Но Илья не слышал этого ответа сморчка, а всё потому, что уже сам задумался над этим вопросом. – И почему я действительно, не сразу же задался этим вопросом к себе? А ведь возможно, что ответы на эти первоочередные вопросы, многое бы разъяснили и дали возможность, не заходя за пределы распутья дорог, понять, что там может ждать путника.
И первое, что нужно было сделать, то попробовать найти ответ на главный вопрос – кто и с какой целью, установил этот камень на распутье дорог? И понятно, что саму эту мифическую личность, так узнать и не удастся, да это и не нужно, а вот если понять его ход мысли, то отталкиваясь от его что-то определённое значащей фигуры, можно будет во много чём разобраться. – Илья сделал небольшую передышку от нахлынувших мыслей, и обстоятельно приступил к рассмотрению этого вопроса.
«Начнём с самого места пересечения дорог. Неизвестно, когда возникли все эти дороги, но можно предположить, что они возникли ровно тогда, когда появилось то место, куда они могли привести. – Погрузился в раздумья Илья. – Хорошо. С дорогами разобрались. Теперь рассмотрим сами места, куда эти дороги ведут. Здесь, пожалуй, вариант посложнее. И пока опытным путём не произведена проверка истинности указаний камня, то имеет смысл рассматривать все эти вариантные предложения, только с позиции верности написанных на камне утверждений. Так вот, если всё-то, что написано на камне, верно, то возникает логичный вопрос, а для чего собственно нужно было ставить этот каменный указатель? Для удобства путника? Или же для удобства того умника, а он другим и не может быть, кто установил этот указующий на недостатки пунктов назначения дорог камень?
И точно. Ведь все эти указанные предложения, только с виду кажутся достоинствами, когда на самом деле, там завуалированно указывается на то, чего не хватает в каждом пункте направления. Налево, там, где обещается богатство, скорей всего ощущается недостаток ума и человечности. Прямо, то там смелости и отваги. Ну и на выбранном пути, направо – мужественности». – Илья в своём раздумье, взглядом остановился на сморчке, и ему в голову пришла довольно безнадёжная для сморчка мысль. Но Илья не стал сморчка смущать своим наполненным для него не самими хорошими перспективами взглядом и вернулся в свои мысли.
«Но для чего же этот умник всё-таки поставил этот камень? Неужели, для того чтобы посредством заблудившихся путников, принести в эти конечные пункты назначения то, что им так не хватает?». – И хотя Илья терпеть не мог, когда им манипулировали, всё же он теперь и не знал, что и как думать об этом злокозненном анониме, стоящим за камнем. Но вот Илья вдруг, а должен был уже давным-давно потревожен назидательным воспоминанием своего учителя Святогора, который ему всегда говорил: «Никогда не верь обещаниям, а тем более написанному на заборе», – вновь слышит всё это зудение в своих ушах.
На что в ответ Илья, уже готов возразить и разить: «Но тут нет ни какого забора!», – но вспомнив, что рука Святогора и его слово, куда весомее его, решает не умничать, как бы ему парировал в ответ Святогор.
– Всё. Надо начинать с самого начала. – Под давлением мнения Святогора, Илья мысленно вернулся на пересечение дорог. После чего осмотрелся по сторонам и, не заметив никакого указателя, начал рассуждать. – Если бы здесь не было никакого камня, а он рассчитан только для незнакомых с этой местностью путников, то их выбор дорог основывался бы на их прямолинейности видения окружающего мира. И скорей всего, основная часть путников направлялась прямиком туда, где их и ждёт некая опасность. А вот она возможно, и появилась из-за того, что все кому ни лень, не сворачивая, прут туда к ним. А там на всех харчей не напасёшься.
Вот и было решено собрать общее собрание, которое и порешило, с помощью установки этого указующего на другие жизненные приоритеты камня, проредить бесконечный поток направляющихся к ним людей. – Илья даже улыбнулся тому, как у него всё удачно складывалось. Правда, стоило ему посмотреть на сморчка, как он вновь расстроил себя грустными мыслями. – Но тогда получается, что всё то, что написано на камне, обман. Вот же расстроится сморчок. – Сердце Ильи наполнилось жалостью к сморчку. – Хотя, наверное, он уже привык огорчаться. Правда он говорил, что это его последний шанс, и тогда вполне возможно, что это его убьёт. – И почему-то такой вариант дальнейших развитий отношений сморчка со своей жизнью, не устроил Илью, который само того не ожидая, вдруг заметил за собой склонность к привязанности. Да ещё и не просто к человеку, а к какому-то сморчку. – Да, кстати, надо бы для приличия и удобства обращения, узнать, как его зовут. – Подумал Илья и обратился к сморчку.
– Слушай, мил человек. – Обратился к сморчку Илья и сам изумился тому, в каких словах он сделал это обращение. «Интересно и откуда вы, милостивый государь, таких слов набрались? – Илья иронически вопросил сам себя про себя и ещё больше удивился таким своим широким знаниям фразеологических учтивостей. – Во я даю! – ахнул всё также про себя Илья». Но обращённый взгляд сморчка не даёт Илье времени повосторгаться собой и, он придя к выводу, что на ход его мыслей влияет окружающая обстановка со своей ассоциативностью, спрашивает сморчка. – А как тебя величать-то?
Ну, а судя по тому, что сморчок разволновался, то он подспудно давно ждал того момента, когда у него поинтересуются его именем, за которое он хоть и в ответе, но всё же только со времени своего совершеннолетия, а так он может быть даже не согласен с выбором своих родителей, которые не спросив его (хотя бы в своём представлении), только на основании своих взглядов на жизнь или же поддавшись мимолётному порыву, взяли и на всю жизнь обрекли его на этот именной крест.
– Ну, что молчишь? Забыл, что ли? – не выдержав задержки в ответе сморчка, проиронизировал Илья.
– Яли. – После короткого замешательства даёт ответ сморчок.
– Вот как. – Удивился в ответ Илья. – Что-то знакомое. – Почесав затылок, решил таким образом как-то охарактеризовать имя сморчка Яли Илья. После чего Илья ещё немного поразмышлял над тем, где он мог это имя слышать и, придя к выводу, что он из-за того, чтобы сделать приятное этому Яли, ввёл себя в это мысленное заблуждение, обратился к нему с вопросом. – Так ты что, пришлый человек? («Чем дальше, тем больше я себя не узнаю. – Илья даже внутренне вздрогнул, услышав от себя такую словесную изобретательность. – И откуда во мне столько неизвестного?»).
Ну, а Яли, по всей видимости, в таком обращении к нему Ильи ничего необычного не видит, и как ни в чём ни бывало отвечает. – Ага, иностранец.
– Как это? – спрашивает Илья, удивлённый такому злоупотреблению со стороны Яли его доверием, который использованием в своём лексиконе незнакомых для Ильи слов, решил таким образом указать на его недостаточную образованность.
– Ой, оговорился. – Очень вовремя спохватился Яли, а то бы Илья уже знал бы, что думать о нём, волоча его бездыханное тело по обычному маршруту, в сторону того прямого пути за камнем. – Я имею некоторое отношение к заморской стране. В общем, я заморчанин – Поправил себя Яли.
– И какими судьбами тебя сюда занесло?! – чуть было не воскликнул Илья, но промолчал, успев понять, что у каждого есть своя драматичная предыстория, – Заморыш (так Илья сморчка про себя прозвал, что поделать, любит Илья творческий подход к людям) о ней уже рассказал, а Илья о своей и так знал, – которая и бросает в свои крайности человека. «Так вот что меня подтолкнуло на выбор этого крайнего пути», – ахнул про себя Илья, поразившись предусмотрительности насчёт него проведения. После чего Илья вновь возвращает в поле своего осмысленного зрения Яли, и обращается к нему.
– Так бы сразу и сказал, что ты далёкий от местных разумений человек. – Облегчённо вздохнул за дальнейшую судьбу взаимоотношений с Яли Илья. – Теперь-то понятно, почему твоя рожа не столь успешна в наших краях. – По новому взглянув на Яли, Илья принялся анализировать увиденное им на лице Яли. – Ты, так сказать, не рожей не вышел, а просто твоя физиономия, – а лицо есть отражение человеческой души, – несёт в себе иные, трудно понимаемые местным населением смыслы. И теперь сам подумай, как им жить с твоим недоразумением.