Скажи лучше: если эта штука существует в природе, если она работает, то почему до сих пор не вымерли всякие там геофизики, геохимики и прочие специалисты на букву «г»? Зачем вы все нужны, если совершен такой технологический прорыв?
– Ну-у, видишь ли… – замялся Юра. – Тут фокус в том, что обычные наши приборы выдают информацию, которую можно выразить цифрами, графиками… Различные методы можно комбинировать… Интерпретация может быть неоднозначной… А тут ничего этого нет, понимаешь?
– А что есть?
– Сразу готовый продукт. Ты посмотришь, какие там росли деревья, какие ползали червяки, и скажешь, стоит бурить в этом месте или нет.
– Однако! Вот всегда так с вами, с технарями: наворочают приборов, намерят всякой цифири, а в итоге всё сводится к мнению эксперта, который работает за копейки. Если бы нас, простых палеонтологов и стратиграфов, кормили как вас, то…
– …То вы бы всё и так открыли – при помощи молотка и собственных мозгов, да?
– Конечно! Помнишь историю с Кюльдинским месторождением? Я там прошелся по разрезу рудовмещающей толщи и сказал: верхний мел. И, соответственно, приличных запасов тут быть не может. От меня, конечно, отмахнулись и еще три года вели разведку. И в конце концов пришли к тому же выводу. Представляешь, сколько науки можно было бы изучить на те деньги? А что теперь? Не будешь же ты говорить, что по моему слову, не подкрепленному ничем, ваша лавочка пойдет на многомиллионные затраты?
– Семен! Что ты несешь?! Ну тебе-то какое до всего этого дело?! Договор с твоей лабораторией начальство подписало – завтра сможешь в этом убедиться. А теперь предлагают деньги тебе лично – просто так, за твою репутацию! Ты же входишь в десятку самых цитируемых авторов по региону!
– Ах, во-от в чем дело!
– От тебя не требуется даже официального экспертного заключения! Посмотрел, высказал мнение, получил бабки и слинял! А там хоть трава не расти! Понимаешь?
– Нет, – вздохнул Семен. – Никак я не привыкну к нашему капитализму. Еще один вопрос можно? Если прибор сильно новый, то почему американцы продали его такой сомнительной стране, как наша? А если он изобретен давно, то почему я ничего не слышал о виртуальных прогулках в прошлое?
– Ну… понимаешь… – Юрка оказался настолько смущен, что в одиночку хлопнул стопарь и, кажется, даже не заметил этого. – Понимаешь, Сема… Тут как-то всё не очень… Мне ведь не всё рассказали… Получается, что прибор как бы совсем новый и аналогов не имеет, но куплен он как бы у частного лица. Я, честно говоря, подозреваю, что на родине на него просто не нашлось покупателей. Хотя, с другой стороны…
– А вот это уже интересно! – Приступ сонливости прошел, и Семен решил ковать железо, пока горячо. – Знаешь что? Доставай-ка еще один стакан и зови сюда своего американца – пытать буду! Давай-давай, зови – по вашему времени еще не поздно! А я пока колбасу порежу.
* * *
По-английски Семен говорил чуть лучше, чем Юрка, но быструю речь понимал плохо – практики почти не было. Приходилось всё время извиняться и переспрашивать, просить говорить медленно и употреблять простые фразы. Стивен Линк честно старался, но хватало его ненадолго, и он вновь начинал тараторить. В сильно сокращенном виде диалог выглядел примерно так:
Семен: Простите, каков уровень вашей компетентности?
Линк (с гордой усмешкой): Очень высокий. Я принимал непосредственное участие в разработке и монтаже установки.
Семен: Кто является автором этого… гм… изобретения?
Линк: Мы – маленькая частная фирма, но у нас большое будущее. Мы делаем приборы далекого поколения. Конкуренты нас не догонят.
Семен: Ну, разумеется! Юрий показал мне ваш прибор, но я ничего не понял.