Арктика-2020 - Заспа Петр Иванович страница 4.

– Да делайте, что хотите! – сплюнул Свен. – О! А вот и ушастый Бьёрн! Как там наши вояки?

Проигнорировав его и на этот раз, радист, не скрывая волнения, обратился к Оле:

– Я связался!

– И что?

– Они знают о нём! Давно ищут и благодарят нас за помощь.

– Эта помощь обойдётся им в кругленькую сумму! – не сдержался Свен. – Ты сказал им, что это я его нашёл?

– Нет, не сказал. Оле, дело в том, что они не могут прислать за ним вертолёт – метеослужба не рекомендует. Надвигается буран. Но они были бы очень нам признательны, если бы мы отправили его к ним на своём вездеходе.

– Об этом не может быть даже речи! – сказал как отрезал доктор.

Но его перебил Свен.

– Буран? Да где ещё этот буран? Им тут лететь полсотни километров!

– Не полсотни, а почти сотню, – поправил его Оле. – И потом, ты слышал, что сказал Андерс?

– А ты слышал, что тебе сказали из Лонгьира? Вот и не строй из себя пуп Земли, а выполняй.

– Я не буду рисковать ни своими людьми, ни чужими, ни вездеходом. Пройдёт буран, пусть забирают. Он мне даром не нужен. А пока мой ответ – нет!

– Ах, так! Тогда я сам его отвезу! До Свеагрува проскочить успею, а дальше дорога получше будет! Андерс, отойди! А ещё лучше, замотай его, как был. Я это серьёзно! И принесите мне ещё одну канистру с бензином! Путь у нас не близкий!

И чтобы никто не сомневался в его решимости, Свен многозначительно положил карабин на плечо, потянувшись к кнопке запуска двигателя. Доктор не шелохнулся, тогда Свен оттолкнул его и дёрнул полотнище парашюта, накрыв лётчика с головой.

– Бьёрн, тащи свою задницу к своей чёртовой рации и скажи на Лонгьир, что я им сам привезу русского! Но теперь ставки повышаются. Моя поездка обойдётся им по повышенному тарифу!

Свен не ожидал, но радист неожиданно его послушался.

– Свен Эйнар! – вдруг перешёл на официальный тон Оле. – Отойди от снегохода и положи оружие!

– Да что ты? И что ты со мной сделаешь? Тут ведь вот какая незадача, дорогой мой Оле Дэвик – закон сейчас на моей стороне. Я выполняю указание военных. А вдруг это приказ самого министра обороны? Так что это лучше вам не путаться у меня под ногами.

Показалось, что по лицу Оле пробежала мимолётная тень сомнения. Почувствовав победу, Свен язвительно улыбнулся. Оле – законопослушный клерк, пусть даже высокооплачиваемый. И пугать его нужно не карабином, а буквой закона. Надо было Свену сразу с этого начинать. Он снисходительно похлопал по плечу так и не отошедшего от волокуши доктора и склонился над раненным лётчиком.

Склонился и застыл в дурацкой позе, расставив, как курица на насесте, в стороны руки и вжав в плечи голову. В первое мгновение никто ничего не понял. Лежавший лицом вниз пилот вдруг резко обернулся, и теперь в лоб Свену упёрся пистолетный ствол. Исказившееся гримасой боли лицо летчика говорило, что этот выпад стоил ему немалых сил, но решительность в глазах раненого читалась куда сильнее, чем у Свена. Свен же, напротив, вдруг сник и, вымученно улыбаясь, медленно отложил в сторону карабин. Он хотел сказать, что всё осознал и даже сожалеет, но слова предательски застряли в горле.

Первым опомнился Оле.

– Эй, эй! – сделал он осторожный шаг в обход снегохода. – Вам ничего не угрожает. Прошу вас, успокойтесь.

Конечно же, его не поняли. Как и Оле не понял, что выкрикнул пилот. Но его палец, выбравший свободный ход курка, заметили все. И в первую очередь, Свен.

– Никому не дёргаться, – взмолился он шёпотом, неудобно застыв на одной ноге.

Минуту никто не шевелился и не издавал ни звука. Наступила безвыходная ситуация. Обе стороны друг друга не понимали, но при этом одна сторона явно демонстрировала, что ещё мгновение и она откроет стрельбу, а другая ей охотно верила.

И опять первым нашёлся Оле.

– Приведите Трофимова, – шепнул он за спину.

Следующие пять минут, пока искали разнорабочего Трофимова, показались вечностью. Свен старался даже дышать через раз, чтобы не спровоцировать выстрел. Внезапно он представил, как пуля вдребезги разносит его череп, и, не выдержав, всхлипнул, а затем и вовсе беззвучно разрыдался, не в силах отвести взгляд от чёрного отверстия, уставившегося ему точно между глаз.

Когда привели работавшего у них русского, никто уже не смог скрыть облегчения, и по застывшей полукругом вокруг лётчика толпе пробежал сдавленный вздох.

– Скажи ему, что у нас нет оружия и ему ничего не угрожает, – шепнул Оле.

Услышав русскую речь, лётчик удивился, затем спросил:

– Ты кто?

– Фёдор Трофимов.

– А что здесь делаешь?

– Работаю, – сконфуженно ответил Фёдор, оглянувшись по сторонам. К такому вниманию со стороны своих новых работодателей он явно не привык. – Где чего приколотить, просверлить…

– Понятно. Как здесь оказался?

– Когда наши шахты закрыли, я остался.

– Остался… – процедил сквозь зубы Макс. – Не остался ты, а перебежал! Кем раньше был?

– Бригадиром.

– Был бригадиром, а теперь гвозди для туалетной бумаги прибиваешь?

– Док просит сказать, что тебе нужна срочная помощь.

– Пошёл ты вместе со своим доком! Скажи им, чтобы немедленно связались с нашим кораблём. На международной сто двадцать один и пять!

Трофимов перевёл, затем сконфузился ещё больше.

– Тут видишь, какое дело. Для начала они просят тебя спрятать пистолет, а потом уже договариваться об остальном. Сам понимаешь, под прицелом какие могут быть переговоры?

– Я не переговоры с ними веду, а требую, чтобы обо мне доложили на российский корабль, – недовольно проворчал Макс, но табельный «Стриж» опустил. – Возьми карабин двумя пальцами за ремень, – кивнул он Трофимову, – и положи рядом со мной.

Дождавшись, когда тот всё исполнит, Максим наконец взглянул на ногу. Нога онемела, острая боль перетекла в тупую и ноющую, но вполне терпимую.

– Доктор говорит, если ты не дашь себя лечить, то потеряешь ногу, – затянул старую песню Трофимов. – Послушай его, он мужик грамотный.

– Кто из них радист?

Трофимов оглянулся на Оле Дэвика, перевёл вопрос и потупился.

– Ну?

– Его нет. Он болен.

– Что?! – приподнялся Макс, облокотившись о борт волокуши. – Это кто? – указал он стволом на Свена.

– Всего лишь шахтёр. Вроде бы как это он тебя спас.

– Понятно. Скажи ему, что он может выпрямиться, но никому никуда не отходить. Руки держать перед собой, в карманы не прятать! А кто из них главный?

Трофимов не ответил и опасливо отступил на шаг.

– Так кто, Федя?!

– Он запретил мне на него указывать, – еле слышно выдавил в ответ Трофимов. – Не губи. Если покажу, меня выгонят!

– Ты дебил? – Макс с интересом посмотрел в его бегающие глаза, затем поманил пальцем. – Послушай меня, землячок. Их самолёт вогнал мне под хвост ракету, и ты считаешь, что после этого я буду с кем-то здесь миндальничать и играть в прятки? Покажи их главного и скажи ему, что если мне не обеспечат связь с кораблём, я, не задумываясь, отстрелю ему яйца! Если не покажешь – начну с тебя.

Бывший бригадир побледнел и скосился на Дэвика одними глазами.

– Я тебя понял, Федя – улыбнулся Макс, переведя ствол на Оле. – А теперь скажи ему насчёт радиста. И подчеркни, что насморк радиста меня не интересует! Мне интересно, чтобы через минуту он обеспечил мне связь.

– Он говорит, что у них ни с кем нет связи.

– Ты, наверное, ему плохо объяснил. Или хитришь. Давай, Федя, включай мозги да проявляй дар убеждения. А если не понял, то, как положено в таких случаях, я начну считать до трёх. Но учти – считаю скороговоркой, а палю очередями.

– Да послушай ты, – вдруг взмолился Трофимов. – Я-то что! Я тебя прекрасно понимаю! Но и ты меня пойми! Я здесь червяк – раздавят и не заметят. Тебе легко пистолетом размахивать. А мне здесь прижиться нужно, потому что в Россию мне дорога закрыта.

– От чего ж так?

– Есть грех, – вздохнул Трофимов.

– А точнее?

– Проворовался я.

– На много?