Арнанаку часто приходилось цепляться всеми пальцами каждой из четырех ног, упираясь в предательски осыпающиеся кручи. Сердца его трепетали. Глотка пересохла, как скребница, которой он чистил бахрому на ногах. Пересохли и листья гривы, брови и складки шкуры. Ночь, как инкубатор, высиживала духоту. Он знал, что скоро станет легче, но усталое тело отказывалось верить.
Свои сокровища и Дар он оставил позади на попечение дауров. Ни один тассур, как и ни один легионер, не попытается украсть что-нибудь у этих тварей. Завидев их, любой сбежал бы или, если он отчаянно смел, предложил бы договориться на месте в надежде на удачу в будущем. Свое снаряжение Арнанак нес на спине. Доспехи беронненской работы, сохранившиеся у него с тех времен, когда он служил Союзу, были тяжелее, чем у тех, кто шел за ним.
Он слышал их поступь, тяжелый топот, звяканье металла, приглушенные ругательства и тяжелое дыхание. Чтобы ему повиновались, он всегда должен быть впереди - и в походе, и в битве.
Глупо, подумал он. Глупо. Цивилизованные народы умнее. Его командир в годы службы в легионе был давно уже ослаблен ранами, но оставался командиром, потому что не было равного ему тактика или знатока военных будней. Варвары - вот именно, варвары - могут победить цивилизацию лишь в виде исключения, когда она терпит крах.
И он был рад, что легионом, который предстояло выбросить с этой земли, был Зера, а не его прежний - Скороходы Тамбуру.
Конечно, их могут прислать сюда как подкрепление. Но это мало вероятно. Союз терял свои провинции одну за другой, как это случалось с цивилизациями тысячи лет назад, когда возвращался Родитель Бурь. Стоит потерять Валеннен - и Союз вряд ли сможет его вернуть, хотя это будет означать и утрату островов Огненного моря, а потом и...
Вот только люди... Что может знать мужчина о существах причудливее самих дауров, о тех, кто пришел из такого далека, что их солнце теряется в небе - если можно верить их словам?
Арнанак стиснул рукоять меча, висевшего в ножнах у него на боку. Если он слышал, понял и догадался правильно, то у людей слишком много дел в окрестностях Сехалы, чтобы помочь столь отдаленному посту. Чужие, они не поймут, насколько важно выступление валенненцев, а когда поймут, будет уже поздно. А тогда - почему бы им не иметь дела с Высоким Оверлингом? У него будет тогда больше силы и больше чего предложить, чем у этих обломков Союза.
Если только он понял правильно и рассчитал верно.
Если нет, он умрет, и почти все его войско с ним. Но их так и так убьет Огненная пора, и эта гибель похуже смерти в бою. Арнанак выхватил меч и заставил себя ускорить бег по каменистым и крутым склонам холма.
На равнине двигаться стало легче. Повинуясь вождю, воины держались подальше от торговой тропы,/хотя дважды проскальзывали к реке утолить жажду и смочить растения на шкуре. Они боялись встречи с дозором, случайно уцелевший солдат мог поднять тревогу. Поэтому они двигались напрямик. Поля были лишены растительности, если не считать колючих изгородей. Здешний народ, обученный жителями городов, уже два или три шестидесятичетырехлетия занимался земледелием. Зерно, хлебные корни и прирученные животные росли хорошо. Но приходила Огненная пора, на фермы, где была еда, обрушивалось больше набегов, чем мог сдержать легион, и погода уничтожала посевы и привычных к более мягкому климату животных из Бероннена. Земледельцы спешили оставить свои дома, пока ещё была возможность заняться чем-то другим. Отряд Арнанака не встретил никого на своем пути. Однако пастбища ещё не совсем погибли, и бойцы слегка подкормились на переходе.
Когда они свернули к реке, восток уже посветлел. Чернея над головами, поднимались перед ними закрывающие луны и звезды сторожевые башни и стены Тарханны.