За полгода до исчезновения передовик горного производства выехал по наградной путевке в Латвию. Там по рассказам очевидцев познакомился с последователями учения Николай Константиновича Рериха «Живая этика». После продолжительных бесед с приверженцами «Новой религии» принял от Агни-Йогов соответствующую литературу. После отпуска вернулся домой на ИЛ- 86. ИЛ-86 являлся тогда новым словом советского авиастроения. Вскоре супруга и знакомые перестали его узнавать. Оставаясь внешне, как и прежде, высоким, поджарым мужиком, Савельев изменился душой. Стал малоразговорчивым, коротая досуг в уединении, за книгой в руках. О чем-то напряженно думал, мало обращая внимания на двух сыновей и супругу. Но, к радости последней, бросил курить и выпивать. А вскоре отказался и от мясной пищи.
После безуспешных попыток поговорить с женой и соседом об «Иерархии света», совсем замкнулся в себе.
Двухмесячный отпуск горняка закончился, и Савельев вышел на работу – взрывать глубоко под землей рудные пласты.
Странное поведение победителя соцсоревнований заставило начальника смены отправить его на медкомиссию. Психиатрический вердикт гласил – взрывником быть не может! А вскоре, намаявшись на непыльной работе по выдаче и приему шахтерских фонарей, уволился с рудника добровольно и окончательно, используя появившееся время для походов в район Темной. Покончил, как ни странно, с охотой и рыбалкой, занимаясь теперь в тайге сбором лекарственных растений и критикуя бывших коллег по азартному, браконьерскому, таежному промыслу.
Затем и вовсе перестал контактировать с ними.
Время от времени получал повестки с просьбой посетить местного психиатра, что и равнодушно выполнял, со временем обретя в докторе некоего единомышленника.
Однажды в сентябре ушел копать на Темную элеутерококк, да так и не вернулся. Показания свидетелей на эту тему имелись в уголовном деле.
Геннадий Вачура, по прозвищу Леший, знал, что пропавший жив и здоров, но об этом, по просьбе последнего, молчал, именуя его в своих мыслях «Отшельником», встречаясь с ним в долине двухвершинной горы.
Там бывший мастер взрывного дела, на километровой высоте, вырыл в корнях огромного кедра просторную землянку с невысокой бревенчатой надстройкой, да и жил в ней уже почти двадцать лет, питаясь кедровыми орехами, грибами, ягодами. В период весеннего голода спускался к речке, выуживал из нее горную форель и глотал ее живьем. Зверье не трогало Отшельника на вершине Сихотэ-алинского перевала. При встречах с Лешим он излечил последнего от болезней желудка и позвоночника, делясь с ним сокровенными знаниями, «на основе которых построен весь материальный мир».
Ни с кем другим Отшельник не встречался, скрываясь в зарослях при приближении охотников-промысловиков с лайками.
Охотникам при Социализме платили небольшую стабильную зарплату плюс сдельщина от добычи!
Охотничьи собаки распознавали запах три дня назад прошедшего здесь тигра, выгоняли на карабины и ружья кабанов и медведей, но не чуяли притаившегося в двух шагах человека. Леший приносил ему одежду, спички, соль. И как-то получил в благодарность золотой самородок, величиной с мужицкий кулак.
Старожил этих мест Геннадий Вачура никогда не слышал о существовании на горе, под названием Темная, залежей золота. Да и геологоразведка еще в пятидесятых исползала Темную вдоль и поперек.
Однажды Савельев рассказал Вачуре о взрыве небоскребов в Нью-Йорке. На следующий день Леший включил свой черно-белый допотопный маленький «ящик» и увидел рассказ Отшельника во вчерашнем изображении. Язык почему-то не поворачивался спросить у Савельева, ни на счет золота, ни на счет присутствующей у того в голове информации. Леший с детства не привык задавать лишних вопросов, а в данном случае, тем более!
Супруга в мыслях давно похоронила Савельева. Сыновья выросли и разъехались, о чем Отшельник как-то и сказал Вачуре, чему тот уже не удивился.
Глава 5. Учитель химии. 11-б.15 сентября.
Кто-то из учеников любил Кихкахина, а кто-то и недолюбливал. У школьников разные симпатии!
Кихкакин, как три года назад, развелся с женой и переехал из большого города в район. Детей у него, в короткой супружеской жизни, так и не появилось. Становившийся, редким секс, так и прошел у них без последствий. Разные взгляды на происходящее – «Она любит осень, он любит лето!» – заставили их обратиться в ЗАКС с просьбой о расторжении брака. Далеко в Кавалерово находился полупарализованный отец, требующий ухода. Кихкакин снял жилье в соседнем подъезде и сильно уставал от встреч с нервным и требовательным отцом. Утешало одно – чувство выполняемого сыновнего долга! Однако старался реже посещать взбалмошного родителя.
Кихкакин пытался познавать жизнь в ее высокой духовной интерпретации. Высокий, худощавый, с очками на бледном лице; с внимательным, глубоким взглядом больших голубых глаз – он нравился многим девушкам.
Учитель шел в кабинет химии по коридору третьего этажа. Свеже постеленный паркет чуть резко, но приятно пахнул, поскрипывая под вышедшими из моды ботинками, с затертыми толстым слоем сапожного крема трещинами на старой, но натуральной коже.
– Андрей Вячеславович, когда пойдем на вершину?– в очередной раз, начиная задавать этот вопрос еще с прошлого года, спросила его Лена из 11-б.
Кихкакин уже давно предложил ребятам этот поход. И заинтересованность школьников возрастала со временем.
– Уже решено, Лена! На эти выходные идем. Сообщи всем желающим – пусть после занятий соберутся в кабинете химии.
– А куда пойдем?!– обрадовалась длинноногая Лена.
– Пока никуда. А если договоримся, то пойдем на Темную.
– Вау!!! Пошла говорить со своими!– ее спортивный зад удалился в противоположную сторону.
После занятий, в химкабинете собрались участники будущего восхождения на гору, возвышающуюся в небо двумя вершинами, и носящую имя – Темная!
– Поход будет не легким. Если нет возражений, то выдвигаемся в субботу. Сбор на центральной площади в 10.00. До темноты мы должны успеть подняться как можно выше и разбить лагерь.… А на рассвете продолжим подъем, – Кихкакин поправил указательным пальцем очки,– У кого имеются палатки?
– У меня есть двухместка,– сказал, учащийся последний год, рослый кингбоксер Павел.
– И у меня двух,– добавил одноклассник Сергей, кучерявый крепыш, на полголовы ниже Павла, выросший в семье закоренелого рыбака и охотника, скончавшегося от рака легкого прошедшей зимой.
Умер отец очень быстро. Неизлечимая болезнь «сожрала» крупного, краснощекого водителя маршрутного такси буквально за месяц.
Отец часто брал Павла на горные реки Сихотэ-Алиня, где они ставили сети на сему и горбушу, ловили на «мушку» ленка, а на «ручейника» дергали пеструшку и форель.
– Хорошо!– подумав, сказал Андрей Вячеславович,– Берите свои палатки. Девчонки втроем в одну двухместку, Павел с Сергеем в другую, а я?! В свою – одноместку. Кто-нибудь из вас ночевал в тайге?
Парни высокомерно улыбнулись, а Настя, Юля и Лена синхронно качнули головами – «нет»!
– У кого есть спальные мешки?
– У моего папы,– ответила округлая, всегда жизнерадостная, подвижная Настя.
– А папа не запретит тебе поход?
– Никогда!– Настя, от удивления, даже качнула своим широким задом. Груди ее, параллельно с локтями, опирались о парту. Взгляд Кихкакина зацепился за ее движущиеся формы… Настя как-то смущенно улыбнулась,– Кстати, когда я была маленькая, папа рассказывал мне легенду про эту Темную…
– Какую?– заинтересовался учитель.
– Когда-то давно, один из заехавших в Кавалерово чужеземцев изнасиловал русскую девушку. Горняки поймали его и вывезли на Темную…, а там предали мученской смерти. Но он выжил и превратился в этого…
– Кого?!– одновременно спросили Юля с Леной.
– В черта,– Настя как-то смутилась,– И он, это, бегает по тайге и всех волчиц, коз…, ну это…, и потом родятся от них страшные мутанты.
– Чушь какая-то!– перебил Кихкакин,– Откуда ты это взяла?