Глава 1. Дом уходит
– Дом уходит!
– Дом уходит!
Нужно бежать. Не хочется бросать то, что успели собрать, но Дом уходит. Важно не отстать. Что-то случилось. Он должен был быть в покое еще несколько дней. Первый отряд далеко ушел, они могут отстать.
Жители бегут. Быстрей! Задыхаясь и теряя добычу. Отстающим бросают веревки. Мы успели. Первый отряд – большая утрата, они были сильными, но, возможно, они смогут вернуться.
В поселке собрание. Все перепуганы. Дом двинулся не вовремя и не туда. Он поменял курс. Что-то случилось. Все галдят. Опять какие-то болваны пытаются запустить электричество?
Уже несколько месяцев они жили по расписанию, жизнь стала налаживаться. И вдруг опять все рушится.
Лисица
– Выгребай лопатой! Не вздумай туда воду лить, взрыв будет! – кричит дед Трофим, упираясь обеими ногами – и своей и деревянной в тело червя, и изо всех сил пытаясь разогнуться, втащить наверх гибкий упругий шланг. Трофиму непросто приходится, ведь шланг полон ила – после того, как носитель сдвинулся, тот его конец, который раньше упирался в чистую гладь воды, сместился, и щедро хватанул жидкой грязи с самого берега реки. Он и теперь продолжал всасывать гадкую жижу, ведь насос и не думал останавливаться. Защиты от подобного происшествия на кустарно сделанном агрегате установлено не было. Даже быстро отсоединить шланг с другого конца, в месте соединения с насосом, невозможно. Сконструировать достаточно надежное соединение так, чтобы его еще можно было быстро подключать и отключать с тем набором материалов, что удалось достать, не представлялось возможным. Вот и приходится теперь Лисице спешно выгребать горящий уголь из топки насоса, иначе ненадежный агрегат окончательно забьется, шестерни и валы, которые заставляют крутиться поршень, потрескаются, а сам поршень расклинит. Восстановить агрегат после такого будет невозможно.
– Ольга, миленькая, поторопись, – чуть не плача хрипит Трофим, срывая пальцы до крови о проволочные кольца, которыми для надежности перетянут рукав. Мужчина и рад бы помочь девушке, да не может. Шланг – ничуть не менее важная часть машины. А главное – еще более редкая, чем металлические детали насоса. Если гибкая резиновая кишка зацепится за что-нибудь на земле, или попадет между щупальцев разогнавшегося носителя, все селение останется без драгоценного насоса. А жители о нем даже не вспомнили, когда исполинский червь вдруг начал движение! Половина селян бросилась к огородам, которые сейчас безжалостно сминались кольцами носителя, изменившими положение друг относительно друга – червь почему-то решил свернуть, судя по углу схождения колец, он поменял направление чуть ли не на девяносто градусов! Бабы бросились к безжалостно сминаемым огородом. Молодые охотники и вовсе растерялись: кто бросился спасать пожитки из рушащихся хижин, кто рванул к краю носителя, то ли собираясь соскочить, пока он не набрал скорость, то ли, наоборот, помочь отставшим добытчикам взобраться наверх. А механизм, который поит весь поселок, оказался брошен, и только дед Трофим заполошно скакал на своей деревяшке от шланга к топке и никак не мог сообразить, что делать сначала – тушить паровую машину, или спасать рукав.
Только когда прибежала Ольга, мужчина немного успокоился – в присутствии воспитанницы Трофим всегда становился собранным и сосредоточенным. Старая привычка, почти рефлекс, еще с тех времен, когда они жили вдвоем, на поверхности. Ольга была еще совсем девчонка и мужчина, понимая, что их маленькая группа зависит целиком от него, не мог себе позволить проявить слабость.
Разведчица раз за разом вышвыривала груженые горящим углем лопаты прямо на поверхность носителя, стараясь только не ронять уголь под ноги. Девушка не успела даже надеть защитные рукавицы, жар из топки опалял пальцы, сжимавшие рукоять лопаты, светлые волосы вокруг лица скручивались от высокой температуры, пот не успевал собраться в капли, испаряясь с лица сразу же. Аппарат натужно, с перебоями гудел, вздыхал и всхлипывал, иногда раздавался лязг – каждый раз, слыша непривычный звук, сердце Ольги заходилось от ужаса. Она переживала за машину чуть ли не больше, чем ее создатель. Знала, сколько сил и старания вложил в аппарат дед Трофим, да и сама не раз рисковала жизнью, добывая запчасти. С тех пор как заработал насос, жизнь в поселке стала во стократ проще. Появилась возможность разбить дополнительные огороды, добытчикам уже не нужно было тратить столько сил, чтобы натаскать воды вручную… А тупоумные бабы, вместо того, чтобы помочь, бегают вокруг своих порушенных грядок, будто их вопли могут как-то вернуть потерянный урожай.
Лопата дергается от неловкого движения, несколько угольков выскакивают, будто светлячки, вырвавшиеся из банки, падают на одежду, оставляя прожженные следы, жалят кожу. Ольга не обращает внимания на боль, бесстрашно ныряет в топку, выгребая топливо. Кажется, котел шумит потише, кипение прекращается. Сила тяги уже не так сильна, еще немного усилий, и насос остановит работу, можно будет помочь деду Трофиму.
Ольга бросает лопату, поворачивается к мужчине. Он уже тоже почти справился. Конец шланга болтается над так неожиданно пришедшими в движение щупальцами. Дед Трофим лежит на спине, вцепившись в шланг. Сил, чтобы окончательно затащить рукав, наполненный грязью, не хватает, но и отпустить нельзя, иначе все усилия пойдут прахом, шланг сползет обратно, попадет между твердыми, как камень конечностями червя, будет перемолот и разорван. Ольга хватается за холодную, покрытую испариной резину, со стоном вытягивает еще несколько сантиметров, Трофим перехватывает шланг немного ниже, помогая девушке. Еще раз. И еще. Наконец, можно расслабиться. Шланг лежит надежно, можно не опасаться, что он попадет в жернова щупалец. Ольга лежит, вцепившись в холодную мокрую резину.
Трофим не успокоился, пока они не проверили механизм насоса. Повреждения все же были, но не катастрофические, мужчина надеялся починить все еще до того, как носитель сделает очередную остановку. Рукав тоже пришлось чистить. Ольга представила, что будет, когда грязь внутри засохнет, и без возражений принялась помогать механику. В хижину возвращались спустя пару часов, грязные, с прожженной одеждой, с покрытыми ссадинами руками и усталые настолько, что даже шагать было тяжело.
Переполох в поселке до сих пор не утих. Рыдали дети, вопили бабы, мужики носились туда-сюда с перекошенными лицами. Ничего удивительного – носитель сдвинулся с места намного раньше привычного срока и совсем не в ту сторону, куда полз последний год. Ольга, остановившись передохнуть на вершине одного из колец, взирала на всю эту суету с мрачной обреченностью. Паника у разведчицы прошла еще в самом начале катастрофы, и был этот период растерянности столь коротким, что никто из окружающих его и вовсе не заметил. Ничего удивительного в этом нет, ведь род занятий Лисицы требовал быстро адаптироваться к резко меняющимся обстоятельствам. Те, кто не может быстро мобилизоваться в случае опасности, разведчиками не становятся. Как и добытчиками.
«Люди привыкают ко всему. Пусть тяжело, пусть голодно и холодно – все можно пережить. Лишь бы была уверенность, что завтра будет то же, что и вчера» – философствовала Лисица, глядя на маленький филиал сумасшедшего дома, разворачивающийся под ногами. Алексей, староста поселка, пытался как-то успокоить людей, перекричать самых голосистых. Увещевал, просил, приказывал. Бесполезно. Голос разума ожидаемо заглушался истеричными воплями недовольных, напуганных грядущими переменами жителей. Какая-то из мамаш, возмущенная тем фактом, что староста отмахнулся от ее невероятно важных претензий, даже попыталась обвинить в происходящем главу поселка. Поскольку идея была откровенно бредовой, поддержки среди остальных она не получила, однако звоночек был неприятный. Люди на взводе, того и гляди заметят спокойно наблюдающую за ними Лисицу и уж тогда найдут, к чему придраться. Еще раз окинув неприязненным взглядом поселок, Ольга поспешила соскользнуть с кольца и, стараясь избегать скоплений народа, направилась к деду Трофиму. Лучше уж побыть у него, пока все не уляжется, и к жителям не вернется способность соображать.