Путь лежал мимо столиков писцов.
– Ах, что за чудо волосы! – Феликс залюбовался девушкой-писцом с пальчиками, испачканными чернилами, которые прилежно писали под диктовку пожилой дамы.
За соседним столиком работал толстяк с маленькой зеленой обезьянкой на плече. Громкими замечаниями он совсем заморочил клиента. Посреди фразы толстяк щелкнул языком, обезьянка мигом соскочила с его плеча и нырнула под стол, собираясь стащить кошелек простофили.
Воровство! Тибо не терпел воров.
Принц уронил большую зеленую виноградину прямо перед носом обезьянки. Она не устояла, схватила и бросилась догонять следующую, покатившуюся по мостовой. Хозяин кричал, звал ее назад, но Тибо кидал виноградину за виноградиной и уводил обезьянку все дальше. Вся кисть досталась обезьянке. Писец вскочил на ноги, уронив стул.
– Эй ты! Белобрысый! – завопил он на местном наречии.
Принц его словно не услышал, толкнул дверь таверны и вошел внутрь. Его товарищи заказали себе огромные порции рагу, а Тибо заинтересовался азартной карточной игрой, которая шла неподалеку от стойки. И вдруг заметил, как один из игроков достал из рукава трефового туза.
Шулер! Тибо не терпел шулеров.
Не раздумывая, он толкнул доктора, и тот вылил на стол миску горячего рагу. Обрызганные соусом игроки повскакали с мест. Принц, врач и штурманы в тот же миг выбежали из таверны. Кок не собирался расставаться с рагу, но понял, что промедление смерти подобно, и тоже выскочил за дверь, чуть не плача от огорчения.
День и дальше был полон таких же сюрпризов. Конечно, были вокруг жонглеры и фокусники, бил фонтан из шоколада, летали райские птицы, но на глаза Тибо постоянно попадались воры, шулеры и лжецы. И он то и дело вмешивался в чужие дела, потому что не мог иначе. Мало-помалу жители города, где мошенничество – главное ремесло, стали косо смотреть на принца. А товарищи Тибо с тревогой поглядывали по сторонам, понимая, что им хочется поскорее вернуться на шхуну. Тут принц ввязался в уличную драку, и терпению Феликса пришел конец.
– При всем уважении, ваше высочество! – сказал он, схватил Тибо в охапку и помчался к порту, слыша за спиной злобные крики. Противники объединились и бросились в погоню. Врач, облитый жирным соусом, пострадал еще и от обстрела помидорами.
Феликс доставил на «Изабеллу» Тибо, а его товарищи быстро обежали площадь и собрали остальных моряков. На судно команда вернулась гораздо раньше, чем предполагалось. На «Изабелле» еще продолжалась погрузка.
Тибо отправился в кубрик – он примыкал к его каюте, – здесь происходили все совещания и личные беседы. Крайне раздосадованный, принц опустился на красивый, но очень неудобный стул черного дерева. В последние полтора года тот помогал ему принимать все важные решения.
Не прошло и пяти минут, как появился адмирал Дорек.
– Вы рано вернулись, ваше высочество. И тяжело дышите, – заметил он, переступая через порог.
– Кириоль – непростой остров. Есть парадная сторона, и есть изнанка.
– Кириоль – дурной остров, принц. И точка. Полная противоположность Краеугольному Камню.
Тибо уперся локтями в длинный стол, на котором были разложены карты и навигационные приборы.
– У Краеугольного Камня своя беда, – вздохнул он.
Тибо намекнул на великое табу: тайну острова знали все, но разгадать ее не мог никто.
Адмирал промолчал, подошел к барометру на стене, постучал по нему, словно торопил неловкую минуту.
– Поднимаем якорь, – сказал Тибо.
– Сейчас? Но это невозможно, принц. – Дорек уселся на табурет. – Мы еще не обновили запас питьевой воды. И ветра нет. Совсем. Ни на мушиный вздох, ни на блошиный пых, ни на комариный чих.
В приоткрытую дверь сунулась седая голова Гийома Лебеля, первого помощника.
– Все по местам. Поднимаем якорь.
– Но… – хотел возразить адмирал.
– Принц взбаламутил весь город, – прибавил Гийом и махнул рукой в сторону набережной.
Адмирал подошел к окну, дробившему любой вид на маленькие ромбики, и увидел на набережной разъяренную толпу, числом сильно превышавшую его экипаж. Он ринулся на капитанский мостик, собираясь отдать команду, но понял, что приказ уже отдан первым помощником – паруса подняты, и сходни, что соединяли шхуну с пристанью, убраны как нельзя вовремя.
Отплывали с большой поспешностью. Баталёр Овид, который ничего не выпускал из рук, не завязав покрепче, метался, твердя, что не упаковал как следует припасы в трюме, что не распределил правильно балласт. Жаловался, что мало пресной воды, что придется снова довольствоваться остатками, которые давным-давно протухли.
Матросы позволили себе выпить лишнего. Они шатаясь переходили с левого борта на правый, распевали песни фальшивыми голосами и бестолково дергали снасти. Люки, через которые перегружали товары с главной палубы в трюм, стояли незадраенными, и один матрос свалился туда и сломал руку. Шхуне приходилось лавировать, ловя ветер, которого не было. Она двигалась зигзагами, словно тоже опьянела.
К полуночи «Изабелла» выровнялась. Матросы, кто потрезвей, встали на ночную вахту, а пьяные спустились в кубрик и повалились спать на полу, не дав себе труда развесить гамаки и положить под голову одежду вместо подушки.
Никто не заметил, что на судно тайком пробрался пассажир.
3
На следующее утро Тибо был очень рано разбужен стуком в дверь. Твердые, короткие, уверенные удары. Не иначе адмирал.
И действительно, вошел адмирал.
– Ваше высочество, э-э-э… – запинаясь, заговорил смущенный Дорек. – У нас, видите ли, некоторая неурядица…
– Что значит неурядица?
– Некая нежелательная персона, принц, просочилась на наше судно.
Адмирал, вопреки обычной манере смотреть принцу прямо в глаза, старательно изучал потолок.
– Нежелательная персона? Конкретнее, Дорек. К нам пожаловала смерть? Чума? Блоха? Нечистая сила?
– Женщина, ваше высочество.
– Что?!
– Сначала я принял ее за мальчишку, но… Да, мой принц! Это женщина. И она темнокожая.
Дорек по-прежнему внимательно рассматривал потолок. Тибо почесал подбородок.
– Черт побери! Как же она пробралась на борт?
– Полагаю, сначала вплавь, а затем вскарабкалась по канату, который… Да, спустился в воду.
– Канат? Спустился?! Сам, что ли? Смотрите мне в глаза, Дорек! Кто допустил такое?
– Если бы я знал, ваше высочество! – вздохнул адмирал, поглядев на Тибо лишь секунду. – Мы были заняты погрузкой…
– Ладно, хорошо.
– Не понял, ваше высочество.
– Говорю, хорошо. Что ей надо?
– Не говорит. Не понимает нашего языка, принц. Но вот что мы обнаружили.
Адмирал не без брезгливости передал Тибо засаленный замшевый кошель. В нем лежали монеты трех королевств, в том числе острова Кириоля, и медальон с изображением маленькой девочки.
– Приведите ее ко мне, – распорядился Тибо.
Дорек впустил в каюту юную девушку, мулатку с короткими курчавыми волосами и зелеными глазами. Она была в мужской одежде, совершенно мокрой, болтавшейся на ней, словно на вешалке. В отличие от адмирала, она без смущения глядела принцу в глаза, пока он рассматривал ее. Лицо круглое, лоб высокий, взгляд недоверчивый, но прямой. Она смотрела на Тибо, будто все про него уже знала, и он отвел глаза.
– Как тебя зовут?
– Меня зовут Эма Беатрис Эхея Казареи, – с достоинством ответила девушка.
Тибо искоса взглянул на адмирала, тот сердито поджал губы. Факт, что девушка внезапно заговорила на их северном наречии, его не порадовал.
– Не могу определить акцент, – заметил Тибо. – Откуда ты родом?
– Я знаю семь языков, на трех говорю свободно, на четырех не очень.
– Ты не ответила на мой вопрос.
– Не ответила.
Тибо не стал настаивать. Он считал, что желание откровенно поговорить рано или поздно приходит само собой. Так он считал, потому что был честным, откровенным человеком и вырос в справедливом королевстве.
– Что тебе понадобилось на нашем судне?
– Работа.
– Ты уже выходила в море?
Адмирал вмешался в разговор:
– Принц! Надеюсь, вы не думаете сделать из нее матроса? Вспомните, что…
– Я сообразительная, хватаю все на лету, – прервала его девушка.
– Верю, – улыбнулся Тибо, тогда как Дорек сердито насупился. – Что тебе грозит? От чего сбежала?