Мышевский. Отца звали Сигизмунд. Следовательно, яАндрей Сигизмундович. На одном дыхании не произнесешь. Если вас это затрудняет
Голышкин. Позвольте, почему это должно меня затруднять? Моего отца звали тоже не простоУдарпят. Это сокращенное от «ударник пятилетки». Такое было время. Массовый энтузиазм, всплеск народного творчества и все в том же духе.
Мышевский. Вы правы. Время было еще то!
Голышкин. А мой отец, Ударпят Родионович, не мудрствуя лукаво, нарек меня Сталвер. Сокращенное от «Сталину верен». И как прикажете мне к этому относиться?
Мышевский. Философски.
Голышкин. Вы правы. Возможно, только благодаря своему имени я получил степень доктора философских наук.
Мышевский. Исходя из вашей теории, Сталвер Ударпятович, я стал бизнесменом исключительно из-за отчества Сигизмундович?
Голышкин. Хм-м В общем, только мне удалось разорвать этот порочный круг. Я назвал сына в честь своего деда, крестьянина Тамбовской губернии. От неуемной фантазии которого и беззаветной преданности новой советской власти, собственно, все и пошло. Самого его нарекли Родионом. Прекрасное и простое русское имя. (Внезапно осекается). Но я вижу, вам это неинтересно?
Мышевский. (Скрываясь в тени абажура). Почему же
Голышкин. Простите старика, увлекся! Насколько я помню, вы пришли по поводу моей новой книги?
Мышевский. Да, Сталвер Ударпятович. Ваша «Теософическая система планов природы и существования бесконечного разнообразия форм материи в свете спиритуализма» заинтересовала меня. Это ее вы обещали адресовать своему сыну?
Голышкин. Хм-м (Невольным раздраженным жестом отодвигает от себя книгу, но тут же придвигает обратно и бережно гладит обложку, словно голову обиженного невзначай ребенка). На экзамене, господин Мышевский, я поставил бы вам «отлично». Вы произнесли название моей книги, ни разу не запнувшись. Такое редко кому удается.
Мышевский. Это не удивительно, профессор. Я много думал о ней. Вы утверждаете, что все явления материального порядка можно свести к духовным
Голышкин. Положим, это не я утверждаю. Вернее, не только я и далеко не первый
Мышевский. Возможно, профессор. Но эту мысль я вычитал из вашей книги.
Голышкин. Это приятно слышать, Андрей Сигизмундович. Кстати, какое направление в спиритуализме вам ближеабсолютное или относительное? Вы приверженец Беркли или старика Аристотеля?
Мышевский. Затрудняюсь ответить на ваш вопрос, профессор. Вообще-то о спиритуализме я имею весьма смутное представление. Я вам уже говорил, что ябизнесмен. И пришел сюда не обсуждать туманные вопросы теософии. А с конкретной практической целью.
Голышкин. И какой именно, позвольте узнать?
Мышевский. Цель та еще. (Снова скрывается в тени). Обратить ваши способности, Сталвер Ударпятович, в деньги. Вы моя золотая жила, профессор.
Голышкин. (Издает короткий смешок). Простите, мой уважаемый собеседник, но я и деньгидве вещи несовместные. Ведь вы читали мою книгу? Тогда вы не могли не заметить, она очень далека от материализма. Да, я признаю за человеческим телом право на самостоятельное существование. Но при этом само тело рассматриваю как продукт душевной деятельности человека. Сомневаюсь, что на этом можно заработать.
Мышевский. А если вы ошибаетесь, профессор?
Голышкин. Так переубедите меня, господин Мышевский! Я буду даже рад. Но, прежде чем взяться за этот сизифов труд Вы не откажетесь от чашки чая?
Мышевский. Если можно, черный кофе. Без сахара и сливок.
Голышкин встает, подходит к столику в углу комнаты, на котором стоят чайник, чашки, чайные и кофейные принадлежности. Заваривает кофе и подает фарфоровую чашку Мышевскому. Себе заваривает чай в граненый стакан в серебряном подстаканнике. Возвращается за свой стол.
Голышкин. А я предпочитаю зеленый чай с жасмином. Восхитительный аромат!
Мышевский. Где-то я слышал, что жасмин пахнет пороком. А черный кофеместью.
Голышкин. Вот бы уж никогда не подумал! Хорошо, пусть будет по-вашему, господин Мышевский. Пейте свой кофе и наслаждайтесь мыслями о мести. Я же погружусь в порок. А затем вы поведаете, что привело вас ко мне
Кабинет погружается в темноту. Освещается прихожая.
Раздается звонок в квартиру. Родион, успевший сменить пижаму на рубашку и джинсы, выходит в прихожую и открывает дверной замок. Входит Ольга. В руках у нее медицинский чемоданчик. Она останавливается перед зеркалом, поправляя прическу. Одета молодая женщина очень скромно.
Родион. (Стоя за ее спиной и восхищенно разглядывая). Здравствуйте, Оленька! Я в ауте! Вы с каждым днем все неотразимее!
Ольга. (Как будто только сейчас замечая его). А, это вы, Родион (Говорит, глядя на его отражение в зеркале). Как здоровье Сталвера Ударпятовича? Не провожайте меня, я сама найду дорогу в его кабинет.
Родион. Ольга Алексеевна! Может быть, я дерево. Но я тупо не понимаюв чем я провинился?
Ольга. Откуда мне знать? Пойдите и спросите об этом у вашего отца.
Родион. Не могу. У него в гостях очень крутой дядек. Они мутят какую-то важную тему. Так что вам, Оленька, придется подождать в компании со мной. (Протягивает руку, как будто желая дотронуться до руки девушки, но не решается, и пытается замаскировать свое смущение развязным тоном). Есть водка и кока-кола. Не откажетесь от коктейля Джима Моррисона?
Ольга. (Демонстративно окидывает его оценивающим взглядом и качает головой, давая понять, что разочарована увиденным). Скажите, Родион, вам больше нечем заняться? Вы маетесь от безделья или это ваша работа?
Родион. О чем вы, Ольга Алексеевна? Поясните для непонятливых!
Ольга. Каждый раз, приходя к Сталверу Ударпятовичу, я застаю вас дома. Следовательно, делаю я вывод, либо вы хронический бездельник и живете за счет отца. Либожиголо.
Родион. Я как трусы без резинки. Веду свободное, ничем не обремененное существование.
Ольга. Тогда не тратьте даром времени. Мужчины подобного типа для меня не существуют.
Родион. А какие дядьки вас интересуют?
Ольга. Говоря на вашем молодежном жаргоне, хитовые и прайсовые.
Родион. Вот байда!
Ольга. Таковы все женщины! Почему я должна быть исключением? Или я уродина? А, может быть, дура?
Родион. Что ты, Оленька! Ты киска. Классная киска!
Ольга. То-то, мальчик! (Щелкает его по носу).
Родион. (Обиженным тоном). Вот измена! Какой я мальчик?! Если у меня нет бабла, это еще не повод считать меня огрызком.
Ольга. Не грузись, малыш! Круче тебя только яйца, а вышезвезды. Но я называю мальчиком любого мужчину, не способного осуществить мою мечту.
Родион. И что это за глюк? Скажи, не делай козью морду, Оля! Ну, пожалуйста!
Ольга. Хорошо, малек. (Походкой модели, идущей по подиуму, несколько раз проходит по прихожей, туда и обратно). Мой глюк, как ты, баклан, задвинулводопады Игуасу.
Родион. Святые сосиски! Это где?
Ольга. Это в Бразилии. Ничто в мире не сравнится с ними по красоте. Представь картину: более трехсот потоков одновременно низвергаются с огромной высоты. А над нимивечная радуга, созданная мириадами капель воды и солнцем. Я видела по телевизору.
Родион. Мне казалось, все киски мечтают о Париже.
Ольга. Увидеть Париж и умереть на вершине Эйфелевой башни? Вот это действительно полный отстой!
Родион. Но Бразилияэто так далеко! Там, наверное, живут люди-антиподы?
Ольга. Угадал, крутое яйцо! Когда у нас зима, у нихлето. Когда мы плачем, они поют. Этого достаточно, или мне продолжить?
Родион. Достаточно.
Ольга. И когда я увижу водопады Игуасу?
Родион. (Безнадежно). Вот шняга!
Ольга. Теперь понятно, почемумальчик?
Родион. Понятно, киска.
Ольга. (Останавливается рядом с ним и кладет руки ему на плечи). Ну, не дуйся! Ты очень славный, Родион. Но больше я на эту приманку не попадусь.
Родион. А если?!
Ольга. Чтоесли?
Родион. Если будут водопады. Игу Иго Как их там?! Тогда ты изменишь свое отношение ко мне?
Ольга. Сначала пусть будут. А там посмотрим.
Родион. (Берет ее руки в свои). Оля, не уходи от ответа. Для меня это очень важно!
Ольга. (С неожиданной нежностью). Милый мой мальчик! Пожалуй, я в самом деле могла бы тебя полюбить
Родион. Продолжай!
Ольга. (Сухо, словно опомнившись). Отпустите мои руки, Родион! Мне больно! Или я пожалуюсь вашему отцу. И он поставит вас в угол.
Родион. Ты смеешься надо мной, Оля!