Старая Нона яростно «впивается» гребнем в мои волосы и проводит ими от затылка до самых кончиков, и так несколько раз, пока пряди не становятся шелковыми и послушными. Лихо собирает из них косы, потом что-то долго колдует и напоследок уверенно подбирает гребнями, которые я даже толком не успела рассмотреть.
Потом отходит, шаркает ногами в другой конец комнаты и со страшным грохотом тащит оттуда большое и грубое зеркало в простой деревянной раме. Не знаю уж, что я за королева, но пока что мои «королевские покои» не блещут ни царской роскошью, ни величественным комфортом. И это я еще стараюсь не задумываться о том странном писке слева, за кроватью.
— Славно вышло, - нахваливает свою работу Нона и, наконец, дает посмотреть мне.
В порядком закопченной зеркальной поверхности мало что видно, да еще и света кошки наплакали, так что приходится напрячь зрение и наклониться вперед, чтобы себя разглядеть.
Лицо, безусловно, абсолютно точно мое. Более худое и бледное, но это и не мудрено - я столько наревелась за день, что вообще удивительно, как могу открыть глаза. Хотя они-то как раз заплаканными и не выглядят, скорее, очень уставшими и какими-то абсолютно безжизненным.
Волосы тоже мои, того же странного очень белого цвета. Никто не верит, что это мой родной цвет. Коллеги уверены, что я просто не хочу давать контакты своего парикмахера. Только сейчас волосы уложены в высокую прическу - тяжелую и довольно громоздкую, но очень устойчивую. Возможно, галоп на лошади она бы и не выдержала, но вот наш петербургский «свежий ветерок» на Невском - запросто.
И даже родинка на щеке под правым лазом - моя. Раньше хотела ее вывести. А потом подумала «Да кому она мешает?» и оставила.
Есть только одно отличие, но именно оно заставляет меня что есть силы зажать рот ладонью.
Левая часть моего лица, шея и часть плеча, которое торчит из сорочки, покрыты безобразно-уродливым ожогом. Как будто кто-то нарочно сделал все это, чтобы той, другой мне в отражении, больше никогда не хотелось смотреться в зеркало.
Глава третья
Глава третья
Что происходит?!
Что с моим лицом?!
Нона быстро утаскивает зеркало в темный угол комнаты, когда я пытаюсь идти за ней, быстро разворачивается и за плечи силой усаживает на табурет. Я пытаюсь вырваться, но у нее словно стальные зажимы вместо ладоней - чем больше я изворачиваюсь, тем крепче она сжимает пальцы. Пока я, наконец, не вскрикиваю от острой боли.
Нет, нет и нет.
Вот это уже точно не сон.
— Да что с вами такое, - ворчит Нона, когда я все-таки выкручиваюсь и буквально выпадаю из ее рук. - Приснилось чего-то нехорошее что ль?
Я отползаю на безопасное расстояние, уже окончательно «проснувшись», но еще не осознавая, почему в моей квартире по-прежнему стоит жуткая вонь, куда делась мебель, и кто эта женщина. Должно же быть какое-то объяснение, нужно просто хорошенько напрячь мозги и найти его.
— Не приближайтесь ко мне! - Выставляю вперед ладонь, когда дылда делает шаг в мою сторону. Шарю взглядом по сторонам, нахожу тяжелый железный подсвечник, весь покрытый восковыми потеками, хватаю его обеими руками и замахиваюсь как ракеткой в бадминтоне. - Или я… Стой, где стоишь!
Так, сейчас главное не потерять остатки того, что еще способно соображать.
Я никогда не слышала голосов в голове, не расковыривала стены в поисках подсматривающих и подслушивающих устройств, а швабра и половая тряпка не приказывали мне убить соседку. Хотя, когда она врубала «Владимирский централ» после двадцати трех ноль-ноль, мне очень этого хотелось это сделать и без всяких подсказок.
У меня никогда не было зрительных и слуховых галлюцинаций. Два года назад я сдавала на права и прошла комиссию у психиатра. Седой дядечка сказал, что невозможно быть более в трезвом уме, чем я, и даже в шутку посмеялся, как мне, должно быть, скучно живется с таким рациональным умом.
Ну и головой в последнее время я тоже ни обо что не билась.
Мне двадцать восемь лет - поздновато для дебюта шизофрении. И хоть такое тоже возможно, при отсутствии всех прочих факторов можно смело считать, что я точно не сошла с ума во сне в ночь с четверга на пятницу.
Следовательно, все это - реально. Даже если выглядит как декорация из какого-то темного фэнтези.
Секундочку.
Что я читала накануне? Вспоминаю, что купила на какой-то книжной распродаже фэнтези, в котором героиня попала под трамвай и перенеслась в другой мира. Честно говоря, там была какая-то очень скучная история про то, что она сразу стала самой сильной, самой умной и была красивее всех, так что я этот «шедевр» еле домучила. Но с точки зрения того, что наши сны состоят из материала трех предыдущих дней - все сходится.
Правда, есть ощущение, что самой умной я точно не стала. Про собственную красоту и вовсе молчу.
Господи, да я сплю или нет?
— Ваше Величество, вам бы лучше успокоиться, - говорит Нона, но выражение ее лица становится каким-то… блин, как у того бульдога, которого выгуливает парень из соседнего подъезда. Только на бульдоге всегда есть намордник, а на этой дылде - нет. И я бы еще крепко поспорило насчет того, кто из них в нем больше «нуждается». Веня, хоть и мордатый, но никогда не смотрел на меня как на еду. - Или мне придется рассказать Магистру.
— Да хоть всему кабинету министров! - не могу удержаться от смешка.
— Чего? - она прислушивается, как будто я сказала какую-то абракадабру.
— Стой, где стоишь! - снова заношу подсвечник, когда Нона начинает недобро поглядывать в мою сторону. - Или, клянусь, я проверю, что крепче - твой череп или эта железная штуковина!
Но отступить Нона не успеет, потому что дверь снова открывается.
Точнее - она просто слетает с петель и с грохотом плашмя падает на пол, поднимая вокруг облака пыли. Нона следом падает на колени и закраивает лицо руками.
А когда пыль немного рассеивается, я замечаю в дверном проеме высокую фигуру в черном.
Это мужчина.
Ему лет сорок, а может и меньше, потому что короткая темная бородка явно добавляет ему возраста. В его темно-русых волосах много седины, особенно выделяется одна абсолютно белая прядь, которая сползла со лба прямо на глаза, и сквозь нее на меня смотрит темно-зеленый глаз.
С вертикальным, как у змеи, зрачком. Который медленно сужается до размера тонкой нитки.
— Я пыталась-пыталась! - вопит Нона, и ее голос дрожит, как будто это дьявол - и явился он за ее душой. - Клянусь, Магистр, я…
Он смотрит на нее, прикладывает палец к губам - и на моих глазах рот на лице Ноны как будто кто-то стирают ластиком. Она пытается «отковырять» его обратно, но мужчина медленно ведет пальцем в сторону дырки на месте двери - и невидимая сила просто вытаскивает ее обратно, а дырка в считанные мгновения затягивается непроглядной ледяной стеной.
У меня мурашки галопом по коже от одной только мысли, что я осталась с этим страшным человеком наедине в четырех стенах.
— Ваше… Величество, - он окидывает меня взглядом, и я чувствую в его словах выставленное напоказ пренебрежение. - Вы до сих пор не одеты.
Что-то мне подсказывает, что против этого человека не поможет и десяток подсвечников.
И стоит мне об этом подумать - тяжелая кованная громадина в моих руках начинает стремительно нагреваться. Я пытаюсь ее удерживать, но под ленивым взглядом Магистра подсвечник буквально до бела раскаляется. Я разжимаю пальцы, густо покрытые воском и красными пятнами, и отскакиваю подальше.
— Мне кажется, Ваше Величество, - он вальяжно шагает ко мне, - вчера мы с вами кое о чем договорились, и доводы, которые я привел в качестве аргументов, вы сочли в достаточной мере убедительными.
Господи, да откуда мне знать, о чем они договаривались, если вчера меня «здесь» не было! И хорошо бы еще понять, что такое это «здесь» - мое разбитое внезапным помешательством сознание или… Словосочетание «другой мир» кажется еще более безумным, но окей - остановлюсь пока на невинном «здесь». Главное, все запоминать и ничего не упустить из виду, а когда «вернусь» - сдам пароли и явки ребятам из «Сколково». Ну или «Рен-ТВ» на худой конец.
Самоирония частенько выручала меня из самых глубоких эмоциональных ям, и даже сейчас она со мной, и только поэтому я до сих пор не грохнулась в обморок и даже кое-как держу нос по ветру рядом с этим ужасным типом.