Но далеко уйти у меня не получилось.
Из-за угла дома мне навстречу шагнула темная фигура.
Блин, еще один мастер гоп-стопа? Если так, то он наверняка видел, что я сделал с его товарищами, и церемониться не будет. Поэтому я, недолго думая, выдернул из кармана складной нож с клинком длиною в шесть дюймов, за что ножевики и прозвали его «шестеркой». Этот складень мне подарил друг перед тем, как уйти навсегда в Край вечной войны – загробный мир, в который, согласно поверьям жителей кремлевской Зоны, попадают погибшие воины.
Таким ножом, имеющим тяжелую рукоять соответствующей длины, в сложенном состоянии можно и как дубинкой работать. Хотя если у этого типа ствол, никакая «шестерка» не спасет. Я же все свои огнестрелы в Зоне оставил, когда уходил из нее. Типа, от греха подальше, ибо на Большой земле человеком моего вида и в моей одежде, пропитанной Зоной, вполне могли заинтересоваться правоохранительные органы. А у меня ни паспорта, ни вообще никаких документов нет. Только два ножа – «шестерка» и «Бритва», висящая на поясе под плащом, подальше от любопытных глаз. Вот и всё мое имущество. Ну еще денег немного. Я в Зоне пару артефактов продал, так пока до Москвы добрался, от тех денег остались жалкие гроши. Хотя, конечно, трофейное портмоне, набитое крупными купюрами, существенно меняло ситуацию к лучшему.
В общем, выдернул я из кармана складень и рванул к той фигуре, намереваясь двинуть ей для затравки рукоятью «шестерки» в череп. Если, конечно, успею и этот тип не выстрелит на опережение.
Но тут фигура заговорила:
– Не бейте… пожалуйста.
Блин! Я в это «пожалуйста» как в невидимую стену впечатался. Давненько не слышал я таких слов. Кстати, неплохой психологический трюк – расслабить нападающего эдакими вежливостями, а потом зарядить с ноги в пах или ножом в печень. Может, это оно и есть?
У правильного сталкера в карманах помимо пары ножей и мультитула завсегда фонарик имеется. Вот и у меня он был. Мощный, светодиодный, но в то же время легкий и компактный. Не выпуская ножа из руки, я левой достал тот фонарь и, щелкнув выключателем, направил поток света на лицо говорящего…
После чего сразу сунул нож обратно в карман.
Передо мной стоял типичный ботан, какими их рисуют на карикатурах. С виду лет двадцать пять. Жиденькая бородка, явно отращенная для того, чтобы обладатель худого, осунувшегося лица выглядел более солидно. Одежда под стать – страшненькое и довольно грязное осеннее пальто, болтающееся на тощих плечах, словно на вешалке.
– Не бейте, – повторил ботан.
– Не буду, – сказал я.
– И уберите, пожалуйста, свет, глаза режет.
– Может, тебе еще станцевать, – буркнул я, но фонарь выключил и отправил на место следом за ножом. После чего двинул в обход странного ботана, любящего шастать по ночам в темных переулках. Хорошо что я ту гоп-компанию уделал, а то бы, думаю, несдобровать этому юноше бледному со взором горящим…
Но ушел я недалеко.
– Круто вы их избили, – сказал мне ботан в спину. – Они живы, не знаете?
Опаньки… А я еще успел порадоваться, что окна близлежащих домов после нашей разборки остались темными. Никто не проснулся на шум, свет не включил, чтоб найти тапочки, к окну не подошел…
Оказалось – увы. Один свидетель был. Похоже, из-за угла подсматривал за тем, как я учил хулиганов уму-разуму. Вот ведь не было печали… Пальто-то у меня приметное, кожаное, да с капюшоном. Значит, придется от него избавиться, уповая на то, что ботан не успел как следует разглядеть моё лицо. А то у нас же как. Кто побил-покалечил, тот преступник и есть. И никого особо не интересует, за что и почему ты это сделал. Руку, сжимающую нож, сломал? Сдвинутые набекрень мозги сотряс? Ай-яй-яй, сто процентов превысил предел необходимой самообороны. Мягче надо было, толерантнее, по-доброму. Ах, ты по доброму не умеешь? Всю жизнь учился ломать ручонки, тянущиеся к твоему горлу? Тогда тебе, социально опасному элементу, прямой путь в изолятор с навязчивым сервисом и решетками на окнах.
В изолятор мне не хотелось. Бывал, не понравилось. Но что тогда со свидетелем-то делать? Не об асфальт же его головой бить, надеясь, что из нее вылетят не нужные мне сведения.
Но пока я, остановившись, подвисал, ботан подкинул мне еще информации.
– Впрочем, какая разница, что с ними стало. Представляете, они отняли у меня мобильный телефон и бумажник. И еще ударили. Два раза. Очень сильно, в грудь и по голове. Я даже упал, пальто вот испачкал.
Да уж, «сильно ударили»… Видать, не знаешь ты, юноша, что такое сильный удар. И не дай Зона тебе это узнать, а то ж помрешь на месте от такого испытания. Так… Значит, мобила и лопатник – его. Ясно, чего ж тут неясного.
Я достал из кармана и то и другое, развернулся на сто восемьдесят и протянул ботану. Взятое с бою тогда настоящий трофей, когда ранее он принадлежал врагу. И никому другому. А в данном случае если я добытое себе заберу, то чем я лучше тех уродов? Правильно, ничем.
– Это… что? – не понял ботан, а может, не разглядел в темноте.
– Твои вещи, – сказал я. – Забирай.
– Вы… Вы мне всё возвращаете? А я и не смел надеяться…
Я поморщился. Отвык я в Зоне от этих «выканий», вроде как другого человека во множественном числе называешь. В этом плане у америкосов проще. Вместо нашего типа свойского «ты» и типа вежливого «Вы», да еще и с большой буквы, сказал – «ю». И всё понятно. Без повода для интеллигентных обид типа «а Вы мне не “тыкайте”!» и быдляцких – «а ты чо мне “выкаешь”-то?» Но – ментальность, ничего не попишешь. И если уж вылез из-за кордона, изволь привыкать обратно к вежливому обращению.
– Теперь смей…те, – сказал я – и поморщился снова. В вежливой форме хрень какая-то получилась. В общем, да ну на фиг. Начал ботана на «ты» называть, так пусть и будет. Хотя какая разница? Сейчас заберет он свое барахло, и на этом наше знакомство закончится. Мне вообще домой давно пора.
Ботан же на мобилу внимания особого не обратил. Схватил свой бумажник и умоляющим голосом попросил:
– А вы фонариком не посветите? Пожалуйста, очень нужно.
Я вздохнул, полез в карман. Связался, блин, на свою голову. Ну ладно, хрен с ним, уж больно жалостливо просит.
Посветил. Ботан, щурясь от яркого луча, полез вовсе не деньги считать. Трясущимися длинными пальцами открыл маленькое отделение для мелочи внутри крокодилового лопатника и, достав оттуда крохотную флешку, облегченно вздохнул.
– Представляете, здесь целый год моей работы. Как назло, жесткий диск рабочего компьютера сегодня сгорел, а это единственный бэкап.
– Чего?
– Резервная копия. Она сотни таких бумажников сто́ит вместе с содержимым. Я тех хулиганов просил вернуть только эту флешку, остальное забрать, а они только посмеялись и ударили… Ну, вы знаете.
– Трогательная история, – кивнул я. И не сдержал любопытства: – А что ж ты посреди ночи по улицам шастаешь вместо того, чтоб спать, как все порядочные люди.
Ботан потупил взгляд и, как мне показалось в неверном свете луны, даже немного покраснел.
– Я… порков ловил, – сказал он, запнувшись. – Ночью они лучше всего ловятся. Все люди спят, никто самых жирных не перехватит. Только ходи да собирай.
Хммм… Похоже, уличные гоп-стопщики всё-таки сильно ударили ботана по голове. Но я уточнил на всякий случай:
– Чего ты ловил?!
Ботан внимательно так посмотрел на меня, с сочувствием во взгляде, словно это не он с ума сошел, а я.
– Вы что, не ло́вите? Хотя да, с таким барахлом, что у вас было… Ой, извините, я просто разглядел тот гаджет, что вы уронили… В общем, смотрите.
Он включил свой мобильник, потыкал пальцами в экран, после чего развернул его ко мне:
– Вот. Ничего сложного. В эту игру сейчас рубятся даже школьники младших классов.
На экране был тот же переулок, где мы стояли, только слегка подсвеченный. Будто не телефон в руке ботан держал, а видеокамеру. Слышал я в Зоне о таких телефонах, но к нам их барыги не завозили. Зачем? Всё равно на зараженных землях только вот такие как у меня кондовые КПК работали, а навороченные аппараты тупо дохли от радиации сразу, как только их проносили через кордон.
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...