Заведующий эксперт по расследованию случившейся трагедии был в панике. От него требовали отчет, (прошло больше недели с момента исчезновения) но он не имел понятия, как грамотно и авторитетно объяснить исчезновение корабля и всех, находившихся на его борту. Но, в конце концов, под давлением правительства был составлен итоговый отчет, который звучал следующим образом: «Пассажирский Боинг 2101, следовавший курсом Луна-Земля, имевший на борту семнадцать пассажиров и четыре члена экипажа, на втором часу полета, под воздействием сочетанных факторов повышенного магнитного поля и облучения частиц высокого радиационного фона, распался на элементарные частицы вместе со всеми, находившимися на его борту пассажирами и членами экипажа».
Ведущий эксперт, после выступления на телевидении перед всей страной, которая замерла в тревожном ожидании исхода трагически исчезнувшего корабля, когда отключили микрофоны, сказал, что это бред и, он сам в это никогда не поверит.
Все необходимое было сделано. Людей официально признали погибшими. Отыграли панихиду. Родственникам выплатили компенсацию. Дело закрыли.
Борт сто шесть. 22:43.
– Ты рискнул… – сухо произнес Марко, прищуривая глаза от света, лившегося из обзорного окна, войдя в рубку и увидев, что командир открыл щит. Садясь в кресло второго пилота, он добавил, – двигатели молчат. В машинном отделение такая тишь и мрак, что мне стало жутко, и я решил быстрее вернуться сюда.
– Эта темнота сводит с ума, – согласился Рассел, угрюмо глядя на открывающуюся панораму. – Открывая щит, я рисковал и был готов, что на обзорное стекло обрушатся ледяные осколки. Но я никак не ожидал, что будет вот так.
Он кивком головы указал на окно. Риццо бросил мимолетный взгляд и снова посмотрел на командира, вопросительно подняв брови. Через секунду они сдвинулись на переносице, и он подскочил к окну, словно эти полметра значительно приближали его к звездам.
– Где мы?!
– На орбите Земли, где-то в районе второго уровня. Дрейфуем, потеряв из-за выхода из строя всех систем ориентацию в пространстве и, начали неконтролируемое вращение с уклоном в пятнадцать градусов относительно горизонта, теряя при этом высоту. Это понятно даже без приборов. – Мрачно пояснил Рассел, потом добавил, – сейчас Земля у нас за спиной. Через пару минут наш Боинг развернет и, ты увидишь ее во всей красе.
– Командир, хватит говорить загадками! – Не выдержал нервного напряжения второй пилот, – без ваших ребусов голова кругом! Что значит на орбите Земли?! Нам к ней еще часов шесть лететь!
– Марко, я не говорю с тобой загадками! Я на глаз вижу, где мы и что нас ждет, если движки не заработают. Когда я открыл щит, Земля была прямо по курсу и так близко, что я впервые в жизни не поверил своим глазам. А глаза у меня видели много чего!
– То есть мы в зоне прямой гравитации, – вынес вердикт второй пилот, – и через пару часов устремимся в свободное падение и сгорим. Или замерзнем, или задохнемся!
Фрэнк Рассел промолчал. Этот вердикт он вынес себе и всему кораблю, как только увидел панораму за обзорным окном. Но еще оставалась надежда на самозапуск двигателей.
В отсеке управления было светло от далеких звезд и Солнца, после кромешной темноты, в которой они провели несколько часов. И тихо. Оба пилота молчали, заворожено-обреченно глядя на звезды.
– Но мы не могли проскочить мимо, – тихо произнес второй пилот, нарушая тяжелое молчание и разводя руками. Он встал, прижавшись лбом к холодному стеклу и, медленно покачал головой из стороны в сторону, словно отказываясь верить созвездиям, которым доверял всю жизнь. – Нас должен был подобрать патруль. Мы дрейфуем, а все дрейфующие корабли автоматически пеленгуются и берутся на буксир службой спасения! Ты знаешь это не хуже меня.
Риццо оторвался от волнующей панорамы и, указав в сторону безразличных звезд, спросил.
– Что ты на это ответишь?
– Слишком, у нас с тобой много вопросов и, ни одного ответа.
– Остается надеется, что нас подберут на следующем витке.
Марко был прав. Он заметил своим опытным глазом, что Боинг медленно уходит вправо, возвращаясь на очередной виток вокруг Земли, постепенно к ней приближаясь. Это было очевидно без приборов, как уже успел заметить командир. Экипажу было необходимо что-либо предпринять, иначе они просто сгорят в атмосфере. Приборы по-прежнему молчали, так же как и солидарные с ними двигатели.
– Марко, – обратился командир к подавленному помощнику, который вжался в кресло и о чем-то усиленно думал. – Теперь моя очередь задавать вопросы.
– Задавай, – равнодушно бросил пилот. – Ты все равно не получишь на них ответов.
– И все же. В облако мы попали на втором часу полета. Сколько прошло времени после отключения всех систем?
– Час, – неуверенно прикинул Риццо, пожав плечами. – Максимум, два.
– Хорошо. – Согласился командир. – Допустим, что прошло три часа. И того пять. Нам еще больше шести часов до посадки не смотря на опережение графика. Как мы могли за три часа, на обесточенном питании, долететь до Земли?!
– Не знаю. Но пассажиров это наверняка обрадует.
Остальные полчаса пилоты провели в тревожном ожидании. Их бесило то, что они не в состоянии предпринять меры по спасению. Абсурдность ситуации выматывала. Стюардессы ушли к себе в каюту, появилась возможность немного отдохнуть, так как все пассажиры спали, измученные тревожным ожиданием развязки, под воздействием успокоительных капель и слов доктора. Они были уверенны, что все скоро закончится. Спасибо стюардессам, работавшим в кромешной темноте, проявив высокий профессионализм и, конечно, доктору Стэнли.
Дрейфующий Боинг успел сделать еще несколько оборотов вокруг своей оси, постепенно уходя с орбиты в зону прямого притяжения. Но пока они были в холодном космосе, который постепенно проникал через многочисленные слои обшивки.
– Мы уходим в теневую часть Земли, командир, – доложил второй пилот и накинул китель, висевший на спинке кресла, который снимал совсем недавно, спасаясь от духоты.
Фрэнк Рассел последовал его примеру – в салоне стало заметно холоднее. Надев его, он остался стоять за спинкой своего командирского кресла.
– На Солнце корабль остывал медленнее, – сказал он. – В тени нам не выжить.
– Нам в любом случае не увидеть больше Солнца, командир. Мы не сможем высчитать, сгорим ли мы, падая как метеорит, или все же судьба смилостивится над нами и даст спокойно замерзнуть!
Риццо не скрывал своих эмоций, произнося эти слова громко, жестикулируя в сторону надвигающейся тени, поэтому не услышал, как в кабину тихо вошла Рут.
– Мы в любом случае умрем, да?
Тихо, как мышка, прошептала она, но оба пилота так резко обернулись, словно услышали крик.
– Я стучала, – сразу принялась оправдываться Рут, – стучала.
Рассел быстро подошел к ней и сжал ее холодные руки. Молоденькое лицо стюардессы было едва освещено светом заходящего Солнца из обзорного окна.
– Буду с тобой откровенен, – проговорил Рассел, крепче сжимая ее холодные руки. – Если не произойдет самозапуск двигателей – да, мы умрем. Но как это произойдет, мы не знаем. Сейчас невозможно определить, сколько времени мы будем находиться в тени. Воздуха нам должно хватить, так как пассажиров очень мало, но корабль остывает. И падает.
Рассел не стал утешать девушку словами, что все еще будет хорошо. Это была бы отвратительная ложь. Как он мог говорить ей о спасении, если даже не знал, как они погибнут, оставляя эти варианты на усмотрение судьбы. На лицо девушки медленно наползла тень. На корабле наступила холодная ночь.
В отсек управления вошла Ариана. Рассел не видел ее, но узнал запах ее духов. Женщины всегда остаются женщинами, даже на тонущем корабле.
– Рут, мне нужна твоя помощь, – сказала она с порога, – пассажирам необходимо раздать теплые пледы.
– Конечно, сейчас я вам помогу, – откликнулась девушка, осторожно направляясь к выходу. Затем, как показалось Расселу, обернулась.– Спасибо вам, командир, за правду. Если бы вы начали меня успокаивать, я бы не выдержала.