Звездолёт «Серёга» - Казьмин Анатолий Антонович

– бормотал я в такт шагам.

Я бежал по пустому километровому коридору заброшенной космической станции, размещенной в огромной каменной глыбе, летящей где-то в космосе. И даже и не спрашивайте – понятия не имею, где именно. И да, да, знаю – стишок совершенно бредовый. Но никто и не собирался отдавать сие произведение на конкурс юных талантов, да и вообще он не предназначался ни для кого, кроме меня. Это дядька сочинил и заставил меня вызубрить еще несколько лет назад. Эх, дядька, дядька…

Ага, вот и конец коридора, заканчивающийся ангаром. Там сейчас скучает спасательная капсула, на которой четыре месяца назад я чудом добрался до этого явно милитаристического сооружения. Не, оружия тут не было. Не то что какой-нибудь мега-пушки, из которой здорово лупить по вражескому звездолёту, самоуверенно идущему на тебя в атаку, но я не нашёл даже захудалого бластера или импульсного пистолета. Но и без всякого оружия всё вокруг выдавало принадлежность станции к армии. Причем, к армии Союзного космофлота. Это такое официальное название военного флота содружества планет, населённых выходцами с Земли. Чистота, порядок, ни окурка, ни порванного ботинка, пылящегося под стеной, а сами стены еще и выкрашены где-то до середины в позитивный зеленый цвет, а выше, захватывая и потолок сверкает белая краска. Кто кроме военных может потратить столько краски на такой длиннющий коридор без особой нужды? Зато – порядок. Ну и надписи на дверях отсеков прямо указывают на бывших обитателей станции: «Казарма № 1», «Оружейный отсек», «Зав. складом прапорщик Сердюков» и ниже пояснение, нацарапанное чем-то острым: «Козёл». Не знаю я никаких Сердюковых, но с народом спорить не буду, поверю на слово.

Так, теперь обратно рысью марш! Последний забег и будут обязательные мои десять километров, как только доберусь до своего жилища. Потом – душ, спасибо заботливым интендантам, воды на станции с избытком, а потом можно будет браться и за завтрак.

Я загрохотал по металлическому полу берцами, экспроприированными с одного из складов и снова забормотал стишок сначала:

Вызубрил я этот стишок так, что мог отарабанить его без запинки хоть спросонок, хоть в процессе приготовления сарсуэлы, хоть с сильнейшего перепоя. Не, я алкоголем не увлекаюсь, не волнуйтесь. Ну, так, в меру да в хорошей компании. Просто к слову пришлось. А стишок этот, он вовсе и не стишок, а спрятанное в нём сочетание цветов. Ну, лимон – жёлтый, томат – красный, мята – зелёная и так далее. Когда я доберусь до своей цели, вот тогда-то мне и пригодится эта цветовая комбинация.

Ага, цель и ага доберусь. Когда-нибудь. А пока я намертво застрял на этой станции и самое большое доступное мне путешествие сейчас – это прогуляться в скафандре по поверхности этой гигантской каменюки. Чего я тоже делать не собираюсь ни в коем случае, мне и внутри этого булыжника не скучно. Правда, не скучно. Компьютеры при уходе со станции оставили, а значит, я был обеспечен сотнями тысяч книг, фильмов, да и игрушки нашлись в засекреченном разделе местной сетки. Кроме того я развлекался приготовлением вполне приличных блюд из таких банальных продуктов как армейские пайки. Хорошо, гидропонный отсек не снесли под корень и теперь буйная растительность, пусть и не такая шикарная как когда-то, но всё же постоянно радовала меня овощами и зеленью. Можно было конечно навести там порядок, тем более для выходца из фермерского мира это никакой сложности не представляло. Но именно из-за этого фермерства, которое мне еще в раннем детстве опротивело так, что я был готов учиться в школе на одни «пятёрки» и ходить на дополнительные уроки лишь бы не приближаться к лопатам, мотыгам и даже робосеялке на антигравах, я сейчас наведывался в гидропонный отсек только за продуктами.

Ну и физические упражнения, конечно. Я не фанат спорта, но вернувшись из армии где-то через месяц я понял, что мне чего-то сильно не хватает. А когда, решив покрасоваться перед подружкой, вместо того чтобы лихо в прыжке одолеть свой флаер, я зацепился за антенну ногой и крепко приложился о бетонное покрытие стоянки, тогда и понял, что не хватает мне физических нагрузок, коими меня истязали в пехотно-космических войсках ежедневно в течение двух лет. Так что бег и стандартный комплекс упражнений тоже не давали мне скучать, к тому же успешно сжигали лишние калории, которыми я усиленно себя обеспечивал в ходе постоянных кулинарных экспериментов. И тут спасибо моему бывшему начальнику – шеф-повару мсье Дюпону, привившему мне любовь к готовке и научившего азам оной.

Когда я закончил с водными процедурами, план интересного завтрака уже созрел. Сегодня у меня будет омлет. Из яичного порошка, к сожалению, зато сдобренного колбасой и грибами из офицерских пайков. Ну, помидоры еще конечно, укроп, петрушка, зеленый лук, специи, порошковое же молоко, но это всё стандартно и особого внимания не заслуживает. А вот колбаса и грибы, несмотря на суровые консерванты, были просто отличными. Мсье Дюпон, конечно же, брезгливо поморщившись, велел бы выкинуть «эту отраву» в утилизатор, но на мой плебейский вкус местная еда была вполне подходящей.

Кухонный отсек находился в противоположном от ангара конце коридора и тут я и оборудовал своё постоянное местожительство. Ну, не на самой кухне конечно, а рядом.

Закинув в тостер пару кусков консервированного хлеба, я плюхнул на сковороду кусочек масла и, наблюдая за ним, снова машинально забормотал свой закодированный стишок-бормоталку. Привык уже. Да и время отсчитывать этим стишком удобно: две строфы у меня укладывались ровно в пятнадцать секунд. Три раза прокрутился стишок в голове – можно заливать омлет.

Запах, без ложной скромности скажу, вскоре пополз по кухне такой, что я в предвкушении уже подпрыгивал на месте, глотая слюнки. Всё! Хлебушек поджарился, омлет вот он, готовится соскользнуть со сковороды в тарелку, чай уже исходит ароматным паром, сейчас я ка-а-ак…

И тут в дверь кухни деликатно постучали.

Расценив моё испуганное «А-А-А!!!» как разрешение войти, дверь слегка отворилась и в щель робко протиснулась голова. Ну, я вам скажу, это та еще была голова! Во-первых, зелёная. Только не милая расцветка весёлой травки на лужку, а грязно-тёмная такая болотная зелень. Во-вторых, уши. Больше всего они мне показались похожими на ослиные (я знаю, я на картинках ослов видел), такие же большие, только находились они не сверху, а по бокам лысой головы, примерно там, где у порядочных и генетически правильных хомо сапиенс, вроде нас с вами, находятся уши. Нос меня не впечатлил – маленький, морщинистый, ничего особенного, а вот ротик в виде широкой пасти обильно снабжённой маленькими треугольными острыми зубками, выглядел очень эффектно.

И сейчас этот милый ротик раскрылся и нерешительно произнёс:

– Вань, дай омлетика, а?

– Мать! – заорал я, еще не отойдя от испуга и тут же еще раз продублировал, уронив сковородку на ногу: – Мать!

– Я уберу, Вань, – затараторил зелёный и ушастый, протискиваясь целиком на кухню. – А если ты с пола брезгуешь, то я сам всё съем.

– Ты кто?! Ты откуда тут взялся?! – завопил я уже чуть потише.

Незнакомец, представ предо мной во всей красе, вздохнул и повторил: