Никто не говорил, как именно я должна его ласкать. И мне бы, наверное, нужно стараться закончить поскорее, но в меня будто вселился мстительный бес, потому что я то довожу его до пика, то останавливаюсь. Я не закрываю глаз, а вот веки Доминика прикрыты и подрагивают от сдерживаемого внутри напряжения. На одном движении член под моими ладонями пульсирует, а вервольф вздрагивает, издавая протяжный стон.
Который не успевает стихнуть, когда мир перед глазами переворачивается: вервольф подтягивает меня вверх. И, прежде чем успеваю слово сказать, впивается в мои губы властным поцелуем. Коротким и жестким.
Его рука сжимает мою грудь, скользит вниз по животу, а внутри меня все сжимается от напряжения. Сердце ухает вниз, потому что завершение дня станет совсем «прекрасным», если он решит продолжить, но Доминик отстраняется так же резко.
– Зачем? – выдыхаю я. Хотя все во мне продолжает подрагивать.
– Чтобы скрепить сделку.
Я должна чувствовать облегчение от того, что добилась своей цели, или наоборот, отчаяние, а, кажется, не чувствую ничего. Этот день выпил меня досуха.
Доминик выпил меня досуха.
– Сегодня я занят, – с сожалением произносит он, приводя себя в порядок. – Но мы продолжим завтра.
Я вскидываю голову.
– Завтра ко мне вернутся те головорезы.
– Об этом можешь не беспокоиться. Дай руки.
На автомате протягиваю ему ладони, и Доминик вытирает их платком. Такая забота больше напоминает издевательство, чувство такое, что меня обманули.
– И это все? – спрашиваю я, отталкивая платок. – Я могу не беспокоиться?
– Да.
– Я приеду, когда появятся какие-то новости.
– Завтра, – повторяет он, отходя к письменному столу. – Мы увидимся с тобой завтра, Шарлин.
– Катись к бесам!
Наверное, у меня окончательно сдают нервы, потому что я бросаю Экроту это в лицо и вылетаю за двери.
Наверное, он мог бы меня догнать, но не делает этого. Я сбегаю по лестнице, перепрыгивая через ступеньки и выбегаю под дождь, но даже не чувствую его холодных злых капель.
Завожу мотор и благодарю того, кто придумал автоматические ворота, выпускающие меня из западни.
Меня колотит, а в пальцах до сих пор отзывается тепло кожи верфольфа.
Может, все это было зря. И нужно идти в полицию с тем видео.
Но только спустя несколько миль я понимаю, что забыла телефон в кабинете Доминика.
Глава 3
Сказать, что я ругала себя страшными словами – ничего не сказать.
Если видео из магазина можно было восстановить, то клятва альфы осталась у Экрота. Я все просрала! Потому что бежала оттуда так быстро, будто за мной волки гнались. Впрочем, сегодня грозил мне только один волк, и он как раз за мной не бросился. А заставить себя вернуться в его дом я просто не смогла. Хотя надо было! Надо было забрать телефон, но я струсила.
Позорно струсила!
Приехала домой и стояла под горячим душем, пока кожа не стала пунцовой. Вода смыла дождь и пот, но отказывалась вымывать воспоминания, как я касалась Доминика, и на что вообще согласилась.
На что, собственно?
Секс с одним вервольфом взамен безопасности своей семьи. Я давно не девочка, чтобы падать в обморок от таких условий, но сам факт, что приходится расплачиваться собой, выворачивал меня наизнанку. Это, а еще то, что приходится зависеть от Доминика.
Я рухнула на кровать и всю ночь просыпалась от того, что мне казалось, что под моими окнам воют волки. А когда все-таки проваливалась в сон, то мне снились желтые пугающие глаза вервольфа.
Не удивительно, что на следующий день я чувствовала себя отвратительно и выглядела примерно так же: бледность еще больше подчеркивала синяки под глазами. Поэтому, когда вошла в магазин позже обычного, поймала сочувствующий взгляд Рэбел.
– Может тебе взять отпуск, Чарли? – предлагает помощница. – На недельку.
Я застываю, так и не дотянувшись до почты, которую мы складывали в коробку на стойке.
– Рэбел, ты же знаешь, сколько у нас сейчас работы. Какая неделька?
– Но у тебя личные обстоятельства. Дэнвер…
– Туда ему и дорога.
– Чарли!
Может это было неправильно, но больше всего сегодня я злилась на Дэнвера. Потому что он умудрялся доставлять мне проблемы даже с того света. Хотя нет, больше всего я злилась на себя! Потому что однажды связалась с вервольфом и решила, что у нас с ним любовь до гроба! А теперь вынуждена платить по счетам.
Я заглядываю в коробку с почтой и натыкаюсь на продолговатую коробочку, обитую черным бархатом и перевязанную алой лентой. На белоснежной карточке только мое имя.
– Что это? – интересуюсь у Рэбел. – Бомба?
– Надеюсь, что нет, – хохочет помощница.
– Жаль, бомба решила бы все мои проблемы.
– Больше похоже на подарок от поклонника.
Это заставляет меня поперхнуться воздухом, а вот подруга нетерпеливо топчется возле стойки и сверлит глазами коробочку.
– Рэбел, давай работать, – говорю я, за что получаю недовольный взгляд.
Когда же она, наконец-то отходит, я быстро стягиваю ленту с коробки. На кроваво-красном, как и лента, атласе лежит мой телефон, внутри тоже карточка, и на ней написано от руки:
Твои гарантии
У Доминика размашистый, но твердый почерк. Я отмечаю это, поспешно открывая галерею. Только наличие видео с клятвой альфы меня ничуть не успокаивает, наоборот, когда в наушниках звучит его уверенный голос, я едва не роняю телефон на пол.
Потому что это значит, что наша с ним сделка остается в силе. Обратного пути нет.
Сегодня у нас назначена встреча.
Когда и где – в послании не сказано. Эта неопределенность портит день, и лишь работа помогает избавиться от мыслей о Доминике. Я нагружаю себя так, что то и дело ловлю беспокойные взгляды помощницы.
– Со мной все в порядке, Рэбел.
– Не в порядке, Чарли.
– В порядке!
– Ты только что поставила «Баллады черных степей» в раздел с медицинской литературой.
Бесы! Этой книге действительно здесь не место.
– Что тебя волнует? – спрашивает она. – Дело не только в Дэнвере?
Я могу ей рассказать, более того – хочу рассказать. Но чем меньше Рэбел и ее семья замешаны в этом, тем лучше. Сегодня, а может завтра, у меня будет информация о долге Дэнвера. Экрот подтвердит или опровергнет слова про десять миллионов, но уже сейчас лучше перестраховаться.
Этот звонок – на случай, если долг существует.
– Прим Лоран? Это Шарлин Брайс. Вы по-прежнему заинтересованы в приобретении моего магазина?
С этим типом мы впервые столкнулись год назад, когда о моем магазине написали в «Прайме», популярном журнале Крайтона о городской жизни. Его назвали культовым, ламповым и донельзя атмосферным, и это стало лучшей рекламой. К нам повалили толпы, но не только клиентов, а желающих приобрести мой бизнес. На самом деле тогда я получила десятки предложений, но услышав «нет», все тут же отставали. Прим Лоран был настойчивым: он говорил, что влюбился в магазин с первого взгляда и с завидной регулярностью интересовался, не передумала ли я. Я, конечно же, не передумывала, потому что книги были моей отдушиной, если не смыслом жизни.
До вчерашнего дня я не собиралась с ним расставаться.
– Прима Брайс, какие хорошие новости! Мы можем обсудить все за чашкой кофе. Например, завтра за обедом. Вас устроит?
Я соглашаюсь: завтра так завтра. И ловлю напряженный взгляд Рэбел, которую от меня отвлекло появление клиентов. К счастью, она не слышит мой разговор с Лораном, иначе бы наверняка вышла из себя. Рэбел и ее семья – еще одна причина, по которой я не хочу расставаться с магазином. Продать его – значит, лишить подругу работы.
Да и не собираюсь я его продавать! Но услышать, во сколько Лоран оценивает его сейчас, нужно.
– Не увиливай от ответа, Чарли!
Помощница подкрадывается ко мне так внезапно, что я чуть не роняю на нее толстенную книгу с описанием моды во времена первых цивилизаций. Остается только вздохнуть и ответить: