Потом Валентина Петровна увидела, как один из охранников отошел в сторону и стал звонить кому-то по рации. Видимо, хотел получить инструкции. Второй продолжал сверлить женщину подозрительным взглядом.
Вернувшись, первый кивнул:
– Проходите, все в порядке.
Валентина Петровна прошла. Но пережитое волнение сказывалось, и руки у нее снова стали подрагивать.
– Да откуда же их столько пригнали? – в отчаянии прошептала женщина. – И зачем? Кому тут нападать на нашего губернатора? Детям? Или нам – педагогам?
Ведь зрители на концерте обещали быть все только свои. Ни одного постороннего человека не могло оказаться сегодня в здании эстетического центра. Все артисты и педагоги пропускались по спискам, которые прошли несколько этапов согласования. Зачем же столько охраны в самом центре? И снаружи? Но Валентина Петровна заставила сердце уняться. Постояла, подышала, и вроде бы стало получше.
Пора было идти к детям, наверное, их тоже перепугало такое обилие важных гостей. К ее удивлению, дети держались куда лучше. И даже от конфет почти все отказались, объяснили, что слишком волнуются.
Валентина Петровна преподавала игру на фортепиано. И сегодня она начала повторять с некоторыми, кто казался ей не особенно надежным в плане исполнения, самые сложные моменты. Но все ребята сегодня сыграли удивительно чисто. И настроение у Валентины Петровны поднялось еще больше. Она съела одну конфетку и пошла узнать, как дела у Ниночки, которой доверили поработать с гуслярами.
– Все прекрасно! Ребятки приехали со своими костюмами. Сыграли все чисто. Сейчас они уже переодеваются.
Валентина Петровна похвалила Ниночку и пошла немножко прогуляться.
Ей было любопытно посмотреть, как изменился их центр изнутри. Всюду царила та особая кутерьма, которая предвещает либо большой успех, либо грандиозный провал постановки.
Конечно, Валентина Петровна надеялась на успех. И вертела головой по сторонам, пытаясь найти знаки, которые бы ей это подтвердили.
Вот пробежала стайка девочек в одинаковых черных трико и красных юбочках. А вот поспешили трое взрослых юношей, буквально обвешанные баянами – своими и своих младших товарищей, которым тяжеловато еще таскать на себе такие музыкальные инструменты. А вот спешат народники с балалайками, жалейками, домрами и бубнами. Подтянутые девушки-певуньи что-то горячо обсуждают между собой.
Только бы не вздумали на ходу изменить репертуар. Но вряд ли, они – разумные девочки.
Внезапно Валентина Петровна заметила, что ко входу здания их центра со всех сторон бегут упитанные господа в костюмах. Тот самый, из кафе, уминавший пирожные, на которые положила глаз Валентина Петровна, бежал впереди остальных, размахивая всеми своими тремя подбородками. Вспомнив про пирожные, Валентина Петровна подавила неприятное сосущее чувство, которое возникло у нее под ложечкой.
Зря все-таки она съела на завтрак лишь миску жидкой каши. Надо было подзаправиться более существенно. Но учительница надеялась перекусить у них в кафе, где готовили вкусно и недорого.
– Едет! Губернатор едет!
Валентина Петровна вытянула шею, чтобы увидеть кортеж губернатора.
Но проходящая мимо племянница улучила минутку и печально шепнула:
– Не жди, не приедет.
– Как?
– Занят сильно. Зама своего прислал.
– Виктора Алексеевича?
– Вспомнила! Виктор Алексеевич исчез вместе с прежним губернатором. Нынче какой-то Евстигней Емельянович к нам катит. Побегу. А то Ричард Александрович куда-то запропастился.
Это был их директор. Первое лицо центра. Собственно говоря, ему и предстояло встречать важных гостей, а вовсе не Анне Даниловне, которая являлась всего лишь завучем.
– Не могу понять, с чего ему вздумалось именно сейчас шутить со мной такие шутки?
И Анна Даниловна, покрутив в последний раз головой по сторонам, убедилась, что директора нигде не видно, и поспешила ко входу, навесив на лицо самую приветливую из всех доступных ей улыбок.
Невзирая на предупреждение племянницы, что губернатора не будет, Валентина Петровна еще сильней вытянула шею. Ей очень хотелось взглянуть на нового зама по культуре.
Может, хоть этот даст денег на ремонт фасада? И фонд музыкальных инструментов не мешало бы обновить. В прокате имеется всего две скрипки-половинки, а желающих учиться на них – в разы больше. Родителям приходится покупать инструменты, но не всегда это оправданно. Дети растут быстро.
Сегодня малыш играет на восьмушке, через год – на четвертинке, еще через год – на половинке, а потом ему уже три четверти подавай. Покупать каждый раз новый инструмент, чтобы подходил юному музыканту по размеру, – забегаешься.
Внезапно Валентина Петровна почувствовала, как задыхается. Ей стало душно и жарко, захотелось срочно подышать свежим воздухом. Пользуясь тем, что служебный вход стоял без присмотра – всего-то один-единственный охранник, который даже не стал особо допытываться, кто она такая, Валентина Петровна вышла на улицу. Тут было ее любимое место. В тенечке стояла скамейка. С нее открывался прекрасный вид на парк и озеро. Валентина Петровна немножко отдышалась, а когда повернулась, чтобы идти назад, буквально окаменела.
Прямо перед ее глазами по стене их центра, где-то на уровне третьего этажа, по пожарной лестнице карабкался какой-то человек. Он был в ярко-оранжевом комбинезоне, какие носят работники дорожных служб и всякие технические работники, занятые грязной работой.
Но этот был настоящим верхолазом. Высота его не смущала, он ловко перебирал руками и взбирался все выше и выше. И вскоре оказался на самом верху здания.
Валентина Петровна невольно заинтересовалась этим персонажем.
– Что этому типу может там понадобиться?
Вроде бы совсем недавно рабочие меняли кровлю дома, возились целую неделю, все сделали и ушли. Может, это один из них?
– Зачем же он вернулся? Забыл там что-то?
Валентина Петровна открыла рот, чтобы подать знак молодому мужчине, что она его видит, но окаменела во второй раз. Теперь потому, что у мужчины на крыше в руках появился большой футляр от музыкального инструмента.
– Вроде бы похож на футляр от контрабаса?
Валентина Петровна протерла очки, надеясь, что это поможет ей получше разглядеть, что же за предмет оказался у рабочего.
Неужели и впрямь музыкальный инструмент на крыше? Ну да, так и есть. Контрабас или виолончель. С такого расстояния трудно было определить размер инструмента. Но кто же держит музыкальный инструмент на крыше? Там он безвозвратно погибнет. Дождь его намочит, дерево разбухнет, а при высыхании обязательно покоробится. И звук будет безвозвратно испорчен. Никакой футляр не спасет дерево от лишней влаги.
– Безобразие!
Как всякий музыкальный работник, Валентина Петровна очень чутко относилась к инструментам. В каждом из них ей чудилась своя собственная маленькая музыкальная душа. Инструменты для нее были живыми существами, хоть и не в той мере, как человек, но они тоже обладали интеллектом и отличались характерами. Некоторые были капризны, другие туго соображали, третьи просто любили повредничать. Счастье, если музыканту доставался инструмент, способный к четкой и слаженной с человеком работе.
Валентина Петровна разволновалась еще сильней:
– И где он мог взять инструмент? Уж не у нас ли в центре он его украл? Ну да! Конечно! Украл и спрятал на крыше! А теперь вернулся за украденным. Ворюга! Надо его задержать!
Но рабочий на крыше, сделав несколько шагов, уже скрылся из поля ее зрения.
Валентина Петровна попыталась обежать здание, но там ей путь преградила охрана. Напрасно она пыталась объяснить, что на крыше ходит какой-то человек в костюме рабочего и с украденным у кого-то из их учащихся контрабасом.
Охранникам было сейчас не до нее.
– Внимание! – ожила рация у одного из охранников. – Готовность номер один. Он приближается.
Охранники засуетились.
А Валентина Петровна, поняв, что приближается главный гость, вернулась мыслями к своим проблемам. Да, фонд инструментов надо бы обновить. Впрочем, если всякие посторонние граждане будут так лихо его разворовывать, то никаких инструментов не напасешься.