Абрам Захарович трепыхнулся под ногой:
Это навет! Не верьте ему, товарищи! Никто никого убивать не собирался!
Но тут вмешался Жилин. Брезгливо оглядев поверженных оппозиционеров, он предложил:
Товарищ Чур, сойдите с товарища Каменского и скажите своим людям, чтобы они развязали товарища Ворошилова. И кляп из него выньте. А то мычит чего-то, а о чем мычит непонятно
Повинуясь просьбе главы государства, противники были подняты и усажены за стол. К этому времени у Ворошилова (так вот почему он мне показался таким знакомым!) перестала заклинивать челюсть, и он разразился замысловатыми ругательствами. Нет, до моих матросиков ему было далеко, но видно, что человек старается. Правда слушали его не долгобуквально несколько секунд, после чего я, сделав два шага наклонился над моментально замолчавшим скандалистом и веско произнес:
Не на базаре. Перед тобой руководители правительства, а ты погаными словами тут всех кроешь. Хотя задумчиво почесав подбородок я глянул в сторону Дзержинского протянувВорошилов Ворошилов Стоп! Он ведь тоже в списке есть? Ну тогда понятно, чего из него говно льется. Не может вражина сдержать своей звериной ненависти!
Тут и Каменский и Ворошилов завопили на два голоса. Ну какзавопили? Принялись отмазываться перед всеми, желая хоть как-то оправдать свою позицию. Жилин на пару с Дзержинским стали задавать вопросы, а сладкая парочка (печального Марка давно из комнаты выдворили) захлебываясь, пыталась объясниться.
Я же, какое-то время посидел за столом отпуская едкие комментирующие реплики, а потом, закурив, переместился к окошку откуда молча наблюдал за происходящим. Как ни странно, ко мне присоединился Иосиф Виссарионович. Так же достав очередную папироску (в комнате все дымили как паровозы), он какое-то время помолчал, слушая разговор, а потом наклонившись к моему уху тихонько спросил:
Товарищ Чур ви дэйствительно прыговорылы к расстрелу товарища Зильберт?
Отрицательно мотнув головой, спокойно ответил:
Нет. Ее приговорил трибунал.
Сталин задумчиво вздохнув, решил взять меня на понт:
Но на втором съезде смэртная казн была отмэнена
Я покачал пальцем:
Кроме как за активную контрреволюционную деятельность, убийство и разбой. Кстати, гражданка Зильберт была приговорена именно за КРД.
Не смутившись отлупом, собеседник уточнил:
Но она жива?
Я вздохнул:
Жива чего ей сделается? Но если через три месяца позицию не поменяет, то приговор будет приведен в исполнение.
Сталин, на какое-то время задумался и так же тихо ответил:
Я ее знаю. Она нэ поменяет своих взглядов Но это вэрный товарищ. Настоящый революционер. Такых волэвых товарищей мало
Выпустив клуб дыма, я в упор посмотрел на собеседника:
Понимаю. В нашей жизни кадры решают всё. Их надо всячески беречь. Только ведь сейчас вреда от нее, гораздо больше, чем пользы. И я даже не знаю куда эту пламенную особу можно пристроить, чтобы ее деятельность не разрушала все, что мы создаем.
Тот помолчал и неожиданно выдал:
А еслы я Лычно я возму ее на поруки? Я знаю чэм ее можно занят. Ви мнэ доверяете?
Вот офигеть! До этого наши пути никак не пересекались, только по газетным статьям друг о друге могли судить, а тут сразу«доверяешь?». С другой стороны, зная кавказский менталитет сказать «нет» сейчас, это вот так вот сходу испортить отношения и заиметь если не врага, то стойкого недоброжелателя. Причем недоброжелателя, оскорбленного в своих лучших чувствах. На личностной, так сказать, основе. Блин мелькнула было мысль просто предупредить Сталина что это весьма серьезный шаг. Хотел привести в пример Михайловского с Бергом. Это когда Виктор, при взятии на поруки, голову свою в залог поставил. Хотел, но, честно говоря, быстренько передумал. Нет, нынешний собеседник пока и близко не напоминал одного из самых сильных правителей России, под руководством которого была выиграна страшнейшая война. Не напоминал он и человека, от воли которого ссался весь просвещенный запад. Мда не напоминал. Таким он станет (если станет) только лет через двадцать-двадцать пять. Но я-то знал какой потенциал таиться в этом грузине. И на пустом месте конфликтовать не хотелось. Тем более, что «донна Роза» мне никуда не уперлась.
Поэтому, на прямой вопрос просто кивнул:
Вамдоверяю. Наслышан о вас от товарища Жилина. Так что можете ее забирать.
Собеседник важно наклонил голову:
Благодару.
Как культурный человек я не стал напоминать о необходимости проведения повторного заседания трибунала о диссонировании предыдущих обвинений. Иосиф Виссарионович не дурак, он и сам догадается. Так же не стал говорить и о том, что в списках оппозиции, надиктованных Каменским, фамилия Джугашвили тоже присутствовала. Вместо этого просто улыбнулся:
Не за что. Только у меня встречная просьба будет. Сталин вопросительно посмотрел на меняМожет быть имеет смысл сразу договориться о правилах поведения на будущее? Так скажем, во избежание потерь нужных людей. Допустим, в вашей власти находится жизнь или свобода какого-то индивидуума. Но если за него поручился тот, кому вы доверяете, то человек должен быть отпущен. Хоть с тюрьмы, хоть от расстрельной стенки. Отпущен и передан товарищу, который за него поручился.
Собеседник задумался:
В прынципе, так можно сдэлат. А у вас чтоуже кто-то ест на прымэте?
Фыркнув, отрицательно потнул головой:
Нет. На примете никого нет. Просто часто бывает так, что мы не можем оценить полезность определенного человека для какого-то определенного дела. И начинаем махать шашкой, не понимая его ценности. Вот как примертоварищ Роза. Я бы ее шлепнул не задумываясь, потому как пользы от этой особы не вижу вообще. Но вы, эту пользу явно видите. Не буду даже спрашивать на каком направлении вы хотите использовать Зильберт, просто понимаю, что для вас это ценный кадр. А кадры, повторюсь, решают всё!
Сталин надолго замолк, лишь иногда раздраженно дергая щекой на особо громкие вопли, доносящиеся от стола, а потом тихо произнес:
Хорошо. Ваше прэдложениеинтересное прэдложение. И я готов его принять.
Я кивнул:
Вот и славно. Так что в будущем, надеюсь, не будет казусов подобных сегодняшнему. Не придется крутить странные операции, а достаточно просто телеграфировать о своем желании.
Виссарионыч мрачно посмотрел в сторону разборок и сокрушенно выдохнул:
Нэ понымаю, чэм они вообщэ думали, когда это дэло затевали Повэртэ я об этом нэ знал
Верю.
Отделавшись одним словом, больше ничего комментировать не стал. А воспрянувший от моего короткого ответа собеседник, тем временем, стал задавать вопросы о наших действиях в тылах противника. Какое-то время пообщались, но потом пришлось прерваться, так как краем уха услышал спитч Каменского и пошел обратно к столу. Разбираться. К этому времени, наезды на залетчиков несколько прекратились и Абрам Захарович оседлал своего конька:
Поймите товарищи, царским офицерам не место в рядах Красной Армии! Нам часто указывали, что ведение войныэто такая тонкая штука, что без военных специалистов мы никак обойтись не можем. Но на фронте им не место. Послать какого-нибудь генерала вести войну против однокашника, генерала Красноваэто все равно, что поставить охранять овец от бурого медведя серого волка Пусть будут невинные ошибки наших доморощенных рядовых, они менее принесут вреда, чем злостная, хитрая механика Николаевских военных специалистов!
Я же, нависнув над столом упер взгляд в замолчавшего Абрама Захаровича, спросил:
Слушай, гражданин Каменский ты действительно идиот, или просто других за недоумков держишь? О каких генералах ты тут речь ведешь? Это и ежу понятно, что если сейчас во главе армии поставить царский генералитет, командирами дивизий, полков и так далее поставить царских офицеров и ввести жесткую дисциплину среди рядового личного состава, то мы получим пистолет, направленный нам в лоб! Тогда эта созданная нами армия, нас же и сметет! Только вот почему ты говоришь исключительно о генералах? А?
Дзержинский заинтересовался:
Не поясните, что вы имеете ввиду?