— Хорошо. Я оставила машину на парковке «Фишинг Парка». Черная «Тойота». Встретимся там через полчаса, вам же хватит, хорошо? А я пока побеседую с Мисс Археология.
Света уже открыла рот, чтоб рассказать, что узнала от Ника, но Марьяну словно ветром сдуло. Девушка пожала плечами. Торопыга.
Дети сразу узнали ее. Младшие бросились к ней наперегонки, а старшие степенно подошли поздороваться. Богданчик не спешил, но когда подошел, то растолкал всех и протиснулся вперед на правах собственника. Весь в отца.
— Разбирайте. В сумке бутерброды горячие, а в термосе чай.
Света опустила тяжелую сумку на землю и улыбнулась Богданчику.
— Пашку не нашли? — спросил он.
Она покачала головой, но добавила:
— Найдут.
— Светлана Сергеевна, как вы думаете, а кукла существует?
Все перестали жевать и затаили дыхание, ожидая ответа.
— Даже если она существует, то ничего плохого нам сделать не сможет, — бодро ответила Света. — А почему?
— Почему?
— Потому что мы с вами кто?
— Кто?
— Повелители кукол!
И Света пошевелила пальцами так, как если бы у нее на руке сейчас сидела одна из кукол-перчаток. Все заулыбались. Богданчик выдохнул с видимым облегчением, а потом дернул себя за чуб, встал на цыпочки и шепнул ей:
— Мне надо вам кое-что рассказать.
Марьяна постучала в дверь трейлера, потом, не дожидаясь разрешения, вошла внутрь. Валентина Горовая удивленно подняла голову и сняла наушники.
— Простите за беспокойство, — сказала Марьяна. — Нас не представили там, на берегу. Марьяна Стожар, журналистка.
Валентина ничего не ответила, продолжая смотреть на незваную гостью не в упор, а слегка повернув голову. Словно птица. Марьяна подивилась тому, что уже который подряд обитатель Богуслава чудится ей в птичьем облике. Длинноногий жилистый Балуев с небольшим животиком походил на цаплю, полноватый капитан полиции с круглым лицом и круглыми глазами напоминал сыча, а Валентина Горовая была вороной. У нее даже прическа походила на гладкие жесткие вороньи перья и по цвету, и по фактуре.
— Хочу взять у вас интервью, — спохватилась Марьяны, сообразив, что молчание затянулось.
— Да?
— Расскажите нашим читателям о кукле Самуся. Какие ваши предположения, что это может быть?
— Я думаю, вам лучше взять интервью у профессора Кривошея. Он вернется вечером.
— Но мне вечером уже нужно сдать материал, — соврала Марьяна.
Валентина потарабанила пальцами по столу и отодвинула от себя ноутбук.
— Я думала, вас интересует пропавший ребенок.
— А у вас есть что об этом рассказать?
Горовая отрицательно покачала головой, и Марьяна осторожно уселась на раскладной стул, поняв, что приглашения все равно не дождется.
— Тогда давайте о кукле, — и она лучезарно улыбнулась.
— Хорошо, но боюсь, я вас разочарую. Полковник Самойло Самусь был похоронен не здесь, а в Свято-Преображенском Межигорском монастыре.
— Но как же?.. А недавно найденные свидетельства?..
— Нет никаких оснований считать их достоверными.
— А что же вы тогда здесь делаете?
Археолог улыбнулась. Это было так странно, словно ворона вдруг открыла клюв, а там оказалось два ряда белоснежных зубов.
— Здесь есть городище черняховской культуры, датируемое четвертым столетием…
— Это скучно!
— Да, понимаю. Сенсации на этом не сделать.
— А кукла? Даже если Самуся похоронили не здесь, то куклу вполне могли запечатать…
— Начнем с того, что неизвестно, существовала ли эта кукла вообще. Нет никаких упоминаний…
— Давайте предположим, что существовала, — Марьяна подалась вперед. — Что она могла из себя представлять? Или вы не специалист в этом периоде истории, и мне действительно стоит дождаться профессора Кривошея?
Она намеренно поддела Валентину, и это сработало. Ворона пригнула голову и уставилась прямо на обидчицу. Темные глазки блестели под слегка выдающимися вперед надбровными дугами.
— Голем, — сказала Горовая.
— Простите?..
— В те времена Богуслав был преимущественно еврейским городком, несмотря на частые погромы и последующую колиивщину. Учитывая, что речь идет об «иудовой кукле» и есть упоминание «кровавой расправы», сиречь, кровавого навета, обычно становившегося причиной погромов, то я бы сказала, что это голем. Создание из глины, в которое вдохнули жизнь для защиты евреев от несправедливой расправы. Историю голема вы можете погуглить самостоятельно.
Горовая не улыбнулась, ее лицо осталось бесстрастным. Она подвинула к себе ноутбук, давая понять, что интервью закончено. Марьяна положила руки на стол и царапнула его поверхность ногтями, извлекая неприятные звуки.
— Николай разделяет вашу версию?
— Что?
— Вы же коллеги? Или я ошибаюсь?
— Думаю, вам лучше побеседовать об этом с ним, — не моргнув глазом, ответила ворона.
— Он почему-то недолюбливает журналистов.
— Еще бы… — без тени усмешки согласилась Горовая. — Простите, мне надо заполнить дневники.
Марьяна неохотно встала.
— И последний вопрос, Валентина Михайловна. Кому могли не угодить ваши раскопки?
Археолог едва заметно нахмурилась.
— В смысле?
— Из-за пропавшего ребенка вы и ваши люди вынуждены остановить свою работу. Кому это выгодно?
— Вот вы о чем… Не думаю, что люди из монастыря стали бы похищать ребенка. У них другой стиль.
— А кроме церковников? Кто еще мог быть заинтересован в том, чтобы помешать вам? Подумайте сами, Валентина Михайловна, платок нашли в лесу, а рюкзак здесь, рядом с вашим лагерем, как будто кто-то намеренно его подкинул.
Она потерла пальцем лоб, и только тут Марьяна заметила у нее круги под глазами. Блеск в глазах тоже был нездоровым, вероятно, она использовала капли, чтоб снять покраснение. Плакала? Или не спала всю ночь? Скорее, второе. Представить плачущую ворону было выше возможностей Марьяны.
— Нет, ничего не приходит в голову.
— Простите, вы выглядите усталой…
— Всю ночь разворачивали лагерь и делали первые… — она осеклась. — Послушайте, я действительно устала, поэтому буду вам крайне признательна, если вы наконец дадите мне спокойно поработать.
Из столицы приехал следователь по особо важным делам, привез свою команду и стал всем распоряжаться. Нику он сразу не понравился. Это был мужчина высокого роста, лицом худощавый, с маленьким ртом и подбородком, несуразность которых еще больше подчеркивалась куцой эспаньолкой неопределенного цвета. Имя тоже было с претензией — Эрнест Аккаржей.
— Удалить всех посторонних, — потребовал он.
Местные добровольцы переглянулись и стали расходиться. Ник остался стоять.
— Вам особое приглашение требуется?
Капитан Ворох откашлялся и сказал:
— Рымаренко хорошо знает местность, он второй год проводит здесь…
— Обойдемся.
Но медлительный капитан был не из тех, кого можно перебить.
— … проводит здесь слеты и учения пластунов. Кроме того…
— Капитан!
— Кроме того, это он нашел платок Павлика. И рюкзак.
Вот теперь капитан закончил. Столичный фрукт смотрел на него презрительно.
— И вы этим, похоже, бравируете, капитан? Посторонний нашел улики, залапал их, не обеспечил сохранности…
— Какие улики? — не выдержал Ник. — Павлик на спор ушел из лагеря, чтобы забраться в Чернечий Яр. Его никто не похищал.
Аккаржей развернулся к нему и прищурился, щипля пальцами свою козлиную недобородку.
— А где были воспитатели? Почему никто не остановил мальчика? Преступная халатность? Или преступный сговор? Участие в похищении? И кто у нас первый подозреваемый? Который так удачно находит улики, чтобы увести следствие в сторону? И который так рвется участвовать в поисках, чтоб быть в курсе о ходе следствия?
Он тыкнул Ника пальцем в грудь, надвигаясь на него и думая, что выглядит грозно. Выглядел он смешно и глупо. Ко-ко-ко. Однако Нику было не до смеха. Он болезненно реагировал на любое нарушение личного пространства, поэтому быстро шагнул вперед, тоже двигаясь навстречу следаку. Тот не успел среагировать, и они столкнулись.
— Твою мать!.. Куда ты прешь!..
— Я с вами на брудершафт не пил, не надо мне тыкать, — процедил Ник. — Меня вчера в лагере вообще не было.
— Как удачно!.. А где же ты был?
— Это допрос? Тогда вызывайте повесткой. А я пока буду искать Павлика, потому что в ответе за своих воспитанников.
Ник развернулся и пошел прочь, не обращая внимания на окрик следака. Он понимал, что повел себя глупо, что заедаясь с полицейским, только приблизит собственное разоблачение, но ничего с собой поделать не мог. Старая рана открылась и кровоточила гневом и болью. Полицейские, мать их за ногу!..
Света вела машину ровно и аккуратно, поглядывая в зеркальце заднего вида. Черная «Тойота» Марьяны следовала за ней, не отставая. У девушки было время подумать обо всем, что произошло, и она уже жалела, что пригласила Марьяну к себе домой. Но как теперь отказать? Неудобно. Но больше всего ее занимало то, что сказал Богданчик. Неужели отец Егор верит в существование чертовой куклы? Ладно, отец Захарий, недалекий и чванливый задира, который вечно лезет во все городские дела, но отец Егор?.. А с другой стороны, Богданчик вряд ли бы стал придумывать подслушанный разговор. Может быть, при расширении территории монастыря и в самом деле что-то нашли? И теперь опасаются, что археологи… Ход ее мыслей прервал телефонный звонок от Ника.
— Да?
— Света, можешь присмотреть за Богданчиком? Мы распускаем табор на время поисков. Тут полно полиции, и я хочу остаться, чтобы помочь в поисках…
— Конечно, присмотрю.
— Тогда я завезу его к тебе? Ты уже дома?
— Нет, в дороге, едем.
Молчание.
— В смысле? Кто с тобой?
— Марьяна.
— Гони ее взашей!
Света подавила раздражение.
— Ник, я взрослая девочка, — напомнила она.
— Она же тебя использует.
— А ты? Ты меня не используешь?
— Не передергивай, пожалуйста. Она журналистка. И все, что ей от тебя надо, это разузнать грязных подробностей, чтоб потом вывалить на всеобщее обозрение…
— У меня нет грязных подробностей, Ник, а кроме того, она приехала сюда, чтобы помочь тебе. Не знаю, как тебе, но мне неудобно гнать ее взашей.
На этом Света дала отбой и сосредоточилась на дороге.
Марьяна с любопытством разглядывала скромный одноэтажный домик, утопающий в зелени. Большую часть участка занимал фруктовый сад. Краснобокие яблоки отягощали ветви деревьев так, что те гнулись к земле. В общей картине чувствовалась некоторая запущенность, как будто за домом и садом следили, любовно ухаживали, но потом вдруг забросили.
— Проходите. Мамина комната пустует, вы сможете устроиться там. Папа, я дома!
Света распахнула дверь перед Марьяной, и женщина оказалась в скудно обставленной комнате. Кровать, комод и зеркало. Ничего лишнего. Впрочем, Марьяне большего и не требовалось.
— А где ваша мама?
— В Чехии.
— Ого. Отдыхает?
— Нет. На заработках. А вот вы отдыхайте. Я пока разогрею обед. Ванная дальше по коридору.
Света развернулась и ушла, не дав возможности расспросить подробнее. Марьяна вздохнула, поставила на пол дорожную сумку и прислушалась. У хищницы был отменный слух, не раз выручавший ее. Где-то за стенкой приглушенно работал телевизор, и на его фоне голос Светы прозвучал звонко.
— Папа, у нас постоялица. Ее зовут Марьяна, она поживет у нас какое-то время.
— Чего это вдруг? — ворчливый мужской голос.
— Она платит, папа.
— Сколько?
— Тысячу в сутки.
Мужчина одобрительно закряхтел, послышался скрип.
— Погоди, я тебе помогу.
Дальше последовала небольшая возня, пыхтение, скрип колес. Инвалидная коляска? Марьяна торопливо вытащила из сумки полотенце и вышла в коридор. В коляске, словно в гнезде, сидел маленький воробушек. Нахохлившийся мужчина был болезненно худ и смотрел настороженно.
— Добрый день, — поздоровалась Марьяна, поправляя полотенце на плече и всем видом показывая, что собралась в ванную комнату.
— Знакомьтесь, — сказала Света. — Это мой отец, Петр Родионович, а это Марьяна.
За обедом Марьяне удалось разговорить Петра Родионовича. Ключиком к мужчине оказалась неприкрытая лесть.
— У вас такая замечательная дочь.
Он мгновенно просиял, и больше его было не заткнуть. Он рассказал, как Света училась, как сама по конкурсу поступила в столичный вуз, как устроилась на хорошую работу. Марьяна про себя отметила, что про мать ни слова сказано не было. Она собиралась спросить, но Петр Родионович не давал ей даже слова вставить. Расчирикался!..
— Но вот из-за меня ей пришлось вернуться и прозябать здесь в глуши. А она у меня талант. Будущий всемирно известный кутюрье. Я всегда в нее верил.
— Папа, — с легкой укоризной сказала Света.
— Я правду говорю. Марьяна, вы видели, каких кукол она шьет? Это же произведения искусства!
— Папа, Марьяна здесь из-за Ника. Она приехала ему помочь.
Лицо мужчины вновь сделалось настороженным, воробушек нахохлился.
— Я так и знал, что с ним будут проблемы.
Раздался звонок от ворот, и Света торопливо поднялась из-за стола и выглянула в окно, приподняв шторку.
— А вот и он. Привез Богданчика.
Отец что-то недовольно проворчал, а Марьяна забеспокоилась:
— В смысле? Ребенок останется здесь?
— Да, пока Ник занят в поисках.
Планы Марьяны вздремнуть пару часиков с треском провалились. Как и все кошки, ей требовалось спать не менее двенадцати часов в сутки, чтобы чувствовать себя комфортно, а этой ночью она вообще не спала. Но на какую тишину в доме можно рассчитывать, если в доме появляется ребенок?
Ник завел Богданчика в гостиную и остановился, буравя взглядом Марьяну.
— Что она здесь делает? — резко спросил он.
— Я пригласила ее пожить у меня, — сказала Света. — Богданчик, давай на кухню, я тебе сейчас борщу насыплю, поешь.
— Но я…
— Иди.
Сказано это было мягко, но непреклонно. Лебедушка со стальным клювом. Марьяна невольно усмехнулась, глядя на взъерошенного орлана. Не пара они. Совсем не пара.
— Света, зачем? — он возмущенно кивнул на Марьяну, упорно продолжая ее игнорировать и говорить о ней в третьем лице.