-а, знаю: это Верхнекакинская область, Среднепукинский район, да?
Собеседник ответил фразой, в которой, кроме предлогов, цензурных слов не было. Семен с удовольствием выслушал и подумал, что Юрку он не видел уже лет шесть, а ведь этот парень (давно уже мужик, конечно) ему роднее родного брата. Они прожили почти три года в одной комнате в общежитии молодых специалистов, старательно обороняя ее от появления новых жильцов. По работе они почти не контактировали, поскольку Юрка считался восходящей звездой геофизической науки, а Семен решительно отказывал этой науке в праве на существование: он считал (и не скрывал этого!), что такой ерундой могут заниматься только те, кто не в состоянии освоить навыки полевой геологии. В общем, это было далеко не худшее время в их жизни.
А потом начались девяностые годы. В отличие от Семена, Юрка вовремя понял, куда дуют ветры перестройки. Он уволился из института и уехал туда, где жизнь начинала бить ключом, а не скисать, как в родной Конторе. По слухам, он неплохо устроился в какой-то новоявленной нефтяной фирме.
– Хорош материться! – сказал Семен в трубку. – У меня тут жена рядом сидит. Скажи лучше: на фига я тебе нужен?
– Это не ты мне, а я тебе нужен! – не унимался Юрка. – Быстро схватил ручку и записал телефон нашего представительства! Диктую…
Ничего писать Семен, конечно, не стал, хотя противостоять напору приятеля было трудно. Когда тот замолк, он спросил:
– А ты членораздельно, в смысле – разделяя члены, объяснить что-нибудь можешь?
– Объясняю: завтра после десяти по вашему времени ты звонишь в наше представительство, называешь свою фамилию и начинаешь делать то, что они тебе скажут. Короче: через неделю ты должен быть здесь!
– Счас! Уже бегу, спотыкаясь и падая! А суп доесть можно?
– Только не говори, что у тебя семья, работа и любимая собачка, которую ты не можешь оставить! У нашей лавочки агентура будь здоров! Я сделал запрос, и мне быстренько принесли распечатку. И в ней было всё, вплоть до семейных проблем твоей лаборантки. Но мне гораздо интереснее, что ты со своим чистоплюйством опять вляпался! Тебе нужны деньги! Ты можешь держать собственную семью в нищете, но других голодать ты заставить не можешь. Ведь не можешь, правда?
– Могу, – не согласился Семен, – но мне это очень больно. А что ты имеешь?
– Всё!
– А конкретней?
– Ты прямо как ребенок, Сема! В наше время хорошо живут не те, кто много работает, а те, кто умеет оказываться в нужное время в нужном месте. И говорить нужные слова, разумеется. Короче: наши атрибуты я тебе сейчас перекину по электронной почте. Ты доешь свой суп и сядешь составлять документы типового договора. Тему можешь указать любую, лишь бы там фигурировали разрезы, датирование и химический состав горных пород. Срок – три года, финансирование запрашивай максимальное, но в разумных пределах.