На побережье началась высадка десанта. Людей и припасы по расчетам штабных придется перевозить до утра. Спустили шлюпки, весла ударили по волнам, первые десятки пехотинцев в синих мундирах с желтыми поясами торопливо попрыгали в море, высоко поднимая над водой штуцера вышли на галечный пляж. Дальше синела озерная гладь, прикрывающая место высадки с юга. Длинные колонны вооруженных людей устремились от побережья. Через час шлюпки и баркасы успели сделать по нескольку рейсов. На берегу накопилась почти тысяча бойцов при трех орудиях. Шведы торопливо ставили лагерь. Белоснежные, серые палатки одна за одной вырастали всего в сотне метров от линии прибоя вблизи небольшой сосновой рощицы, задымились первые костры. За время морского перехода солонина и сухари успели страсть как надоесть, брюхо требовало горячего, приготовленного на огне.
– Воздушная тревога! – громко крикнул с заросшего соснами холма поставленный наблюдателем штуцерник.
На горизонте появился похожий издали на летящую на огромной высоте громадную птицу воздушный хищник. На этот раз он прилетел один.
Зазвучали громкие команды офицеров, над побережьем тревожно забили сигнальные барабаны, пронзительно запели горны. Каролинеры подожгли найденное поблизости сырое сено и навоз, клубы вонючего дыма скрыли лагерь. Торопливо стуча по каменистой балтийской земле ботинками, шведы строились в плотные формации, готовили штуцера. Залпового огня moskovit опасаются, но драться не пришлось. Воздушный корабль не стал приближаться к шведскому лагерю. Покрутившись немного в высоте, откуда прекрасно виден шведский стан и высадка десанта, moskovit улетел на юг в направлении Риги.
Карл Двенадцатый, стоя на носу многовесельной шлюпки, полной грудью вдыхал напоенный морем и сосновыми ароматами воздух. На нем сине-желтая форма без знаков различия, грубые, солдатские сапоги с высокими голенищами, на голове черная треуголка. С бока свисает длинная шпага. Шесть отборных гребцов с каждым взмахом весла приближали долгожданный берег. Море обдавало каскадом соленых брызг, солнце грело спину. Его любимые каролинеры быстро и организованно строили лагерь. Юный король был счастлив и горд своими солдатами. «Разве есть в мире хоть кто-то кто сумеет сравнятся с шведами и их войском? А Mastergrad… а что Mastergrad? В Прибалтике по сообщениям шпионов всего три десятка людей из будущего. А штуцера как у петровских войск в достатке и у шведов, зато дух у потомков викингов неизмеримо сильнее. Нет сомнения, он вновь победит!»
– Здесь, – произнес король и повернул длинную голову к сверкавшему на полуденном солнце стальной кирасой генералу Реншельду. Затем ткнул ухоженным пальцем в направлении лагеря, – Мои каролинеры повторят царю Петру полученный moskovit в истории Mastergrad нарвский урок!
Каролинская пехота (или каролинеры) – отборный военный экспедиционный корпус, служил шведским королям примерно с 1660 по 1721 годы.
Генерал патетически простер руку к своему повелители. В глазах готовность растерзать любого за короля-победителя, воскликнул:
– Клянусь Ваше Величество что все так и будет и, вы вновь прославите наше отечество. Всего за год вы несколькими молниеносными ударами повергли во прах троих серьезных противников, Данию, Саксонию и Речь Посполитую. Все Европа говорит о Вашем полководческом даре! Я уверен, что с божьей милостью мы водрузим знамя Швеции над варварским Кремлем. Слава королю!
Ветер к ночи сначала стих, затем поменял направление и принялся яростно гнать волны к берегу. Это затруднило высадку, но до вечера тысячи славных несгибаемой храбростью и воинским умением каролинеров высадились на негостеприимный берег. Оставив на охрану часовых, лагерь уснул.
«Бабах!» – пахнущая дорожной пылью и конским потом шинель полетела на пол. Король опрометью соскочил с аскетичной походной постели, в какой он ночевал с тех пор, как отправился в победоносный поход на столицу Дании Копенгаген. Он должен быть примером подчиненным в скромности и усердию в служении Швеции! Голые ступни коснулись ковра, выстилавшего землю, очумело затряс головой. Колеблющееся пламя медной светильни подсветило аскетичную впадину щеки, породистый большой нос с горбинкой. Дальние углы палатки тонули во враждебном мраке. Бросил взгляд на походный стол, на нем лежал циферблат часов мастерградской работы. Три часа ночи! Он прислушался. В лагере происходило что-то непонятное. Тяжелые шаги сотен бегущих людей. Крики. Ночные птицы со свистом разрезали воздух проносясь над шатром. Совсем рядом испуганно затявкала собачонка, судя по голосу из тех, что дамы возят с собой в каретах. Испугалась бедная неожиданной суматохи.
«Что это? Взрыв? Неужели взлетели пороховые склады? Тогда ни о какой осаде Риги и речи не может быть! Он присел обратно на кровать. Или нападение на лагерь? Надо срочно узнать, что случилось!»
– Ваше Величество! Разрешите войти! – послышался из-за тонкой парусиновой преграды взволнованный голос дежурного камердинера.
«Бах, Бах, Бах!» – нестройно выпалило не меньше роты, уж в этом Карл разбирался изрядно.
– Заходи! – воскликнул король, – что случилось, откуда взрыв и, кто стреляет?
Край парусины тотчас откинулся. Заглянувший в королевскую опочивальню придворный, в руке яркая мастерградская лампа. Сизобритое лицо перекошено от испуга. За ним вестовой – телохранитель, ростом под самый верх палатки, из роты, которую готовил еще давний перебежчик из Mastergrad. Что именно произошло придворный знал не больше своего короля. С помощью камердинера Карл быстро натянул вычищенные ботфорты и темно-зеленый сюртук, на котором в нескольких местах виднелись заштопанные следы от попаданий пуль и ядерных осколков.
Спокойным шагом, сдерживая нетерпеливый блеск глаз он вышел из палатки. Сущий ад. Испуганные крики, команды офицеров, разрозненные выстрелы слились в чудовищную какофонию войскового лагеря, на который неожиданно напал враг. Люди мечутся между палатками в неверном свете факелов. Тьму лишь слегка развеивает полная луна на безоблачном, усыпанном звездами небе, между которыми суетливо шарят световые столбы прожекторов, да жадно пылающие огни в кабельтове от берега. В ярких и кровавых сполохах пожаров видно, как матросы на кораблях-неудачниках бегом тащат тяжелые лари, мелькают лопаты, бросающие песок на пылающие палубы. Вот один из прожекторов зацепился за диковинную птицу, повел ее, уже более не выпуская. Да это вновь мастерградский воздушный корабль!
Карл закипел от негодования. Царь Петр трус, бесчестный трус! Проклятый московит! Он боится открытой встречи со шведской мощью! Вместо того чтобы встретится в честной битве, царь Петр использует нечестные способы: воздушные корабли Mastergrad. Карл по-королевски проигнорировал тот факт, что сам использовал в сражении при деревне Клишове воздушные аппараты. Уста юного короля изрекли такое выражение, какое он не должен был знать. Неслышно подошедший адмирала Ватранг довольно крякнул.
– Залпом пли! – откуда-то издали послышался смутно знакомый королю голос.
«Бах, Бах, Бах!» – донес ветер звуки недружных выстрелов.
Вскоре воздушный хищник повернул в сторону открытого моря и скрылся в ночном мраке. До утра лагерь так и не заснул, разбирались в ущербе, нанесенном коварным противником. Худшие опасения Карла Двенадцатого о взрыве пороховых складов, к счастью, не сбылись, но ночной налет обошелся шведам потерей еще четырех кораблей и что особенно досадно, сгорел новейший линейный корабль первого класса Enigheten, на котором он прибыл на этот негостеприимный берег. Весь день Карл ходил мрачный. Угнетали не только потери, короткий сон на походной постели не принес ни облегчения, ни отдыха. Он разбил всех врагов, но вместо того, чтобы наслаждаться плодами шведской победы он был вынужден гоняться за голодными саксонскими фузилерами и пьяными польскими гусарами от Варшавы до Дрездена, а теперь еще придется учить проклятых московитов! Ну что же, он готов! Не зря всю зиму батальоны готовились к войне с применением оружия пришельцев из будущего. Записки о военном деле, оставшиеся от беглеца из Mastergrad, Чумного, очень пригодились. Верные каролинеры научились воевать по-новому. Король Август, потеряв пушки и знамена, погиб в битве, теперь очередь царя Петра!