За те полтора года, что были прожиты без Полины, Павел с головою ушел в работу и с горем своим справился на удивление быстро, вовсе, впрочем, не потому, что зачерствел душой. Просто любимой это горе бы не понравилось, она вообще не любила выставлять напоказ чувства, может, это было профессиональное, а, скорее всего – вполне искреннее желание не выставлять на чужие глаза своего личного счастья. Чтоб не сглазили.
Не помогло, увы…
Однако горя уже давно не было, осталась лишь мягкая грусть, да вот цветы рядом с фотографией, в вазочке. И еще – работа, работа, работа!
Кстати, надо бы купить кабель – пятьдесят метров хватит.
Чу! Ремезов вздрогнул – показалось, что Полина на портрете сурово нахмурила брови… ну, как же – старший следователь прокуратуры все ж таки!
А кабель он сегодня же купит! Вот прямо сейчас съездит в Смоленск и…
Нет, для начала глянуть почту – что там прислали коллеги? Со вчерашнего дня не смотрел, и было такое ощущение, что – прислали, и нечто важное.
Ну, да – так и есть! Дождавшись, когда загрузится рыжая лисица «Мозилла», молодой человек открыл входящие… и возликовал душой!
Графики! Наконец-то Мишка прислал графики!
Мишка – Михаил Полонский – это был старый друг, психолог и историк, которого исследования Ремезова задели за живое, да так, что Михаил и сам стал помогать, явно обрадовав Павла – исторической психологией вообще-то в России мало кто занимался. А ведь даже наши родители – не говоря уже о более ранних предках – воспринимали окружающий мир совсем не так, как мы. А взять средневековых людей, древних… По сравнению с современными людьми – они абсолютно иные, при всей внешней схожести… да и насчет схожести тоже еще проблема. Взять любого дворянина века семнадцатого, поставить, рассмотреть пристально… любой скажет – урод! Икры – толстенные, как у слона (от каждодневной верховой езды), руки в предплечьях – такие же мускулистые, причем правая явно больше левой (шпага!), остальная же мускулатура крайне неразвита. Взглянуть – тихий ужас! Ну да, никаких анаболиков и «качалок» не было, развитые мускулы – это к простонародью.
Графики!
Волнуясь, Павел наложил присланное Мишкой на снятые со своего мозга кривые… Что-то совпало… что-то нет…
Господи, неужели все же хоть с чем-то совпало? Интересно – с чем? То есть – с кем…
Оп-па! С Сократом пролетел… ёшкин кот, а было бы приятно! Как и с Сенекой – увы…
Зато вот – Аттила… М-да… И еще – Субэдей-багатур… нечего сказать, хорошая компания! И вот – Стефан Баторий, Меншиков…
Ремезов понимал, конечно, что все Мишкины графики и прикидки основаны лишь на том, что известно историкам, и все же было как-то обидно, что, скажем, с Аттилой он, Павел Петрович Ремезов, может вступить в резонанс, а с Сократом – нет… Рылом, что ли, не вышел? Или, точнее – мозгом.
Интересно, а если, как и собирался, резко увеличить силу тока и напряжение, то… то можно ли будет хотя бы на какое-то время оказаться в теле Аттилы? Да, наверное, можно. И не наверное, а – на самом деле, зря, что ли, затеял эксперимент!
А вообще, если честно, Павел хотел бы срезонировать (так он это все называл) в себя самого. На полтора года назад или чуть раньше, когда Полина еще… Эх, а вдруг получится? Почему нет? Поднять напряжение и силу тока…
Да! Кабель срочно купить. Ровно пятьдесят метров – столько до трансформаторной будки.
В будку Ремезов проник, ежели выражаться романтически – «под мягким покровом ночи», а если же использовать термины, принятые в среде Полины – «воспользовавшись недостаточной видимостью в условиях вечернего времени суток». С замком провозился недолго – все ж таки технарь, физик – отпер, посветил фонариком, присоединил «крокодилами» и, переведя дух, вытер рукавом джинсовой куртки выступивший на лбу пот.
Кабель лег, как придется – через забор, по грядкам, меж яблонями – Ремезова это по большому счету не интересовало, к утру он собирался закончить и все «следы преступленья» убрать.
Потому сейчас и спешил – успеть бы!
Уселся живенько к компьютеру в кресло, нахлобучил на голову металлическую сетку-антенну (собственное изобретение, которым очень гордился, но пока никому не показывал – «обкатать» надо было).
Так… Сила тока… Есть! Напряжение… наверное – так. Да, на первое время – достаточно. Павел улыбнулся широко и открыто, словно Гагарин перед отправкой в космос… Гагарин, кстати, тоже отсюда, со Смоленской земли.
Улыбнулся, прищурился и точно по-гагарински прошептал:
– Ну, поехали, что ли?
Щелчок… Треск… С силой сдавило голову… перед глазами поплыл голубоватый дым…
Голубоватый дым сигарет заполонил всю комнату, пусть и большую, пусть и балконное окно-дверь было распахнуто в ночь, все равно – в комнате находилось слишком много народу – молодые, богемного вида парни, девушки. И все курили!
– Марсель, старик, ты что, отключился?
Нал лежащим на диване Павлом… над тем, в чьем теле он сейчас был – участливо склонилась светловолосая девушка, не очень красивая, но вполне миленькая и обаятельная, в потертых джинсиках-клешах и длинной клетчатой рубашке в обтяг. Странная мода… У всех – клеши, поголовно – джинса – куртки с «лапшою», туфли на каблуках. Нет, вон тот очкарик с красным шарфом – в желтом вельветовом пиджаке. И тоже в клешах. Все парни – волосатые, музыка играет – вон и проигрыватель – здоровущий! – винил крутят… «Дип Пёрпл». Павел хоть в музыке не очень-то разбирался, но классику рока знал. Что-то помнил с детства, а к чему-то – к «Стратовариус», например – приобщила Полина.
Не иначе, как в семидесятые занесло! Куда вот только?
– Марсель, друг мой, да проснись же!
Рядом на диван, едва не пролив на Павла красное вино из прихваченного с собою бокала, плюхнулся тот самый очкарик в желтом пиджаке. Тряхнул шевелюрой:
– Перепил, что ли? Или чего покруче принял? Lusy in the Sky with Diamonds?
На ЛСД, что ли, намекает? А похоже на то. Вот так попал – в наркоманский притон! Угораздило же… То-то имена здесь какие-то странные – Марсель…
– Соланж, за вином на кухню сходишь?
Соланж опять же… Да, странные. Интересно. Как этого очкастого чувака зовут? А и спросить вот прямо так, внаглую!
– Чувак, а ты кто?
– Ха! – собеседник, казалось, ничуть не удивился вопросу, лишь только развеселился, захохотал даже. – Ну, ты даешь, старик! Я ж Этьен, друг твой! Хорошо, хорошо, не парься – Соланж сейчас вино принесет… да вон она уже!
Девчонка принесла вино, присела рядом:
– Я сказал, чтоб «Джетро Талл» поставили. Люблю «Джетро Талл», хоть тебе, Марсель, и не нравится.
– Чего же не нравится-то? – ответил за Павла Этьен. – Это он все Полетт позабыть не может, вот и грустит. Да и перебрал, видно. Может, не надо тебе уже больше вина? Пойдем-ка лучше на балкон выйдем.
– А я что говорила? – встрепенулась девушка. – Лучше б в ресторан пошли. Я знаю на Бастилии один хороший, он недавно открылся…
– На Бастилии много хороших…
– Так я о чем? Или можно ближе, на Монпарнасе – «Ле Дом», «Ля Куполь», «Ротонда»…
Поправив смешные роговые очки, Этьен удивленно присвистнул:
– У тебя, Соланж, лишние деньги завелись? Ты б еще в «Максим» позвала!
Девчонка пожала плечами:
– Ну, предложила же – на Бастилии.
– Вина-то дайте! – Ремезов, наконец, открыл рот, озадаченно раздумывая – а на каком языке здесь все говорят?
Монпарнас, «Ля Куполь» – по всему выходило, что на французском! Но Павел-то его не знал, хоть во Франции бывал неоднократно и один, и с Полиной. Не знал… Но вот, похоже, что разговаривал. И все понимал.
Да-а… удивительно – почему так? Значит, все же не полный резонанс происходит? Или – просто в данном случае так вот произошло? Почему? Слишком велико напряжение? Сила тока? Странно… и требует последующих размышлений. Именно, что последующих – сейчас голова кружилась, и все происходящее вокруг воспринималось словно в тумане, в бреду. Видать, Марсель сегодня принял на грудь немало.