Выслушав Жору, Эммануэль оценив его знания в истории русской страны, задумалась. Она сейчас думала о том, что в действительности никто доподлинно не знает кто был первым царем на Руси. Кто-то считал, что первым царем был Иван Васильевич Грозный, кто-то считает, что первым истинным царем был Петр великий «ПЕРВЫЙ». История государство российского знает много царей и цариц. Сколько переворотов было в те смутные времена, когда была жестокая борьба за власть. Монархия – так называют правления царей и цариц. Последний император всероссийский был Николай второй «Романов». Все знают его трагическую судьбу. Революция семнадцатого года. Ипатьевский дом, расстрел. Тогда закончилась тысячелетняя правление монархии. Вместо него пришел диктат пролетариата. Диктат пролетариата продержался до восемнадцатого августа одна тысяча девятьсот девяносто первого года, а двадцать первого числа того же месяца и числа первым президентом «РФ» стал Борис Николаевич Ельцин. Монархия ушла в прошлое, Россия приняла демократию. Царские традиции были забыты, образовались партии. Партии, которые были объединены в одну партию – «единая Россия». Но все же? Если Россия была монархией тысячелетия, то почему она сейчас демократична? Ответ на этот опрос надо искать в демократичной системе правление страны. Но все же ответ на этот вопрос прост: никто не хочет выпускать из рук власть, а отдавать ее прямым наследникам царей тем более. Да как это по закону сделаешь? Ведь они уже подданные иных государств. А это чревато…
Эммануэль спросила:
– А Долгорукий?
Жора не понял вопроса Эммануэль:
– Что Долгорукий?
– Как Вы думаете, почему он ни стол царем?
Жора пожал плечами, предположил:
– В те времена Россия была княжеской страной. – пояснил Жора. – Было много городов, и соответственно много князей. – затем он пояснил. – На современный лад – МЭР. – затем он продолжил. Очевидно, всех тогда устраивала такая жизнь, все правили своим городом. – затем он как бы подчеркнул. – Ведь власть – это такая штука, один раз попробуешь и уже никогда… – затем он с иронизировал. – в дворники не пойдешь.
– Это верно. – согласилась Эммануэль, а затем подчеркнула. – Власть портит человека как человека и как личность.
Люда согласилась:
– Совершенно верно. – а затем добавила. – Власть – это бич не только человека в отдельности, но и общество в целом. – затем она добавила. – Вспомнить, к примеру, басню Крылова, о козле. Там посадили козла в эту систему, и все.
Эммануэль поинтересовалась:
– Что?
– Он так там и остался. – ответила Люда. – Никуда не делся. – затем она добавила. – Власть – это такая штука, попадешь в нее, и всю свою жизнь проведешь в ней, а со временем… – она сделав паузу, добавила. – Когда человек будет уверен, что стоит на ногах, и его никто не лишит его место, то он попросту свалит все на своих заместителей, а сам уедет куда-нибудь в Майями.
Выслушав Люду, Эммануэль предположила:
– Ваши соображения пахнут политикой. – затем она добавила. – Вы не боитесь, что кто-нибудь узнает?
Люда вопросила:
– Узнает, что? – она сделав паузу, пристально посмотрев на Эммануэль, сказала. – Я ничего такого не говорю. – затем она добавила. – Лишь то, что знают все. И если что, обвинить Вам меня не в чем. Я говорю только то, что известно всем, и вообще, мы о политике так таковой не говорим, мы говорим об истории государства российского, а история так или иначе всегда связана с политикой. – Люда обратилась к Жоре. – Вы со мной согласны?
– Да, – ответил Жора. – я с Вами абсолютно согласен.
– Ну ладно, – бросила Эммануэль. – Ваша взяла. – затем она согласилась. – История каждого государство так или иначе связаны с политикой стран или стран. – Затем она добавила. – В истории России было много воинов, эта ее история. – затем она уточнила. – Ее история, и история того государства, с которыми Россия вела войну.
Жора и Люда согласились с Эммануэль.
– Это так оно и есть.
Жора добавил:
– Войны – это самые трагические годы в жизни всей планеты – Земля, всей ее истории.
Разговор не очень клеился. История России ее перво-царя была рассказана Жорой в подробностях до мельчайших деталей. Рассказывать было больше нечего. Разговор перешел в политику, а тут вряд ли кто мог бы четко ответить на вопрос: кто сейчас должен был быть у власти, и какая должна была быть эта власть? «Монархия?», или «Демократия?» Ведь Россия из покон веков была монархическим государством, никак демократичным.
– Ладно. – сказал Жора. Он посмотрел в окно авто. На улице было уже темно. Он посмотрел на наручные электронные часы, которые показывали без одной минуты десять, сказал. – Мы тут заболтались скажу я Вам, а обещали Эммануэль показать Москву. – он сделав паузу, обратился к Люде. – Я неплохой экскурсовод. – сказал он. – Время уже десять вечера, сейчас самое время увидеть Москву. – он сделав паузу, добавил. – Ну? Кто хочет увидеть красивую Москву? Этот замечательный город! Вы Эммануэль? Люда поехали, Москва в это время так прекрасна!
– Да. – согласилась Люда. – Мы действительно заболтались, а время идет. – она сделав паузу, спросила. – Эммануэль, Вы все еще хотите увидеть Москву?
– Разумеется. – ответила Эммануэль, и задала Люде наводящий вопрос. – Тогда зачем же мы сидим в авто?
– Верно. – ответила Люда. А затем прибавила. – Жора рассказал Вам историю России – ее царей, теперь же он Вам будет гидом. – Люда сделав паузу, заверила Эммануэль. – Мы покажем Вам город в его красе.
Эммануэль заинтригована ответила:
– Я на это надеюсь.
Люда повернула ключ зажигание, переключила рычаг управление скорости, и машина выехала назад, затем снова переключив скорость коробки передач, Люда нажала на газ, и авто рванув с места, выехала на трассу, и скрылась в потоке ночных фар автомобилей, затерявшись в дали их свечения.
Москва жила. Она горела яркими полными радости фонарей в многоквартирных домах горел свет. Казалось, что дома ожили. Пусть даже на это короткое время, до рассвета. Они жили. Улыбались проезжавшим мимо них по оживленной трассе веселым задорным, все радостным авто. Как бы провожая их взглядом вдаль, и завидуя им. Ведь дома в отличие от машин всегда стоят на своем месте, а машины колесят по свету, видя много интересного, открывая что-то новое. Что ни говори, у машин жизнь гораздо интересней чем у стоящих вдоль дороги многоэтажных домов.
Сейчас, езжа в машине по улицам Москвы, Эммануэль смотрела в окно авто, и высунув из боковой дверце открытого окна свою голову, она почувствовала прилив радости и счастья от ударявшей по ее личику проказника-ветра. Он снес ее заколку от волос, и ее красивые волосы словно под ветром веяли на игривом, озорном ветре. Хорошо! Прекрасно! Замечательно! Такой неистовой радости и эйфории счастья Эммануэль уже давно не испытывала. Да испытывала ли она эту радость? Радость свободы и жизни? Наверное нет. Ведь она всю жизнь проработала на правительство. А там какое счастье жизни? Только труд, труд, и еще раз труд. Там даже не женишься пока соответствующие органы не проверят Вас на профпригодность. Ведь для них их работа это второе гестапо. Не дай бог прозевать шпиона, за всю жизнь не отмоешься. Впрочем все остальное – прекрасно. Отлично. Отдыхай не хочу. Эммануэль втянув голову в салон авто-TAXI, Эммануэль сказала:
– Какая красота! – эти слова она Эммануэль произнесла с восхищением и завистью. С белой завистью. Она еще никогда не видела такой красоты. Старая Москва. Какая красивая она – Москва. Вот Булгаковский Арбатский переулок. Переулок, где Мастер познакомился с Маргаритой. Он нес в руках цветы, и подарив их Маргариты, она сказала: «мне не нравятся эти цветы». Она бросила их на асфальт и пошла по улице, а Мастер, подняв цветы, пошел за ней. Любовь. Любовь меж Мастером и Маргаритой вспыхнула в одночасье. И не то, что в одночасье, а в ту самую секунду как Мастер увидел Маргариту. Чистая, безмятежная любовь. Любовь, которая длилась так недолго, и так долго. Можно сказать вечно. Вообще, об этом произведении Михаила Афанасьевича Булгакова можно говорить вечно. Никто не придет к общему мнению о том, кто была по мнению Булгакова Маргарита? Священнослужители церкви утверждают, что Маргарита продала душу Дьяволу «ВОЛАНДУ». Поэтому она была недостойна по мнению священнослужителей – света. Что касается – мастера, то он тоже был недостоин света, так как пошел вслед за Маргаритой. Но так ли это? Я считаю, что Мастер так же, как и Маргарита были достойны света. Но. Всегда есть – но. Мастер, был изолирован от общества в психбольнице. Вы скажете почему я так думаю? Ответ прост. Вспомните, когда Мастер пришел в другую палату, где лежал писатель Бездомный, он в процессе разговора сказал: «Мне некуда идти», и затем на вопрос, заданный Бездомному: «где Вы с ним встретились?» Получил ответ: «на Патриарших прудах». он ответил: «ах, если бы я снова с ним повстречался, я бы ему показал». Что можно здесь сказать? Мастер был в психбольнице – на каторге. Его там мучили и эксплуатировали. Большинство их них не выдерживали, и они умирали. Вот отсюда возникает один-единственный вопрос: «то, что происходило с Мастером в психбольнице это было реально или уже нет?» Может быть Бездомный сойдя с ума стал видеть призраков? Возможно. Никто не может на этот вопрос ответить напрямую, ведь вспомните, когда Азазелло умертвил мастера и Маргариту, то он направился лишь к Маргарите, о Мастере там не было ничего сказано. И лишь только, когда умерла Маргарита в своей квартире, Бездомный услышал за стеной своей палаты стон человека. Он тогда уже знал, что это умер Мастер. Мастер, без имени и фамилии. Человек – призрак. Без имени и без… что без? Человек – никто. Человек – призрак, человек ниоткуда. Что касается Маргариты, то здесь речь идет о самопожертвовании. Маргарита пожертвовала собой ради любимого мужчины. Она пошла на сделку с Воландом ради любимого мужчины. Ради Мастера. Она хотела его вытащить из этого кошмара. Кошмара, в который он попал возможно по своей глупости. Все идет в жизни, как и в романе своим чередом. Мы жертвуем собой ради кого-то, и воссоединяемся с ними на небесах. Способность самопожертвование ради родного человека – эта высшая степень самопожертвования. Это и есть покой: «он прочел книгу». Сказал апостол Матфей. «он хочет подарить ему покой». Воланд спросил: «почему же Вы не берете его к себе, в свет?» Матфей сказал: «он не заслужил света, он заслужил покой». Самопожертвования, а затем – покой. Покой – потому что мы нарушаем заповеди Господни. Но об этом произведении я расскажу в другой раз, сейчас вернемся к Эммануэль, Люде и Жоре. Где они сейчас? Они подъехали к Патриаршим прудам. Патриаршие пруды, снова возвращаемся в Булгаковскую Москву. Снова то же самое произведение «МАСТЕР И МАРГАРИТА». Место, где встретился Берлиоз и Бездомный, с Воландом и его свитой. Где Воланд рассказал своим собеседником о Понтии Пилате и Иешуа Ганоций. Патриаршие пруды – место, где началась эта история. История Мастера и Маргариты. Место – где все началось. Где Аннушка разлила масло, где Берлиоз попал под колеса трамвая. Где Бездомный сошел сума, и бегая по Москве за иностранцем «Воландом», прибежал в кальсонах в дом писателей, и рассказав обо всем попал в психиатрическую больницу, где ему поставили диагноз – шизофрении. О чем и предупреждал иностранец Ивана Николаевича Бездомного на скамейке на Патриарших прудах. Много тайн и легенд хранят Патриаршие пруды. Кто знает, может Патриаршие это вход в нечто иное? Мистическое. Как-то раз я сидела на скамейке у Патриарших. Средь проходящих там людей я иной раз оборачивала голову, как будто кто-то смотрел на меня, и я провожала кого-то своим взглядом вдаль. Возможно, это просто мои предрассудки, и никого на Патриарших я не видела, а может и нет, и призраки старой Москвы отдыхают здесь на Патриарших. Смотря на сами пруды при свете ночных фонарей, можно заметить на воде еле заметную плавающую лодку, или лодки. Кажется ничего особенного. Но приглядевшись внимательней видно, что никаких лодок нет. Это просто их незримое очертания – фантом как сказали б сейчас. Тихо шумит вода, тихий ветер мирно, словно вестник делиться сплетнями о прошедшем дне на Патриарших прудах с растущими неподалеку деревьями. Они словно сарафанное радио разносят меж собой все новые и новые истории когда-либо произошедшие и происходящие в данный момент здесь, на Патриарших. Жора со своими спутницами шел по дорожке на патриарших, и ему почему-то было не по себе. Его охватил какой-то страх, он чувствовал, что кто-то словно наблюдает за ним и за его спутницами. Чей-то незримый взгляд смотрел на него издалека. Он посмотрел вдаль, и почувствовал, как кто-то приближается к ним. Кому-то, очевидно, очень не хотелось, чтобы они присутствовали здесь. По его телу пробежал озноб. Он посмотрел на женщин, и те увидели, что его лицо побелело. Побелело очевидно от ужаса присутствующего здесь, на Патриарших. Женщины тоже чувствовали это. Они чувствовали, как по их телу пробежал холодок. Легкий холодок, но такой ужасающе – ледяной, что женщины скрестив руки на груди, положа руки на руки, посмотрев вокруг себя, и почувствовав холод, который исходил от воды, посмотрев друг на друга, сказали Жоре: