Голос Валечкин обрушился на Антона Варфоломеевича будто молот:
- Ну что же вы сидите?!
Баулин вцепился в подлокотники.
- Сидят тут всякие, а Петр Петрович ждать обязан?!
Баулин приподнялся на дрожащих ногах.
- Ни стыда, ни совести у людей! Совсем обнаглели! - обиженно пробурчала Валечка.
Антон Варфоломеевич сделал шаг к двери, осторожненько приоткрыл ее.
В спину ему секретарша прошипела уже с нераскрываемой ненавистью:
- Хоть бы почистился! Что за народ, как в кабак прут! Ну ничего, ничего...
Петр Петрович сидел в глубине огромного кабинета за необъятным резным столом. Он что-то листал, делая пометки на полях, потом комкал просмотренные листы и бросал их в плетеную корзину для бумаг. На Баулина он не смотрел.
Тот деликатно кашлянул, закивал головой.
- Чего тебе? - не поднимая глаз, спросил Петр Петрович.
Баулин смутился на секунду, но тут же вновь нагнал улыбку на лицо.
- Вызывали-с, - неожиданно для себя с излишней услужливостью пролепетал он.
- Ну-ну, - после молчания произнес Петр Петрович, - докладывайте!
Баулин разинул рот от неожиданности. В дверь просунулась головка секретарши. Раздался язвительный голосок:
- Всю приемную затоптал, столько грязи развел. Нету на них управы!
Петр Петрович поморщился, махнул рукою. Дверь захлопнулась.
- Ну, давай, показывай, что там у тебя в кармане.
Антон Варфоломеевич совершенно растерялся. То, что с ним происходило, не вписывалось ни в какие рамки и было чем-то настолько непонятным, что он начинал окончательно терять самообладание.
- Я решительно возражаю, Петр Петрович, да как вы... сказал он невнятно, слабым голоском.
- Давай вынимай! - Петр Петрович вытянул руку ладонью вверх.
Баулин машинально пошарил в кармане костюма, наткнулся на липкий, сыроватый комок, вытащил его нерешительно.
- Давай, давай, - еще требовательнее провозгласил хозяин кабинета. - Теперь поздно, ничего не скроешь!
Он вырвал из руки Баулина скомканную бумажку, развернул ее и стал утюжить, разглаживая ладонью по столу. От этой утюжки на бледно-желтом листе стали вдруг проступать зеленоватые крупные буквы. Баулин вытянул шею и сумел разобрать начальные слова: "Довожу до вашего сведения, что..."
Петр Петрович, совсем согнувшись над столом, заклекотал вдруг каким-то птичьим клекотом, переходящим в мелкий, рассыпчатый смех.
- Доводишь, значит? Ясненько. Не думал на тебя, Варфоломеич, не думал. Вот ты как, значит? Ну-ка выйди, мне кой о чем помозговать надо.
Неизвестно откуда появившаяся секретарша властно, за руку выволокла Баулина из кабинета, толкнула в сторону креслица и уставилась на него сверху вниз, торжествующе.
Баулин сидел и думал, когда же это он успел сойти с ума: у себя в кабинете, днем, или в троллейбусе, или уже здесь в приемной? На этот раз его не стали долго мурыжить, через час Валечка подпихнула его в сторону кабинета, не церемонясь, острым кулачком в спину - не чувствительно, но как-то малоделикатно.
На ходу Антон Варфоломеевич успел подумать, что близорукая девица была наверняка подослана недоброжелателями, что все из-за нее. Ну да ничего, ничего - все поправится, что ж он, мальчишка? - ведь сколько лет уже по приемным и кабинетам, нет, все будет нормальненько.
Петр Петрович по-прежнему рвал и комкал бумаги, предварительно испещряя их пометками. И опять не поднимал головы. Антону Варфоломеевичу было как-то неловко начать первому, и он выждал. Наконец дождался.
- Чего тебе?
Голова у Баулина закружилась, все поплыло.
- Да как же-с, ведь вызывали-с, ведь мы же говорили с вами уже, - лакейски зачастил он, совсем теряя себя.
- Ну-ну, - пробурчал Петр Петрович, - садись.
Но только лишь Антон Варфоломеевич нерешительно присел на краешек стула, как хозяин кабинета оторвал глаза от бумаг. На лице его выразилась целая гамма чувств.