Самый долгий рейс - Павел Хохлов

Часть 1

Темнота угнетала. Она была настолько густой, что казалось, он вдыхает ее вместе с воздухом, и она наполняет его изнутри. К ней нельзя было привыкнуть. Чувство тревоги возросло многократно. Оно полностью завладело командиром. Что происходит? В его голове проносились сотни аварийных ситуаций и тысячи всевозможных выходов из них. Он не мог понять, что конкретно произошло с кораблем. Не было ни малейшего источника света – ни один осветительный прибор не работал, иллюминаторы были наглухо задраены. Началось! Промелькнуло в голове, словно он ждал этого. Но мысли о пассажирах и команде возобладали над всеми его страхами и переживаниями. Профессиональное хладнокровие успокоило бешеный ритм сердца и, уже через секунду Рассел забыл о нем совсем. Сев в свое командирское кресло, он почувствовал себя немного увереннее.

– Связи нет, – сообщил Риццо, услышав, что командир вернулся. – Ни на одной частоте. Даже помех нет.

Второй пилот, ругаясь на родном языке, стал шарить руками по панели, в сотый раз, пытаясь вручную включить аварийный режим. У него вновь ничего не вышло. Тумблер аварийного режима бесполезно щелкал в темноте.

– Я предлагаю открыть панцирь. – Решился командир. – Нам необходим обзор.

Риццо молчал, напряженно думая. Стояла непривычная и пугающая тишина.

– Ты не чувствуешь вибрации? – Спросил командир. Ему было интересно, второй пилот тоже понял, что двигатели вышли из строя, как и все, на этом корабле.

– Нет. Двигатели встали, поэтому такая тишина. На счет щита, сомневаюсь – его опасно открывать. Мы должны быть еще в облаке.

За спиной послышался шорох одежды.

– Мистер Рассел, – командир узнал голос Рут. – Пассажиры требуют объяснения. Они взволнованы, их угнетает эта темнота. Они на грани паники. И еще они жалуются, что у них ничего не работает.

– Хорошо, – командир решил лично пройти в салон и все объяснить взволнованным пассажирам, с глубоким вздохом и нежеланием покидая свое кресло. – Еще минуту назад они были спокойны. Хотя я их понимаю, неудобство сильно затягивается.

– Да, командир, ты как всегда прав! – пафосно согласился Риццо. – Очень неудобно сидеть в темноте с отключенными приборами.

Командир медленно направился в пассажирский отсек вслед за Рут.

– Марко, попробуй еще раз связаться с Землей, – уже на выходе попросил он.

– Бесполезно, – отрезал второй пилот.

– Я знаю. И все же попробуй.

Войдя в пассажирский отсек, он откашлялся, привлекая внимание.

– Дамы и господа. С вами говорит командир корабля, Фрэнк Рассел, – начал он, заранее зная, как будет врать. – Мы приносим вам свои извинения, за причиненные неудобства. Возникли некоторые сбои в работе бортового компьютера, повлиявшие на работу освещения и прочего. Второй пилот, в данный момент, занят подключением аварийной системы питания. Возможно, некоторое время, вам придется провести в темноте, но ситуация скоро стабилизируется.

– Что, собственно произошло? – Мужской голос раздался справа в первых рядах.

– Поток космической пыли и заряженных частиц сильно наэлектризовал корпус нашего корабля. – Рассел надеялся, что его глуповатая речь звучит убедительно и они поверят этой лжи. Например, сам себе он верил. Или хотел верить, как бы парадоксально это не звучало. – Пришлось отключить часть питания и временно заблокировать щитом иллюминаторы.

Ориентируясь в темноте на голос командира, кто-то из пассажиров схватил его за рукав кителя и потянул на себя.

– Откройте иллюминаторы! – раздался требовательный голос женщины, крепко державшей Рассела за рукав. – Мы задыхаемся! Дайте нам свет!

– Вас душит паника, – спокойно ответил командир. – Воздуха на корабле достаточно. Мы обязательно откроем вам иллюминаторы, но сейчас это делать еще опасно.

– А у вас в кабине все работает? – мужской голос с задних рядов. В нем слышалась нескрываемая издевка. – Или мы летим вслепую?!

– Разумеется, нет. – Командир был просто обязан сохранять спокойствие. – Бортовое оборудование невозможно вывести из строя.

– Тогда покажите нам свою кабину!

– Да, мы хотим быть уверенны, что все под контролем!

– Мы не в музее, чтобы демонстрировать вам свою кабину, как редкий экспонат, – резко ответил Рассел. – Хотите вы этого или нет, но оказавшись на борту нашего корабля, вы доверили нам свои жизни. В эту непростую минуту ваши жизни действительно зависят только от нас. Задавайте вопросы по существу и не отнимайте у меня время на бессмысленные споры.

В салоне воцарилась тишина. Но уже через секунду на командира вновь обрушился град вопросов. На этот раз по существу.

– Насколько это опасно?

– Почему не работают мои часы?

– У вас есть успокоительное?

Вопросы сыпались из разных уголков салона. Он ответил на каждый и уже собирался уходить, как с заднего ряда, где расположились молодожены, его спросили:

– Как долго не будет света?

Фрэнк Рассел сидел в отсеке управления, потеряв счет времени и, по-прежнему не зная, что происходит и как поступить в сложившейся ситуации. Становилось труднее дышать. Казалось, воздух становился таким же густым, как и темнота. Накрахмаленная рубашка стала влажной от пота. Он снял галстук и расстегнул две верхние пуговицы, но легче от этого не становилось. Еще немного и начнется обратный эффект – корабль начнет остывать.

Марко Риццо ушел в машинное отделение. Ему было необходимо действовать. Он не мог сидеть на месте, прекрасно понимая, что воздух не вентилируется, система регенерации не поддерживает необходимый уровень кислорода в салоне, что они задохнутся! Или замерзнут, когда слои обшивки корабля будут промерзать одна за другой. В этой кромешной темноте он все равно ничего не сможет сделать. Даже провести поверхностный визуальный осмотр.

Спасали только угольные стержни гидроксида лития, хранившиеся в специальных, герметично закрытых ящиках. Их открывали при выходе из строя системы регенерации, после чего стержни вступали в химическую реакцию с углекислотой, выделяемой человеком при дыхании, вырабатывая кислород. Этого вполне хватало на два-три часа, в зависимости от количества пассажиров, что заметно увеличивало их шансы на спасение.

Когда возникла аварийная ситуация, командир распорядился задействовать их. Стюардессам пришлось открывать ящики на ощупь, размещенные в каждом отсеке Боинга, удачно вписавшихся в интерьер. На борту находилось всего семнадцать пассажиров из сорока возможных, что увеличивало их шансы на спасение.

В пассажирском отсеке нарастала паника. Было слышно, как люди обмахивают себя журналами, предоставленные им для чтения в начале полета. Один из мужчин, представившись доктором Стэнли, ходил по проходу между кресел, тяжело дыша и, успокаивал людей, пресекая панику на корню. Удивительно, но, не смотря на критическое положение, ему это удавалось! Рассел пообещал себе, что расскажет о неоценимой помощи доктора в критической ситуации своему непосредственному начальству и, потребует предоставить ему возможность бесплатно пользоваться услугами их авиакомпании. Если он вообще захочет летать с ними.

Оставшись в отсеке управления, Рассел вновь терзался вопросом – где он совершил ошибку? Может, не стоило входить в это наэлектризованное облако космической пыли? Ведь он скорректировал маршрут, обходя его центр, где, как показывали приборы, имелись относительно крупные осколки, представляющие опасность для корабля и, на целый порядок сбросил скорость, проведя его по самому краю, где плотность космической пыли была ничтожной.

Пыль, продолжал терзать себя Рассел, всего лишь космическая пыль кометного происхождения. Он вспоминал тот момент, когда они постепенно входили в облако, зачарованно наблюдая за яркой игрой красок.

– Честно признаться, я впервые вижу такое сильное свечение. – Заметил тогда второй пилот. – Замерить бы там радиационный фон. Счетчик Гейгера наверняка зашкалит.

Облако переливалось от бледно-розового до ярко-фиолетового цвета, блекло и вновь разгоралось. Открывающийся вид на фоне звезд и половины освещенной Земли завораживал.