Ради интереса Акира пришёл на третий день…
Прошёл год, а он так и не решился к ней подойти.
Сидел неподалёку, делая вид, что увлечён происходящим на экране, а сам пытался её рассмотреть.
Несколько раз даже тайком сфотографировал.
Она, конечно, замечала его – Акире несколько раз удавалось увидеть её улыбку.
Может, он ей нравится?
Эта мысль заставила сердце биться сильнее.
Всё.
Хватит.
Сегодня он решится.
Сегодня.
Акира приехал в Синдзюку-гёэн в обычное время и сел на лавочку напротив той, куда вот-вот должна была подойти она.
Вокруг гуляли люди.
Дети поднимали с земли опавшие лепестки и радостно смеялись.
Её не было.
Акира ждал.
Её не было.
– Дурак… Дурак… Что же ты тянул…
Акира какое-то время сидел, безучастно рассматривая проходивших людей, как вдруг кто-то присел с ним рядом.
Это была она.
Он смотрел на неё и вдруг понял, что забыл все слова, которые хотел сказать ей в течение этого года.
– Привет. Прости, что сегодня задержалась. Я Асэми. А тебя как зовут?
– Акира.
– Пойдём, Акира. Нам ведь есть, что сказать друг другу.
И он пошёл с ней.
Акира ещё не знал, куда и не мог до конца понять, зачем.
Главное, что с ней…
– А что за книгу ты тогда читала?
– Книгу нашей жизни…
Крыса приходит ночью
Ты точно знаешь, что это не сон.
Но это и не явь, а что-то среднее.
Ты лежишь на кровати и не можешь пошевелиться и чувствуешь на себе взгляд.
Взгляд из угла.
Её глаза горят красным.
Кроваво красным.
Пытаешься пошевелиться, но одеревенелое тело практически не слушается.
Неимоверным усилием удаётся упасть на пол и ты ползёшь к ней.
Ползёшь с единственным желанием – убить.
Задушить, разорвать на части.
С трудом протягиваешь к ней руку.
Мгновение....
Ты снова лежишь на кровати, такой же одеревенелый и немой.
А она сидит и смотрит прямо в глаза.
Холодно, очень холодно.
Мгновение…
Первые лучи солнца упали на лицо.
Она исчезла, но ты знаешь, что завтра это повториться…
Обязательно повториться…
Она вернётся…
Она всегда возвращается…
Некростих
Чуешь сладкий, липкий запах,
Пропитавший эту землю?
Это пахнет мертвечиной,
Сгнившей плотью, кровью чёрной.
Черви жирные сжирают
Плоть людей, ещё живущих.
Было так в веках минувших,
Будет так в веках грядущих.
Некростих 2
Снова смотришь на меня,
Мразь, насквозь прогнившая!
Черви по тебе ползут
Тварь, никогда не жившая!
Жрут тебя, сожрать не смогут
До скончания времён.
Мерзость, как же ты прекрасна!
Мерзость, я в тебя влюблён!
Незнакомка
Притаившись за углом, он ждал её. Девушка, так захватившая воображение немолодого мужчины, должна была появиться с минуты на минуту.
Она всегда приходила в одно и то же время.
Подрагивая от возбуждения, он переминался с ноги на ногу и вслушивался в ночную тишину.
"И чё она шляется одна по ночам? Вроде приличная".
Тишина. Даже воздух как будто замер.
– Привет.
Он обернулся и увидел её.
– Меня ждёшь?
Вместо ответа мужчина вцепился в девушку и поволок в сторону гаражей.
– Да подожди, – засмеявшись, сказала она, – я и сама пойду!
– Чего?
– Ага, – усмехнулась девушка.
Мужчина кивнул…
… В гараже они быстро разделись…
Она обещала никому не рассказывать. Да и нечего было рассказывать…
Через несколько недель мужчина почувствовал себя плохо. Его живот нестерпимо болел, температура поднялась. А потом вздувшийся живот лопнул и из него показался паук. Затем второй. Третий. Четвёртый. Он захрипел, а пауки всё лезли и лезли, разрывая плоть.
– Привет, – раздался знакомый голос, – ждал меня?
– Что это? – из последних сил спросил он.
– Дети. Мои дети.
Дженкинс
– Эй, Джен, что ты тут делаешь?
Дженнифер подошла к остановившемуся автомобилю.
– Привет, Том. Да так просто, решила прогуляться.
– Здесь? Да ты и до ночи до дома не дойдёшь.
Дженнифер вздохнула.
– Слушай, Том, понимаешь… Такое дело, в общем, мы с Говардом поругались.
Том рассмеялся.
– Ну и ну, Джен – не успели пожениться, а уже ссоритесь! Что случилось-то?
Она скрестила руки на груди и отвела взгляд.
– Я бы не хотела об этом говорить.
– Ладно. Не хочешь – не надо. Садись, подвезу тебя до моей закусочной, кофе попьём, поболтаем, а там, глядишь, и всё образуется.
Джен села на пассажирское сиденье и машина тронулась.
– Слушай, Том, а почему ты до сих пор не женился?
Том открыл служебный вход и нажал на выключатель.
– Я сегодня ездил с поставщиками договариваться, так что закусочная была закрыта, но ничего, сейчас что-нибудь сообразим. Проходи налево – там можно руки помыть, а я пойду засыплю кофе и посмотрю что-нибудь в холодильнике.
– Спасибо.
Том посмотрел ей вслед, прошёл на кухню, открыл небольшой шкафчик и достал оттуда флакончик жёлтого стекла.
Дженнифер открыла глаза – над ней был белый потолок с серыми потёками.
Она попробовала пошевелиться.
Бесполезно.
Попробовала кричать, но смогла издать только невнятное мычание.
– Очнулась?
Джен повернула голову направо и увидела Тома.
На нём был кожаный фартук и перчатки.
Он снял со стены мясницкий тесак и подошёл к ней.
Звякнул дверной колокольчик.
Том выглянул из кухни.
– Иду!
Он вытер руки о фартук и вышел к посетителю.
– Здорово, Билл! Какими судьбами?
Шериф снял очки.
– Привет, Том. Слушай, я к тебе по делу – ты, случаем, не встречал случайно Дженнифер?
– Это которую?
– Дженнифер, жену Говарда Дженкинса. Он позвонил сегодня с утра, сказал, что вчера они поссорились, она психанула и свалила.
Том облокотился на прилавок.
– Нет, Билл, не видел.
– Ладно, поеду дальше. Слушай, налей-ка кофейку в дорогу, да и пожевать чего-нибудь не мешало бы.
– Бургер будешь? Ты же знаешь – они у меня лучшие в штате.
– Давай....
Охота на бублик
– Тихо! Сиди тихо! – приструнил бывалый Шалемухр не в меру ретивого Тильку.
Тилька недовольно захныкал:
– Папа, ну я устал ждать! У меня уже канжопер затёк!
– А чтоб канжопер не затекал, его чаще мыть надо, – усмехнулся Шалемухр, потрепав мальчика по лохматому загривку.
Отец и сын Бундетаи были потомственными охотниками из близлежащего селения. Охотились они на всё: и на пехтояровых мормоклюев, и на ерепенчатую зюку и даже, не поверите! на попорогого жвалопята, а это, ребятки, зверь опасный, хоть и грибоядный: не успеешь оглянуться, как он тебя – раз! повалил попорогами на землю! два! и уже кусает жвалами за голову и норовит затащить себе под хвост!
Но зато сколько вкусностей из него можно наделать: и супа наварить на весь посёлок, и пирогов напечь, и сладких махлюшек натолочь, а из рогов получаются отличные свистелки-дуделки, чтоб гонять наглых бубличат, которые разграбляют огороды.
Собственно, на бублика сегодня и охотились.
Отец с сыном сидели у входа в пещеру и ждали, когда матёрый бублик, предводитель роя, выкатится на ночную прогулку. Крючки были густо смазаны ушной серой, на руках были одеты толстые пекарские рукавицы, а головы украшали белые колпаки.
– Сейчас! Сейчас!
Медленно, приминая землю огромным боком, из пещеры выкатился гигантский бублик, подобного которому не видел не то, что отец, но даже дед и прадед Шалемухра. Он медленно подкатил к кустам, где сидели охотники.
– Ату! – закричал отец, вскидывая удочку.
Крючок впился в румяный бок. Бублик подпрыгнул, но в этот момент Тилька воткнул в него второй, а Шалемухр резко дёрнул удочку на себя, завалил гиганта и принялся посыпать золой.
– Вот! Вот!
Бублик несколько раз попытался перевернуться на бок, но охотники твёрдо прижали его к земле и после нескольких безуспешных попыток сдобный гигант затих.
– Ну, как тебе охота, сынок?
– Здорово, – с трудом переводя дыхание, ответил Тилька.
– Видишь, какая полезная штука ушная сера и печная смола – на бублики действует безотказно. А теперь беги, позови мужиков, чтобы его в посёлок оттащить. Будем чай пить!
Шарлемухр улыбнулся обеими ртами и Тилька, задорно повизгивая и виляя хвостом, скрылся в зарослях хармапутки…