Перекрестившись, Гриша поклонился иконе и, развернувшись, вышел на улицу. Подобрав лопату, он обошел церковь и знакомой тропинкой направился к месту, где находились могилы всей его семьи. Медленно пройдя вдоль крестов, Гриша поклонился могилам и, добравшись до края ряда, судорожно всхлипнул. Вспомнив сказанное в записке, Гриша все понял окончательно.
Отец всегда любил их мать и даже на пороге смерти сделал так, чтобы могилы их были рядом. Еще будучи в силах, он выкопал себе могилу и, почувствовав, что умирает, пришел сюда сам. Подойдя к краю ямы, Гриша заглянул на дно и снова заплакал. Отец нашел в себе силы переодеться в чистое белье, свою лучшую черкеску и подпоясался поясом, украшенным серебром. Именно так хоронили казака, если тело его могли доставить домой.
Не было только домовины. Сил отца не хватило на то, чтобы сколотить гроб. Он просто лег на дно ямы, накрыв лицо выбеленной холстиной. Отступив от могилы, Гриша с силой всадил штык лопаты в холм земли. Он засыпал могилу, плача и не замечая собственных слез. Насыпав холмик, парень утрамбовал его лопатой и, оглянувшись, увидел новенький крест. Даже об этом отец успел подумать, мелькнула мысль. Не было только дощечки с именем.
Утро очередного дня принесло Грише новые силы и доброе настроение. Умывшись, парень спустился в погреб, решив не тратить время на готовку. Круг колбасы, кусок сала, лук, помидоры и огурцы с огорода, что еще нужно молодому, выздоравливающему организму, чтобы почувствовать себя сильным? Поев и запив завтрак очередной порцией травяного настоя, Гриша занялся подготовкой к походу. Обшарив весь дом, он собрал пару смен белья, запасные портянки, новые сапоги, папаху, отцовскую бурку и новенькую черкеску, которую выправил ему отец перед началом мора.
Не было только огнестрельного оружия. Куда делись отцовский «смит-вессон» и трехлинейный кавалерийский карабин, Гриша так и не понял. А ведь еще был дедовский штуцер и пара кремневых пистолетов, оставшихся от прадеда. Сложив все, что собирался забрать с собой, на стол, парень с сомнением оглядел кучу добра и, мрачно покачав головой, тихо проворчал:
– Пока не окрепну, мне все это не утащить.
Говорить в голос, пусть едва слышно, он начал еще прошлым вечером. Гробовая тишина, поселившаяся в доме, пугала его. И если днем звуки с улицы еще хоть как-то разгоняли эту тишь, то вечером от нее становилось жутко. Сообразив, что после болезни еще слаб, Гриша взял со стола отцовскую нагайку и, перебирая в пальцах петли сыромятной кожи, сказал:
– Ну, подруга, выручай. Помоги сил набраться.
Это была не бредовая фраза и попытка убедить самого себя. Едва научившись крепко стоять на ногах, Гриша получил от отца маленькую плеточку, с которой и начал тренировать тело. Казачий спас. То, что стало для казаков настоящей вершиной воинского искусства. Сначала подростки учились работать нагайкой, а потом, войдя в полную силу, получали в руки шашку. Это было нечто среднее между пляской и боем с собственной тенью.
Недаром в руках опытного казака нагайка являлась таким же оружием, как кинжал или шашка. Пальцы парня коснулись кончика плети и нащупали небольшую свинцовую гирьку. Один удар таким оружием в нужное место, и противнику конец. Чуть улыбнувшись, Гриша покосился на кошель и неожиданно для себя понял замысел отца. С огнестрельным оружием в городе его сразу бы прихватила полиция. Ведь никаких бумаг у Григория не было. Лишь запись о рождении в церковной книге станицы. А нагайка для любого казака – это как борода для мужика. Почитай у каждого есть.
Выйдя во двор, Гриша скинул рубаху и, выпрямившись, закрыл глаза, припоминая каждое движение знакомого с детства танца. Потом его тело, похудевшее за время болезни так, что только ребра торчали, плавно сдвинулось с места – и в воздухе засвистела нагайка. Если бы кто-то заглянул в этот момент через тын, то увидел бы, как голый по пояс парнишка движется по утоптанному двору в странном, рваном ритме, то и дело нанося удары нагайкой невидимому противнику.
Сколько это продлилось, Григорий не знал. Он вынырнул из боевого транса с последним ударом нагайки. Ноги от слабости подгибались, руки дрожали, а грудь разрывалась от недостатка воздуха. Таким слабым Гриша себя никогда не чувствовал. Отдышавшись, он удрученно покачал головой и, облившись колодезной водой, вернулся в дом. Нужно было отдышаться, передохнуть и поесть. С момента, как он пришел в себя, чувство голода стало его постоянным спутником. А еще нужно было глотнуть травяного отвара.
Разрывая крепкими зубами очередной круг колбасы, парень вспомнил про оставшуюся курицу. Налегать сразу после болезни на мясо было неправильно, но телу требовалось топливо. Эту фразу он услышал от заезжего землемера. Именно тогда он в первый раз в жизни увидел повозку, движущуюся без лошади. Автомобиль – так называлась эта странная телега, гудевшая на всю станицу и вонявшая керосином так, что хотелось зажать нос и чихнуть.
По молодости лет Грише было интересно все новое, так что появление такого чуда он не пропустил. Испросив разрешения у землемера, он внимательно осмотрел странную повозку, очень быстро сообразив, как она поворачивает и от чего колеса крутятся. Ходивший тут же кузнец только одобрительно хмыкал, слушая высказывания паренька. А потом, зазвав Гришу в кузню, дал в руки старый кремневый пистолет, спросив:
– Посмотри внимательно. Сможешь сказать, почему не стреляет?
Гриша несколько минут крутил оружие в руках. Даже несколько раз взвел и спустил курок, отводя ствол в угол кузни. Глядя на него, кузнец только одобрительно кивал. Наконец, парень сообразил, что что-то не так со спусковой пружиной. Не было достаточного удара кресала по кремню. Услышав ответ на свой вопрос, кузнец только удивленно покрутил головой и, забирая пистолет, сказал:
– Надумаешь кузнечному делу учиться, приходи. Рад буду. Есть у тебя чутье к механике.
– А ведь это мысль! – вскинулся Гриша. – Нужно будет по приходе в город походить по кузнечным и оружейным рядам. Может, кому подмастерье и нужен. Всяко лучше будет, чем простым конюхом. Но и конюхом тоже неплохо. Посмотрим, что раньше подвернется. Торопиться мне особо некуда.
С этой мыслью он доел колбасу и, поднявшись, отправился на задний двор. Отловив последнюю курицу, он сварил очередной чугунок супа и, отставив его в сторону, принялся печь лепешки. Благо муки в ларе было с избытком.
Покончив с домашними делами, Гриша снова принялся перебирать собранные вещи. Потом наступил вечер, и уставшее от непривычных нагрузок тело потребовало отдыха.
Так он прожил полторы седмицы. На десятый день, окончательно убедившись, что болезнь ушла, а тело окрепло почти до прежних статей, парень решил уходить. Дальше тянуть было нельзя. Уложив вещи в старый отцовский сидор и прихватив походную кожаную суму, в которую сложил продукты в дорогу, Гриша еще раз огляделся и с досадой хлопнул себя ладонью по лбу. А флягу-то под воду забыл! Быстро обшарив сундуки, он достал со дна самого большого дедову серебряную флягу в кожаной оплетке. Самое то, что нужно казаку в дальнем походе.
Добыл дед ее в Крымском походе, сняв с самолично убитого турецкого бея. Испокон веков казаки воевали и войной жили. Много православных голов в том походе полегло, а кто выжил, с добычей вернулись. Вот и дед с того бея кроме фляги много всякого добра снял. С того и поднялась семья. Хоть и раньше не бедствовали, а все одно с той добычи и волов прикупили, и коня. Встряхнувшись, Гриша положил флягу на стол, решив наполнить ее, уже покидая дом. Утренняя вода, хоть и из колодца, а все равно куда вкуснее и холоднее, чем набранная днем.
Едва только солнце поднялось над станицей, Гриша уже был на ногах. Закинув сидор за плечи, он повесил суму с продуктами на левый бок, а нагайку сунул за пояс. Не забыл Гриша и пару ножей, найденных в дедовом сундуке. Кованные под булат, острые, что бриться можно, и с отличным балансом, годным для метания. У колодца он наполнил флягу свежей водой и, подперев дверь отчего дома поленом, вышел со двора. Но прежде, чем отправиться в путь, парень дошел до церкви и, пройдя на погост, остановился перед могилами семьи.
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...