– Знаете, Оливер, у нас в России есть пословица: «Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок». Похоже, вы нечаянно нашли путь к моему сердцу, хоть я и не мужчина.
– Ну, это не самый ужасный недостаток, миссис Тайлер.
Я хихикнула. В столовой было очень тепло: Батлер растопил камин в гостиной. Я взяла бокал, куда Батлер тут же проворно налил красного вина, и откинулась к мягкой спинке стула. На сытый желудок все казалось не таким уж ужасным. Я больше не видела врага в Оливере Батлере:
– А где мистер Тайлер? – спросила я совершенно будничным тоном, однако от моих глаз не ускользнула победоносная мина дворецкого, который, видимо, давно ждал, что я обращусь к нему с расспросами.
– Мистер Тайлер на лодке, мэм. Он работает. Он должен закончить роман к полудню завтрашнего дня. Он приедет завтра вечером после встречи с издателем.
– Понятно.
Быть женой писателя не так уж просто. Тем более такого, как Фред. Он еще в Москве рассказал мне, что часто работает на своей небольшой яхте, пришвартованной на Темзе. Там он может отгородиться от окружающей действительности и полноценно поработать.
Я стала подумывать, нужно ли мне ставить дворецкого в известность о том, что я собираюсь «отойти ко сну». В конце концов, решила все же сказать и отправилась вверх по лестнице в сопровождении дворецкого.
Остановившись в дверях своей спальни, я тоскливо окинула взглядом огромный коридор, дальний конец которого терялся далеко в сумерках, и спросила:
– Простите, Батлер, а вы спите здесь, в доме?
– Да, мэм. Комната прислуги на первом этаже. Но если вам неугодно мое присутствие…
– Перестаньте, Батлер! Все совсем наоборот. Я не хотела бы оставаться совсем одна в таком огромном доме. Жутковато с непривычки.
Лицо старика просветлело:
– Не беспокойтесь, мэм. Если хотите, я буду здесь, за дверью. К тому же в доме есть ружье.
– Это ужасно! – вскрикнула я. – Оно обязательно выстрелит!
Батлер недоуменно выпучил на меня глаза. Я посмотрела на него мгновенье и поняла, что вряд ли смогу объяснить старому англичанину смысл широко известного в России чеховского правила.
– Не обращайте внимания, Батлер, это просто черный юмор. Порой я несу ерунду.
Что это со мной? Похоже, от веры в сказки я плавно перешла к законам прочих жанров.
Быстро, чтобы не ляпнуть еще чего-нибудь странного, я пожелала дворецкому спокойной ночи и прикрыла дверь спальни. В комнате было тепло и в целом уютно.
С чужеземной сказкой о Синей Бороде я решила бороться исконно русским методом (который, впрочем, с успехом использовала американка Скарлетт О’Хара). Утро вечера мудренее, сказала я себе и забралась в ворох английских перин и одеял. Уже почти погрузившись в сон, я вдруг вспомнила о собаке, которую обещал мне Фред, но, не успев снова расстроиться, уснула.
10
Я не заметила, как взошло солнце и наступил яркий осенний день. Когда я открыла глаза, комната была залита солнечным светом и все призраки вчерашнего дня безвозвратно растворились в нем. Какая же я все-таки мнительная особа!
Решительно распрощавшись со своими вчерашними страхами и сомнениями, я весело сбежала по лестнице на первый этаж.
Внизу, в холле, я распахнула все портьеры, дом залился светом. Я заглянула в столовую. Она была пуста. С кухни раздавалось позвякивание посуды и шум воды. Батлер, судя по всему, готовил завтрак. Я открыла дверь и вошла. Примостившись на высоком табурете, взяла из вазы яблоко и жизнерадостно пропела:
– Доброе утро, Оливер Батлер!
Батлер, не слышавший из-за шума воды, как я вошла, резко обернулся и, увидев меня, стал рассыпаться в извинениях:
– Простите, мэм, завтрак еще не готов.
– Не страшно, Оливер, – улыбнулась я, – а что у нас будет на завтрак?
Старик смущенно покосился на кучку продуктов на столе:
– Я хотел сделать вам сюрприз, мэм, и приготовить… русские блины.
– Так в чем дело?
– Тесто я приготовил точно по рецепту, но ума не приложу, как это готовить. Оно слишком жидкое!
Я засмеялась и соскочила с табурета, взяла сковороду, поставила на огонь. Если что-то я умею делать мастерски, так это блины, спасибо бабуле! Я налила тесто в сковородку, позволила ему равномерно растечься по дну. Батлер внимательно наблюдал за процессом. Через полминуты я поддела краешек блинчика ножом и ловко перевернула. Это, конечно, не бабушкино мастерство – она переворачивала блины одним взмахом сковородки, – но тоже кое-что.
– Элементарно, Ватсон! – гордо сказал я, широко улыбаясь Батлеру. Батлер сдержанно кивнул. Я повторила:
– Элементарно, Ватсон! – неужели старый англичанин, живущий в Лондоне, не знает самой известной фразы самого известного английского сыщика? Или эта фраза была придумана уже нашими киношниками? Похоже, настоящая Англия и настоящие англичане – несколько другие, чем кажутся, когда смотришь на них из России, особенно через экран телевизора.
– Попробуйте, Оливер.
Мы ели блины прямо на кухне, за столом прислуги, несмотря на все протесты дворецкого. Я наотрез отказалась есть в одиночестве, а Батлера усадить за хозяйский стол не представлялось возможным. Наверное, я неправильно вела себя с дворецким, ведь он был всего лишь прислугой, а я нарушала правила, и кто знает, во что это выльется в будущем. Но сегодня старик Оливер был единственным человеком в этой стране, который хоть как-то участвовал в моей жизни, которому было небезразлично, сыта я или голодна, пусть даже это является его работой.
Так как до приезда Фреда у меня был целый день, я решила повидаться с Кариной. Однако подруга не ответила на звонок. Спустя пару минут пришло сообщение:
«Прости, дорогая, сегодня никак. Я сама тебе перезвоню».
Последний раз мы общались с ней по скайпу, когда я рассказывала о встрече с бывшим. Поржали, перемыли косточки Антону и его новой пассии, все было как обычно. Наверное, она просто занята. Что ж, придется заняться чем-то другим, и у меня даже есть идея!
Я попросила Батлера прокатить меня по Лондону и потерпеть, пока я буду визжащей от восторга туристкой, на что он с радостью согласился.
11
Мы выехали из дома около полудня, день был солнечный и теплый, весь Лондон словно сиял, приветствуя меня. Я спросила Батлера:
– Как долго продлится такая замечательная погода, Оливер? Что говорят синоптики?
– Синоптики, мэм, у нас каждый день говорят примерно одно и то же: «Местами теплее, местами холоднее. Там где, похолоднее, возможен дождь». Новости о погоде в Англии не предсказывают погоду, они лишь констатируют ее.
Я улыбнулась. Видимо, поэтому люди на улицах Лондона одеты так по-разному: пробежала дама в дубленке, за ней – девушка в джинсовке и босоножках…
Мы поехали по Вест-Кэрридж-Драйв, между Гайд-Парком и Кенсингтонскими садами. Даже зимой (которая здесь больше похожа на осень) здесь было очень красиво. Я смотрела на парочки, целующиеся под деревьями и толпы туристов из разных стран, а Батлер рассказывал мне довольно мрачную историю о том, как в центре Гайд-Парка в озере утопилась первая жена английского поэта Шелли, после того, как муж бросил ее и ушел к шестнадцатилетней Мэри. Той самой Мэри, которая стала впоследствии автором «Франкенштейна».
– Брр! – меня передернуло. – И что, в этом озере купаются? – у меня мороз пробежал по коже.
– Нет, мэм, что вы, сейчас очень холодно, не сезон, – невозмутимо ответил Батлер.
– Не будем здесь останавливаться, Батлер.
– Хорошо, мэм. А что бы вы хотели посмотреть? Биг Бен, Тауэр?
– Тауэр – это ведь тюрьма? Что-то не хочется. Я хочу увидеть это ваше самое большое в мире колесо обозрения, а еще Ноттинг-Хилл, я смотрела фильм про это район, он очень красивый.
– В Ноттинг-Хилле нечего посмотреть, кроме блошиного рынка.
– Блошиный рынок? Отлично! Безумно хочу посмотреть на блошиный рынок!
Батлер согласился, но предупредил, что сам он туда не пойдет – будет ждать меня в машине. Уже через пятнадцать минут я гуляла по гудящей самыми разными языками улице. Сколько же здесь всего продается! Викторианские платья, костюмы Элвиса, какие-то экстравагантные вещи, которые, если и войдут в широкие массы, то точно не раньше, чем лет через десять.
Я притормозила у одной из лавочек. Ношеные мужские рубашки, брюки, носовые платки и несколько книг.
– Это вещи Хью Гранта, мэм. – Прохрипела толстая женщина-торговка. Я недоверчиво заулыбалась. – Он носил их во время съемок «Ноттинг Хилла»! Все самое настоящее.