– К сожалению, я поторопился с выпиской. Обычно сотрясение мозга не несет каких-то страшных последствий. Но вот очень редко наблюдаются осложнения в виде психозов, когда у человека появляются галлюцинации, бред, искажение восприятия реальности. Что и случилось с Анной.
У Яра снова заныло сердце, он не мог понять, что с ним произошло. Но он чувствовал, что не волновался бы так за себя, как сейчас переживает за Аню. Мысленно произнеся ее имя в таком мягком варианте, он понял, что его стройной системе взглядов на жизнь пришел конец.
– Ярослав Платоныч! Придержите ее, нужно сделать укол, – доктор отвлек его от размышлений.
Постепенно всхлипывания Анны стали тише. Она начала успокаиваться, но руки, судорожно обхватившие шею Яра, разжать она не могла.
А мужчина, кажущийся незыблемой скалой, всегда спокойный и уверенный, сейчас пытался собрать воедино все мысли, которые, как наглядная иллюстрация Броуновского движения, хаотично и неконтролируемо носились в голове.
Первое. Он никогда не носил женщин на руках. Ну вот не понимал он этого. Зато сейчас, даже глубоко переживая за Анну, он тонул в невероятной нежности. Это ощущение ни с чем нельзя сравнить – ни с жаркими объятиями, ни с самой близостью. Нести женщину на руках – это так здорово! Она тебе доверилась, она покорена тобой, она беззащитна! Вот чего не хватало в его понимании женско-мужских – отношений! Женщина – не равноправный партнер, она не соратник, не Клара Цеткин и Роза Люксембург. Женщина – это хрупкий цветок, который нужно защищать, оберегать. И, думая, что Анна находится под действием лекарства и не заметит его вольности, неслышно поцеловал ее шелковистые волосы, на мгновение захватив губами выбившуюся тонкую прядь. Волосинки, скользнувшие по его коже, отдались чуть ли не электрическим разрядом – настолько оголенными казались сейчас его нервы.
Пытаясь придать своим мыслям хоть какую –нибудь стройность, он вспомнил, что за цифрой один идет два. И второй вопрос, который и вселял какую-то щемящую радость и отчаянную боль от невозможности воспользоваться радостью. Анна, в полубезумном состоянии бросилась на шею к нему, а не к Колоскову. То есть, неосознанно она стремилась к нему. Анечка, девочка моя милая!
– Ярослав Платоныч! Переложите ее на кровать. Она должна отдохнуть, а она в вас вцепилась, как бультерьер.
С глубоким сожалением Яр осторожно разжал руки девушки, задерживая их в своих ладонях и отчаянно борясь с искушением зацеловать ее тонкие пальчики.
Анна встревоженно посмотрела на него, и душу Яра снова будто окатило теплой бархатной волной.
– Все хорошо. Вам нужно отдохнуть. Но я буду здесь. Я никуда не уйду.
Не в силах вымолвить ни слова, девушка разрешила уложить себя в кровать, но руку Яра не отпускала до тех пор, пока не забылась тревожным сном.
Глава 5
Осознавая, что нужно все-таки вернуться к работе, Ярослав медлил с уходом. А вдруг, когда Аня проснется, у нее опять приключится истерика?! И если галлюцинации повторятся, не дай Бог (Яр опять непроизвольно упомянул Бога) ей какие-нибудь психотропные препараты начнут колоть. Неизвестно, что у кого на уме. Им главное, чтоб пациент не бушевал, а то, что могут произойти необратимые изменения – это их не интересует. Сколько таких случаев!
Он снова сел на стул и взял аккуратную ладошку Анны в свою. Он нежно гладил ее, проводя по линиям судьбы, с сожалением понимая, что эти линии с его собственными никогда не пересекутся. Затем трепетно поднес к губам, покрывая легкими, как касание крыльев бабочки, поцелуями.
Что же это с ним творится? Звягин, невозмутимый, предсказуемый, до мозга костей логичный, сейчас совершенно нелогично вместо скрупулезного изучения документов сидит у постели больной девушки, с которой едва знаком.
Но бросать в беде было не в правилах Звягина. Из-за него она оказалась здесь, значит, он и должен позаботиться.
Как всегда, он нашел рациональное объяснение своему порыву.
То, что Анна здорова психически, он не сомневался. Она воплощение жизни, энергии, задора. И ни грамма какой –нибудь экзальтированности или «чудаковатости». Но последствия сотрясения оказались более серьезными, чем обычно бывают. И нужно, чтобы ее посмотрел ас в своем деле. До того момента к ней нельзя никого подпускать.
Он достал телефон, искренне веря в то, что абонент сможет бросить все дела и «прилететь» в Задонск.
– Варенька, душа, моя! Звягину ты позарез нужна!
– Ну, наконец-то я услышала эти слова! Свадебное платье заказывать? – собеседница Яра искренне рада была его звонку.
– Ты как всегда впереди паровоза! Помнишь, когда Саня учил с тобой времена глагола и попросил тебя образовать будущее время глагола любить?»
Варвара захохотала:
– Конечно, помню, я ответила: «выйти замуж»! Я ж тогда была уверена, что выйду замуж только за тебя.
– Ну, тогда не получилось, сейчас – тем более. Я старый, замученный жизнью холостяк, которому категорически противопоказано жениться на молодой и здоровой девушке, – отшутился Яр и, посерьезнев, добавил: – Сможешь приехать ко мне? Только очень срочно.
– Конечно, приеду, – Варвара Александровна Рогозина, родная сестра друга Яра и по счастливому стечению обстоятельств – уже известный врач-невролог, хорошо знала: если Ярослав Платоныч о чем-то попросил, значит, событие из разряда Мега.
– Давай изложи вкратце, что случилось, – скомандовала она и, выслушав ответ, спросила: – А сколько к вам ехать?
– Варя, я не знаю, моя машина в ремонте, поэтому я на поезде приехал. На твоем мустанге часа четыре, я думаю. Только, пожалуйста, не медли.
Антон, в бессильной ярости сжав кулаки, выскочил из приемного покоя, как только закрылась дверь за Звягиным, который, как настоящий Кощей Бессмертный, уносил Анну в свои чертоги.
Два чувства, будто два столкнувшихся циклона, грозили разорвать в клочья его душу. Страх за любимую девушку, будто железными кольцами, как у сказочного Железного Генриха, сжимал его сердце.
Что с ней случилось и почему она, уставившись именно на него, впала в такое состояние? Кто-кто, но он точно не мог ее испугать! Но, тем не менее, она от него шарахнулась и кинулась искать защиты у этого мерзавца.
Обида захлестывала, не позволяя ровно дышать. «Как он смеет! Хлыщ столичный! Старый сластолюбец, пора о вечном покое думать, а он девчонок соблазняет! Тем более – он женат. Каков подлец! И когда он только успел опутать своими паучьими сетями Анну?!»
В душе молодого человека уже бушевала настоящая буря, и ей нужен был выход. Антон кинулся к своей «лошадке», трясущимися руками не сразу попал в замок зажигания. Остервенело нажал на газ, будто вгоняя шпоры в бока преданного скакуна. Рванул с места и в воротах чуть не врезался в машину скорой помощи. За доли секунды он успел предотвратить аварию, резко крутанув руль влево и буквально взлетев на альпийскую горку. Днище машины испуганно заскрежетало, проехавшись по камням.
Водителю скорой некогда было устраивать разборки, он лишь гневно посигналил ненормальному шумахеру.
Антон выдохнул. Осознание предотвращенной катастрофы, словно выплеснутая в лицо ледяная вода, мгновенно привели его в чувство. И тут же укоризненно погрозив пальцем, совесть выдала строчки услышанной как-то песни.
Должна быть совесть у чекиста.
Не верю я дурной молве.
Когда с руками, братцы, чисто
Жар в сердце, холод в голове…
Сейчас он чуть не совершил преступление, следовательно, чуть не испачкал руки. Да что там руки! Он сейчас подвергал жизнь других людей опасности.
Жар в сердце… Там не жар, а пожар. Причем его разжигали совсем не благородные устремления. Там горели едким, как от зажженного пластика, дымом самые постыдные эмоции.
Объективно, он был неправ, вынося Звягину такие негативные суждения. Он не Кощей, а статный, подтянутый мужчина, с отсутствием даже малейшего намека на расплывчатость от невоздержанности. Несомненно, спортивный, с молниеносной реакцией.