После похода на Ниверию-Куявию, Князь Номинг, потрясая ключами Астафии, станет во главе всех артанских князей и войск! И будет второй поход, не такой, как сейчас, не набег, не вторжение, но планомерный, долгий, с осадами и взятием всех городов подряд, начиная с Теплой Лагуны, со вторым проходом через Астафию, с пленением всех правителей Ниверии-Куявии, даже самых мелких. Говорят, в древние времена такое было. Во времена легендарных Придона и Скилла. Но одно дело легендарные времена, а другое — настоящее, сегодняшнее. Как-то лучше верится.
Правда, Князь Артен собирался в поход на северные владения Куявии с небольшим отрядом, опять через Кникич, и, возможно, уже выступил. Но это несерьезно, это просто мелкое удальство.
Окинув ненавистный ниверийский лес мрачным взглядом, Номинг оглянулся по сторонам. Большой княжеский шатер сверкал бахромой в тяжелом, вовсе не степном, закатном солнце. В шатре тихо напевали наложницы, там ждали князя брага и простая, добротная походная еда. До поздней ночи будут петь наложницы, а сам князь будет тем временем спать вон в том маленьком, неприглядном шатре, и малолетний его сын тоже будет спать, там же. Это была специальная степная хитрость на случай покушения со стороны других князей или, что вернее, ниверийцев, которые не могли ведь не заметить приход войска и дрожат теперь, презренные трусы. Сражаться они не любят, а вот убрать кого-нибудь подло, ударом в спину, это по ним. Пусть только сунутся в княжеский шатер — тут им и настанет конец, подлецам, а князя разбудят двое лучших воинов, прячущихся в пятом шатре с краю и не спящих всю ночь. И князь с удовольствием посмотрит, как будут подлецов и трусливых убийц рвать на куски. Дрянь. Куявия.
Князь незаметно прошел к неказистому шатру и скользнул внутрь. Малолетний сын еще не спал и посмотрел на князя невинно. Князь нахмурил брови. Сын все понял, лег, и закрыл глаза. Посопел, нахмурился, притворился спящим, и почти сразу уснул. Пусть привыкает к походной жизни, сопляк. Сколько ж ему лет? Лет семь где-то. Хороший воин должен вырасти.
Князь отвязал меч, вынул кинжал из ножен, и прилег, подложив кулак с рукояткой кинжала под правую щеку.
Сумерки сгустились. Костер ночной стражи освещал пространство возле шатров. Большинство воинов спали под открытым небом. Воины должны ко всему быть привычны. Неделю не есть, а потом вступать в длительное сражение. Не спать по трое суток, а потом сражаться. Мерзнуть в славских лесах без огня и одежды, скрываясь, несколько дней, а потом вдруг неожиданно напасть на поселение, и снова сражаться, проявляя доблесть. Хорошо быть храбрым и выносливым. Отважным и непобедимым. И непреклонным. Князь уснул.
Было уже за полночь, когда два темных силуэта, сливаясь с окружением и пользуясь тем, что луна ушла за облако, отделились от леса и беззвучно, невидимые, приблизились к стану. Двигались они очень быстро, почти бегом.
Опытный Номинг почувствовал что-то, постороннее присутствие, рядом с шатром, и немедленно проснулся. Не было слышно ни звука, кроме треска костра, бубнения ночной стражи неподалеку, и тихого пения наложниц в княжьем шатре. Он не заметил, но почувствовал, как слегка шевельнулся полог. Подлецы, подумал он. Что ж, пришло время поразвлечься. Бесшумно отодвинулся он от полога, ползком добрался до противоположного края шатра и приподнял этот край лезвием кинжала. Выскользнул он из шатра все так же бесшумно. Сейчас он обойдет шатер и застанет мерзавцев у входа. И тогда они обо всем пожалеют.
Что-то тяжелое опустилось ему на голову, и Номинг стал падать вперед, удивленный и яростный. Ему не дали упасть, но этого он уже не помнил.
Вторая тень скользнула в шатер и через несколько мгновений вынырнула с мешком, в котором помещался связанный сын Номинга с кляпом во рту. Сам Номинг был уже в другом мешке, и тоже с кляпом. Лазутчики закинули мешки на плечи и беззвучно, незаметно стали удаляться от стана. В княжеском шатре не очень мелодично пели наложницы.
* * *
Номинг очнулся и попытался тряхн