За годы общения со мной тетя Мила поднаторела в методиках ведения допроса, да так, что Генка шутил временами, что возьмет ее к себе в управление работать следователем, потому как некоторых его сотрудников она легко заткнет за пояс. Но сейчас тетушка с готовностью клюнула на мою уловку.
– Неужели ты встречалась с тем выдающимся психиатром?! Генри Смит, кажется?!
Тетушка помнила имена всех моих знакомых, которых считала перспективными в плане замужества, разумеется. А на некоторых кандидатов возлагала особые надежды. Это был как раз такой случай.
– Да, мы вместе с ним в скором времени будем работать над новым делом, – небрежно бросила я, – прости, подробностей сообщить не смогу. Сама понимаешь – конфиденциальность.
– А, новое дело. А это срочно?! – расстроенным голосом поинтересовалась тетя Мила.
Странно, я ожидала несколько другой реакции, поэтому торопливо добавила:
– Там не намечается ничего серьезного. То есть никакой опасности.
Несмотря на разницу во взглядах на многие жизненные аспекты, мы с тетей искренне любим друг друга, и я всегда стараюсь оградить родственницу от лишних терзаний, потому как она очень волнуется за меня и переживает, когда я на задании или охраняю очередного клиента.
– Так и знала, что у тебя уже есть планы, – пробормотала Мила. Кажется, она еще больше расстроилась.
– Теть Мил, мне не предстоит ничего сложного или особо экстремального, – искренне заверила я.
– Конечно, конечно. Ты так всегда говоришь. Впрочем, мне нужно с тобой посоветоваться по одному важному вопросу. И я подумала, может, за завтраком?
– Обязательно поговорим. Я только в душ сбегаю и закину вещи в стирку. Утром было прохладненько, а потом жара снова набрала обороты, и от меня разит как от скаковой лошади, а от костюма – как от лошадиной сбруи.
– Фи! – тут же отреагировала тетушка. – Женя, вот где тебя воспитывали?!
– Ты же знаешь, теть Мил, в казарме! – хихикая, выкрикнула я, удаляясь по коридору.
Стоя под струями теплого душа, я пыталась проанализировать загадочное поведение тетушки. Интересно, что она задумала? Перебрав несколько вариантов, я так ни на чем конкретном и не остановилась и махнула рукой. В конце концов, буквально через пять минут я и так все узнаю, так чего гадать зря?
Некоторое время за столом царило молчание. Я поглощала завтрак и, несмотря на данное себе обещание, продолжила гадать и мысленно перебирать варианты один невероятнее другого. А тетя Мила, видимо, собиралась с духом.
– Тебе отрезать рулета, Женечка?
– Даже не знаю. Может, лучше оставим его на обед? Все очень вкусно, но еды правда слишком много.
– Твой любимый, из белого мяса индейки, фаршированный маринованными шампиньонами!
– Ладно, давай кусочек. Лишний круг в бассейне накину сегодня.
– Ага.
– Так о чем ты собиралась поговорить, теть Мил?
Она отрезала кусочек рулета, положила его на мою тарелку, присела на соседний стул и только после этого заговорила:
– Я хотела попросить, чтобы ты отложила намеченную работу на некоторое время. Если это возможно, конечно.
– Зачем?! – От изумления я на несколько секунд замерла и перестала жевать.
– Понимаешь, кажется, одной моей подруге необходима срочная помощь.
– То есть ты в этом не уверена? Или не уверена она? – не сдержалась от колкости я.
– Это долго объяснять. Но я все расскажу, если ты пообещаешь вмешаться и разобраться в этой странной истории. Понимаю, я человек, который регулярно высказывается против выбранной тобой профессии, критикует и просит ее сменить или хотя бы быть осторожней. И вдруг такая просьба! Это странно и нелогично, но они в ужасе! И боюсь, сами не смогут справиться. Мне элементарно жаль подругу, и ее дочек тоже жаль! Так что уж не взыщи, Женечка, что я тебя прошу об этом!
– Постой, погоди, теть Мил! – прервала я поток бессвязных и малопонятных фраз. – Разумеется, мы не бросим в беде близких людей. И я постараюсь разобраться в ситуации, а также помочь, чем смогу. Только объясни все спокойно и по порядку. Но прежде чем станешь рассказывать, у меня есть один вопрос. Вот эта вся суета, – я повела рукой, предлагая ей осмотреться, – завтрак, мои любимые блюда, лимонад, выпечка, это все к чему? Неужели из-за твоей просьбы?
– Конечно, Женечка, мне ведь очень неудобно просить тебя, понимаешь? Вдруг эта работа тоже окажется рискованной? И ты скажешь: как других охранять, ты, тетя, категорически против, а как решать проблемы твоей подруги, так сразу беги и плевать на всякие риски! Можешь сказать, и будешь совершенно права, дорогая!
– Риски в моей профессии довольно относительные, – протянула я, – и ты обычно склонна их сильно преувеличивать.
– Да?! А кто недавно ранен был?! – в азарте тетушка слегка подпрыгнула на стуле.
– Это случайность, – я поморщилась, – досадная, болезненная помеха, не более того.
– Хорошо, если так. Только я полагаю, что ты, в свою очередь, всегда сильно преуменьшаешь опасность и риски твоей работы и никогда не рассказываешь мне всего, прикрываясь соблюдением конфиденциальности.
«Само собой, – подумала я с непроницаемым выражением лица, – ведь близких людей надо беречь. И тете Миле вовсе не следует знать, какие хитрые ловушки небольшая частная армия усиленно расставляла для ее племянницы в небольшой живописной европейской стране не так давно. И сколько раз мы вместе с подопечным были буквально на волосок от гибели. Впрочем, стоит ли сейчас думать об этом», – сама себя одернула я и стала внимательно вслушиваться в рассказ тети Милы, потому как она как раз подбиралась в своем повествовании к сути.
– С Верочкой мы дружили давно, еще со времен учебы. Она, правда, немного младше меня, но ко мне всегда тянулись не только сверстницы, но и девушки и ребята помладше. Как к заботливой и более опытной подруге. Последние годы мы с Верой не общались почти, но с праздниками друг друга поздравляли регулярно, сначала почтой, а теперь в соцсетях. А иногда мы и новостями обменивались. Из ее рассказов я знала, что Вера овдовела, но до этого успела вырастить двух чудесных дочерей: Татьяну и Елену. Вот они с Еленой и решили обратиться за помощью ко мне, вернее, к тебе через меня, потому как очень сильно переживают за Татьяну. Верочка говорила, что прямо спать ночами не может, все ее мысли одолевают страшные.
– Тетя Мила, давай только факты, а то мы и к обеду не закончим.
– Ладно, прости, Женечка.
– Почему они решили обратиться к тебе, вернее, ко мне?
– Откровенно говоря, я тоже немного похвасталась. Сказала, что живу с племянницей, успешным частным телохранителем. Рассказывала, какие у тебя клиенты бывают, и главное, какой сказочный отдых ты мне устроила недавно. Про то, что там на острове ты ввязалась в расследование, я ни слова не говорила. Сказала, что мы только отдыхали в тропиках целых два месяца.
– Понятно. Но я не об этом. Они знают, что я телохранитель, и думают, что помощь понадобится старшей дочери, Татьяне. Почему? Чем она занимается? И вообще, что именно их так испугало?
– Как, Женечка, ты разве не слышала?! Сначала Татьяна занималась медициной, так же, как и отец девочек. Но неожиданно она стала писать красками великолепные полотна и практически в одночасье стала звездой и открытием прошлого сезона!
– Что-то такое слышала, краем уха, без имен и подробностей.
– Конечно, разработка нового бронежилета из этого, как его, кевлара или инновационного скорострельного пистолета тебя заинтересует куда больше, чем живопись, понимаю.
Я предпочла пропустить шпильку мимо ушей.
– Допустим, Татьяна стала известной в некоторых, довольно узких кругах. Но история учит нас, что художники становятся всемирно знамениты лишь после смерти. А большие гонорары к ним, бывает, никогда и не приходят. Разве что картины за баснословные суммы уходят на аукционах, но тоже впоследствии, по прошествии веков.
– Что ты хочешь этим сказать, Женечка?