Обнажалась Маша примерно раз в недельку все лето. Она снимала одежду еще на крыльце дома. Потом ходила по огороду в чем мать родила, либо спала на полотенце, где-нибудь на открытом месте, дабы загар был хорошим, полноценным. От таких картин я кайфовал, уже желая с ней познакомиться как-нибудь, и замутить в реале.
А вот зимой я узнал, – Маша умерла. Рассказали соседи, выдвигая различные версии, начиная с тяжелой болезни и заканчивая несчастным случаем типа сломанной шеей, когда девушка грохнулась со стула, что-нибудь доставая из шкафа. После такой новости я перестал даже смотреть в соседскую сторону. Но меня смущало окно Машкиного дома, выходившее к моим окнам. Другими словами, если я буду глядеть наружу, то буду встречаться глазами с окошком, где когда-то бухали алкаши и ходила голая толстушка.
Нет, это не проблема. Ну стоит дом и пустует. И хрен с ним. Самое страшное случилось чуть погодя.
Со смерти Маши прошло несколько недель. Ближе к вечеру я как-то посмотрел в соседское окно и, сразу же, почувствовал прилив адреналина, узнав значение народной фразы «у страха глаза велики». Темная женская фигура подобно тени стояла за полупрозрачными шторками. Она такая же пухлая по телосложению, а лицо или то, что виднелось в темноте, белело, как размытое пятно. Страх плотной массой давил на меня, я ни то, чтобы не знал, что предпринять, как реагировать. Я просто боялся, раскрыв глаза во всю ширь, как кролик перед гипнотизирующим взором удава.
Спас меня от этого наваждения телефонный звонок. Смартфон гудел, как паровоз. Нравился мне просто гудок паровоза, вот и поставил такой сигнал. Подпрыгнув на месте, я кинулся к столику и схватил мобильник. Это с работы. Спасибо начальнику, а то и не знаю, что бы со мной было…
Когда говорил с шефом, тот раздраженно приметил, что я какой-то глухой тормоз и на все вопросы отвечаю, словно идиот. Я как бы в шутку пояснил, что видел призрака в окне. Что ж, шутка или не шутка, а привидение исчезло, когда я осмелился поглядеть второй раз.
Это не конец истории. Я видел ее еще несколько раз. Именно по вечерам. Сначала боялся до усрачки, затем сообразил, что, скорее всего, это кто-то поселился на место Маши. И вот мне кажется, что там типа призрак стоит. Я подумал о том, что это баба просто медитирует по стойке смирно, как солдат на посту, или что-то типа того.
Закончилось все тем, что ночью я попал в больницу, потеряв сознание. Думаете, эта бестия в соседнем окне меня так напугала, открыв шторку? Вы почти угадали, но нет….
Я помню, как ночью пошел в туалет по малой нужде. И остановился у окна. Зачем я это сделал, не знаю. Мог бы мимо пройти, благо до туалета несколько метров. Но вот тормознул и повернул голову. И увидел опять этого призрака в женском мертвом теле.
Она… или оно… стояло прямо у моего окна, практически в упор. Как если бы, представьте, вы подошли к чужому дому, встав очень близко к оконному стеклу. Но тут аткое дело, ведь вы человек. А она самый настоящий призрак, так как узнал Машу.
Точно не помню, что было дальше. Кажется, я заорал и выбежал на улицу. Как рассказали потом соседи, меня они же и нашли утром, без сознания, валявшимся на дороге. Подумали, что я помер. Но это просто был обморок. Тем не менее, я получил сотрясение мозга, при падении стукнувшись головой. Это ладно. Пройдет.
А вот эту жуткую фигуру за окном, так близко находившуюся напротив меня, я запомнил на всю оставшуюся жизнь. Я иногда просыпаюсь в холодном поту, так как вижу ее во сне. Страшная, искаженная, с размазанным лицом, с темными глубокими провалами вместо глаз… она стоит и смотрит на меня. Это Маша, но уже ни та миленькая пухляша в огороде. Она смотрит неотрывно, пронзая насквозь, поглощая меня, пожирая мою сущность… я принимаю снотворное. Оно позволяет спать крепко, чисто проваливаясь в ничто. Однако приходится снижать дозы, дабы не стать наркоманом. И тогда призрак возвращается. И с каждым новым сном она стоит всё ближе…
Туалетный раб.
Я люблю извращения. Обожаю, например, подглядывать за красивыми женщинами в туалете.
Однажды забрался в выгребную яму, только недавно выкопанную рабочими. Сделал это ночью. Само собой, туалетная будка с женским значком на двери уже имеется, поблескивая свежей краской. Только вот сама яма с ответвлением или местом, откуда копатели лезли наружу, если заканчивали ровнять стенки углубления и лепить к ним кирпичи на глиняном растворе. Далее эту часть забрасывали, огородив досками в виде стенки. Короче говоря, делали стенку, наглухо изолирующую выгребной отстойник, куда и писали женщины, не забывая так же какать.
Я выбрал удачное время и забрался в яму. «Запуск» туалета для клиентов намечался утром. И я стоял там и ждал, уставившись в дыру. Ближе к утру мои любимые госпожи стали прибывать. Первая дама пописала, подарив мне желтый приятно пахнущий душ из теплой мочи. Она и не подозревала, что какое-то ничтожество пьет ее жидкость.
Потом еще несколько женщин сделали тоже самое, садясь на корточки. Ну и под конец дня я, как самый счастливый извращенец, получил большой кусок говна, упавший мне прямо на лицо. Я подставил свою отвратную рабскую рожу специально, ожидая эту манну небесную. Размазав по лицу вонючее дерьмо женщины, я дышал этим и очень тихо шептал «Спасибо Госпожа! Спасибо Госпожа за такое вкусное говно!».
Наслаждался я до самой ночи. Там уже мало кто заходил из женщин, ибо на пляже стало темно, холодно, да и я замерз. Конечно же, я успел кончить пару раз, именно под струи мочи одной из женщин. В лицо ведь не видел, смотрел лишь на попу, на сокращающееся выходное заднее отверстие и красивую сладкую киску. У всех она разная, но каждая могла бы похвастаться своей изюминкой… например, одна из них была очень мохнатая, другая с родинкой, а третья настолько пухлая и рослая, что часть наружных «крыльев» свисали на целый десяток сантиметров. Моча обильно смачивала эти висюлечки, и мне очень хотелось их обсосать, как леденцы. Трудно понять, кто на меня испражнялся, то ли молодая школьница, а то ли какая-нибудь старая дева лет пятидесяти. Это неважно. Важно то, как я принимал на себя этот золотой дождь вместе с бриллиантовым калом.
В общем, мне очень понравилось быть таким вот молчаливым рабом, поганой тварью и туалетной дырой для Госпожей. И если вдруг какая-то женщина унизит меня, я буду счастлив. Пописав мне в рот, заставив выпить все это… если она после такого выдавит в пасть послушного рабского животного свое сильно пахнущее говно… это вообще за пределами счастья. Это невообразимое счастье, высший уровень позволения со стороны Госпожи. И, знаете что, видимо, сам дьявол-извращенец решил наградить меня за мою безмерную любовь к женщинам, за раболепство, за тайное желание быть их унитазом. Ведь я готов на все, ради Госпожи. Я рискнул и залез в отхожее место. Риск оправдался.
Как там говорят, идеала не бывает. И это не только про характер человека или какое-то завершенное дело с вылезшими наружу ошибками, недочетами и минусами. Само приключение тоже не идеально. И я далеко не умнейший и опытный извращенец. Напившись урины, наевшись «шоколада», я почувствовал себя худо. Заболел живот. Я читал о том, что кушать отходы жизнедеятельности нельзя. Ведь это токсичное скопление веществ и микроорганизмов, которые не просто так выводятся из организма человека. И, все равно, я возжелал угодить Госпоже, словив в полете ртом темные куски, кое-как разжевав и проглотив. Рвотные позывы пытались сказать: выгони эту гадость из желудка. Но как я мог?! Это же драгоценное говно Госпожи! Нет, пусть оно остается во мне. Я потерплю.
И терпел. Пока от боли не скрутило так, что я упал в лужу мочи и потерял сознание. Или уснул? Не знаю. Я не врач. Пришел в себя я спустя долгое время, как мне кажется. В дыре наверху постоянно светит яркий участок деревянной крыши туалета. Понять сложно, день сейчас или ночь. Боли в моем раздутом животе поутихли, потому меня не особо волновало, какое время суток снаружи. И, похоже на то, рабочие закопали выход, не проверив, есть ли я тут. Оно к лучшему, – мое место тут, в этой темной выгребной яме. Глаза, привыкнув к темноте заметили новую насыпь и поставленную загородку, отсюда я и сделал выводы о «замурованном» ответвлении. Я совершенно не против этого… жить и кушать каловые массы Госпожи – разве это не счастье? Извращенцы поймут меня и позавидуют.