Его надежды вполне оправдались: Дороти росла на редкость благоразумной девочкой: не шалила в школе, не водилась с сомнительными личностями, не пропадала на ночных посиделках с одноклассниками и вообще считалась среди ровесников жуткой занудой.
А уж когда она всего за три года закончила Гарвард и в двадцать два года стала магистром юстиции, то осталась и вовсе без друзей, которых у нее и без того было немного.
– Я рядом с ней чувствую себя полной дурой! – заявила Кэтти, одна из бывших подружек, весьма премиленькая штучка, не утруждающая себя излишним образованием. – Зачем ей столько знать, если она благодаря папочке уже обладает несколько сотнями миллионов долларов? Вот я не могу позволить себе иметь океанскую яхту, а она может!
– У нее что, есть океанская яхта? – поразилась Мэрилен, еще одна бывшая подружка. – Никогда об этом не слыхала!
– Я не сказала, что она у нее есть! – сварливо уточнила Кэт. – Я говорю, что она может позволить себе ее иметь!
– Да пусть ее, – отмахнулась ее собеседница, – зато мы с тобой красотки, а она так себе. Ни рыба ни мясо.
Кэтти приободрилась.
– Это точно. Но и дурнушкой ее не назовешь. Когда она улыбается – просто обаяшкой становится.
Мэрилен небрежно повела плечиком.
– Да она и улыбаться-то толком не умеет! Вечно серьезная и унылая. Смотреть противно. На нее из парней никто и внимания-то не обращает! И вообще, ну ее! Что нам, поговорить больше не о чем?
Подружки заговорили о своем, позабыв про богатую неудачницу.
Не ведающая об этом разговоре Дороти безмятежно заправляла кофейный аппарат, по утрам они не тревожили прислугу, обходясь своими силами, когда мистер Гюнтер вдруг неодобрительно воскликнул, что-то вычитав в своем смартфоне:
– Никогда не понимал этих английских аристократов. Странные они люди. Ну, разорился, приняв неверные решения, и что? Любой может ошибиться. Нормальный американец распродал бы все, что у него есть, и начал жизнь сначала. А эти пытаются поправить свои дела выгодной женитьбой. Слабаки.
– И кто это такой? – равнодушно спросила Дороти, только чтобы поддержать вялый разговор.
Мистер Гюнтер вернулся к закрытому было сайту.
– Некий Пол Крист, виконт Вестверли.
Рука Дороти дрогнула, и она просыпала несколько кофейных зерен мимо кофемашины. Ничего не заметивший мистер Гюнтер с брезгливой гримасой продолжил:
– Находится в отчаянном положении, как пишут в «Сплетнях из жизни британской богемы». Изо всех сил пытается спасти родовое поместье, но кредит никто не дает. Представляешь, он потерял все при крахе банка Паркинсона. Круглый дурак. Все умные люди свои деньги оттуда забрали за год до банкротства.
Дороти помолчала, осмысливая поразительную новость, машинально запуская кофемашину. Дождавшись, когда из нее потекла ароматная жидкость, налила по чашечке себе и отцу, села за стол, подала одну ему, отпила из другой и протянула:
– Я была в замке Вестверли, весьма красивое место. Мне понравилось. Жить там очень приятно. Парк невероятно хорош. Я могла бы гулять там целыми днями.
Мистер Гюнтер хохотнул и лукаво предложил:
– Ты вполне можешь предложить свою кандидатуру на этот конкурс невест, раз уж поместье Вестверли так пришлось тебе по сердцу. Думаю, ты опередишь и миссис Оливер, и мисс Крафт, они обе уже упомянуты среди желающих стать виконтессами и называться «миледи».
Об обеих Дороти была наслышана и прониклась к лорду Вестверли глубоким сочувствием. Обе дамы обладали на редкость склочными характерами, несокрушимой уверенностью в своей перманентной правоте и весьма приличным состоянием. К тому же обе неоднократно побывали замужем.
– И ты не будешь против? – осторожно спросила Дороти. – Мне бы хотелось попытаться.
– Да пожалуйста! – весело позволил ей мистер Гюнтер, ни на миг не поверивший в это абсурдное заявление. – Пытайся сколько хочешь. Но для чего тебе нужна эта старая развалина?
– Виконт Вестверли вовсе не развалина, – воспротивилась Дороти. – Он молодой и красивый мужчина. Я видела его, когда пять лет назад путешествовала по Англии. Мы осматривали его поместье в Сомерсете, это графство, расположенное на юго-западе Англии. Я тебе о нем рассказывала, ты не помнишь?
– Я не запоминаю то, что мне неинтересно, моя дорогая, – прервал познавательную речь дочери мистер Гюнтер. – Ты же знаешь, я не любитель забивать свою голову ненужными мне сведениями, она не безразмерная. И я имел в виду не самого Пола Криста, а его поместье. К чему тебе эти развалины?
– Это не развалины, папа, а историческая ценность, – терпеливо объяснила Дороти, ощущая горячечное нетерпение в груди. – Там красиво и интересно. Замок просто великолепный. И у него даже есть имя – «Холодный ветер».
– «Холодный ветер»? – скептически повторил отец. – Там и впрямь холодно и ветрено? А привидения там водятся? – заинтересовался он, ехидно ухмыляясь. – Ты их видела?
– Не знаю, водятся или нет, – тихо вздохнула дочь. Иногда отец несколько раздражал ее своим специфическим чувством юмора. – Об этом нам на экскурсии никто не говорил. Но в хозяйскую часть замка нас и не пускали.
– Вот наверняка и не пускали, что там полным-полно привидений! – жизнерадостно заключил мистер Гюнтер. – Чтоб никто из шебутной молодежи на них не покусился. Это наверняка самая ценная часть этой никому не нужной рухляди. – И добавил, скептически сморщив нос: – Не понимаю, чего эти английские аристократишки так цепляются за груды старых развалин, которые давным-давно пора снести.
Ухватил кусок белорыбицы в тонком рисовом тесте, торопливо его сжевал, в один глоток допил кофе и торопливо направился к дверям, заявив, что он опаздывает в офис.
Дочь лишь покачала ему вслед головой. До начала рабочего дня было еще полтора часа. На дорогу отец тратил не более получаса, демократично добираясь до Сити на подземке, считая, что так гораздо быстрее, чем поверху на личном автомобиле. Он во всем демонстрировал своим подчиненным ответственное отношение к порученному делу, показывая в этом личный пример. Потому и рабочий день в его компании начинался гораздо раньше времени, прописанного в договоре о найме служащих.
Убрав со стола, Дороти не спеша привела себя в порядок и вышла из дома. Ее небольшая юридическая контора располагалась через улицу, на Мерсер Стрит. Сохо дорогой район, этого у него не отнять, но зато безопасность и престиж тех, кто здесь жил или работал, была стопроцентно гарантирована.
В принципе, Дороти могла бы и не работать, как делали многие из ее обеспеченных знакомых, но сидеть дома, не зная, чем заняться, было не по ней. Она, как и отец, была весьма и весьма деятельной особой.
Основанная ею фирма располагалась на первом этаже старого дома во второй линии, за магазинами. Она не бросалась в глаза, чего Дороти и хотела. Ее вполне устраивало, что здание было основательным, добротным и тем, что в старушке Европе называли «благородным».
В ее офисе, кроме нее, работало восемь человек, все юристы с образованием не ниже магистра. Создавая деловую репутацию, первые дела она вела для отца. Зарекомендовав себя надежным и компетентным специалистом, Дороти стала получать предложения сначала от деловых партнеров мистера Гюнтера, а потом и от других фирм. Самые сложные и ответственные дела брала себе, потому что ей это было интересно, другие, попроще, отрабатывали остальные сотрудники.
На работу она пришла без десяти девять. Все уже были на своих местах и радостно приветствовали своего босса. Кофемашина на пять литров уже работала вовсю, ее секретарша, милая немолодая дама миссис Честертон, или, как она просила себя называть, попросту Коралли, привычно поинтересовалась, нужно ли принести ей кофе и получила ожидаемый отказ.
Из всех сотрудников только Дороти жила рядом и ходила на работу пешком, тратя на это десять минут неспешным шагом, все остальные выходили за час, а то и больше, и пользовались метро, благо станция подземки была неподалеку.
Мисс Гюнтер никогда не страдала тем, что зовется тупой фанаберией. Если ее работники будут лучше работать, перекусив для начала на рабочем месте, то так тому и быть. Поэтому все спокойно, без оглядки на строгого босса, пили кофе, заедая его кто чем: – кто сэндвичами, кто различной сдобой, купленной в соседней пекарне.