Друзья по несчастью. Часть вторая - Чук Павел

Друзья по несчастью, часть вторая

Глава 1

Меня мутило, но сигнал внешнего анализатора спасательной капсулы, приятно помигивающий зелёным индикатором, немного привёл в чувство. Сознание постепенно прояснялось. Тошнота отступала.

«Значит, я не разбился при спуске, но самое главное – планета пригодна для жизни! Индикатор горит зелёным сигналом, не жёлтым, показывающим условно пригодную для существования окружающую среду и, тем более, не красным – агрессивную. Повезло! Но, где я?»

Дотянулся до рычага аварийного открывания спасательной капсулы. С шипением защитный колпак отстрелился, и яркий дневной свет на некоторое время меня ослепил.

«Надо выбираться, но почему капсулу раскачивает, как будто она стоит на шарнирах».

– Что ж такое! – не сдержался, выругался, после того как осмотрелся. Вокруг, куда только простирался взгляд, вода. Много воды. Из-за этого и спасательная капсула равномерно раскачивалась на волнах, хорошо, что несильно.

«М-да. Попал. И не поймёшь куда плыть».

Дотянулся и зачерпнул забортную воду, попробовал – солёная.

«Ещё лучше! Я что, в океан упал?! И что делать дальше?»

Вернулся к датчикам анализаторов спасательной капсулы. Убедился, что все показатели в норме, кроме одного: индекс гравитации фиксировался ниже привычной на двадцать четыре процента.

«Я-то думал, почему всё так легко даётся, и отстегнуться, и подняться и, держась одной рукой перевалиться через борт, и вернуться назад в ложемент капсулы. Ну что ж, легче будет плыть. Надо определиться только в какую сторону».

Затягивать с выбором направления не стал. Сначала попробовал плыть в спаскапсуле, но нормальных вёсел не было и даже с учётом моей, на четверть повысившейся силой, это действие оказалось бесполезным. Пришлось разоблачиться из скафандра и остаться только в нижнем белье и спасательном жилете. Хорошо, что погода тёплая, но не жарко.

Светило расположилось высоко в зените, но определить время года или, какие на планете особенности погодных условий, мне не удалось. Бортовой компьютер капсулы определить своё местоположение относительно известной карты Галактики не смог, а соответственно и эта планета была неизвестна.

В очередной раз осмотрелся и определил для себя направление куда плыть. Вдалеке, на границе радиуса обнаружения, бортовой сканер капсулы зафиксировал неподвижный объект, а когда удалось рассмотреть тёмную полоску, я предположил, что это суша и, не дожидаясь ухудшения погоды, прыгнул в воду.

Плыл долго, часто отдыхая. Хорошо, что из-за пониженной силы тяжести физические нагрузки давались легче. Когда солнце зашло, я, падая от усталости, выбрался на песчаный пологий берег, с трудом отстегнул спасательный жилет, поднялся чуть выше линии моря, и рухнул без сил, провалившись в беспамятство.

***

– Гурдун! Ступано вара! – услышал первое, когда очнулся. Попробовал пошевелиться, но руки оказались связаны сзади, а на голове плотный мешок, который не давал возможности рассмотреть, что происходит вокруг. Чувствовал, что лежу на чём-то твёрдом и, наверно, меня везут в повозке.

– Я – Павел Кенгирский! Представитель Альянса! Развяжите! – сказал, откашлявшись, но мои слова потонули в гулком гоготе.

– Павлос! Ог Павлос! Ха-ха-ха. Гуано верана павлос.

– Павлос, ситарно генирта вухуно.

Хохот раздавался со всех сторон, но повозка не останавливалась, продолжала движение.

Сколько времени меня везли неизвестно куда, не понял. Под мерный скрип повозки несколько раз проваливался в забытьё. Через надетый на голову мешок не понимал, день сейчас или ночь. Когда в очередной раз очнулся, разболелась голова, хотелось пить и есть. Я хоть и подкрепился перед заплывом, и с собой взял немного съестного из аварийного запаса, но времени прошло достаточно, и жажда, и голод давали о себе знать.

– Есть кто? Развяжите, мне в туалет надо! – сказал, почувствовав, что повозка остановилась, но в ответ вновь услышал непонятную речь. Меня подхватили под руки, сдёрнули с повозки и поставили на землю. Сняли с головы мешок, и мой взгляд упёрся в тело, облачённое в кожаную одежду. Поднял глаза вверх. На меня, сверху вниз, скалился человек высоченного роста, метра два с лишним, не меньше.

– Гударо, гударо, – проговорил он, подталкивая меня в спину. Удивляться пришлось недолго. Как только глаза привыкли, увидел, что вокруг меня, также с завязанными руками, стоят шестеро высоченных аборигенов, а чуть поодаль ещё десяток, облачённых в подобие военной формы и с оружием. Они между собой о чём-то громко говорили, но тут же притихли, когда появился солидно одетый пожилой мужчина. Пришёл к выводу, что прислушиваться к разговору не стоит, всё равно ничего не понимаю, и осмотрелся, куда же я всё-таки попал.

Мы, семеро, стояли, выстроившись в шеренгу возле повозки на небольшой, расчищенной от камней площадке, ограниченной с трёх сторон деревянным забором метра в четыре высотой. А с другой стороны, куда только не простирался взгляд, скалистая порода. Обломки камней, гружёные повозки накрытые тканью, брошенные в кучу инструменты, а невдалеке, в ряд, неказистые бараки.

«Я что, в каменоломню или на рудник, какой попал?» – пришла ужаснувшая мысль. По лицам стоявших рядом неизвестных мне аборигенов, понял, что дело дрянь. Все, кого я только видел, выше меня не менее чем на голову, а если определить средний рост из тех, кто рядом, то выходило, что он составляет не менее двух метров двадцати – двух метров тридцати сантиметров и это при моём метре семьдесят с хвостиком.

«Прям, баскетбольная команда собралась!» – ухмыльнулся я, но подошедший солидно одетый мужчина ткнул в меня своим пальцем и что-то спросил.

– Не понимаю, – мотая головой, но, не делая резких движений, отвечал незнакомцу, – не понимаю, говорю. Я, капитан Павел Кенгирский.

В этот раз смеха, или какой-либо бурной реакции на мои слова не было. Только незнакомец ухмыльнулся, что-то пробормотал себе под нос и, повернувшись к кому-то в форме, сказал: «Мисаро павлос. Ого неро локсата умас».

Тот недовольно кивнул, но, видимо, они пришли к соглашению. Меня вместе с остальными отвели в барак, где было столько народа, что дышать от спёртого воздуха становилось трудно. Нашёл себе место, где можно было присесть, облокотился спиной к стене, закрыл глаза и попытался сосредоточиться, проанализировать то, что со мной произошло: «Понял, что какой-то причине меня выбросило в неизвестный сектор Галактики и не факт, что той, где идёт война между Альянсом и Планетарным Союзом. Я выжил, что уже само по себе неплохо», – улыбнулся, когда промелькнула эта мысль.

«Планета пригодна для жизни, моей жизни. Она населена аборигенами высоченного роста, но с массивной мышечной массой я никого не видел. Но это и неудивительно при такой силе тяжести. Внешне, туземцы, выглядят такими же, как и я, только высокие. Голова, две руки, две ноги. Черты лица, кожный, волосяной покров – всё идентично. Язык не понимаю, судя по степени развития, примерно, начало нашей эры на Земле, но точно судить об этом пока не могу, так как слишком мало ещё видел и, считай, ничего не знаю. Из положительного: я жив, здоров. Из отрицательного: даже не знаю, наверно, меня в рабство продали», – пришло на ум самое точное определение, которое само напрашивалось исходя из произошедших событий: нашли на берегу, связали, доставили на рудник, продали. Я сам видел, как солидно одетый мужичок отсчитывал монеты или, что у них тут в ходу.

Что ещё, да. Язык не знаю, пожалуй, тоже отрицательное и мне приходится сдерживать себя в движениях, искусственно замедляя их, чтобы не выглядеть слишком быстрым и резким. Пока не привык к пониженной силе тяжести, хоть, тренировки в Академии и проводились при сниженной гравитации, но то тренировки, а тут постоянно».

Из раздумья вывел толчок в плечо. Открыл глаза. Стоявший в лохмотьях немолодой абориген что-то говорил и, объясняясь знаками, звал за собой. Пришлось отвлечься от размышлений, встать и пойти за туземцем.