Вот ты думаешь, чего это я натюрморты рисую, перебил мои мысли Толик. Все очень просто, еще по молодости работал я в одной кондитерской, в Куйбышеве. И там старичок один имелся, делал из крема фигурки на тортах, на работе говорили, что он еще до революции этим делом занимался. Я у него дома побывал, так представляешь, у него карандашных эскизов штук сто на стенах висело, да еще в альбомах сколько, и все фигурки для тортов.
Этот старичок и уговорил меня попробовать самому придумывать эскизы для тортов, а потом дело пошло, я увлекся и начал уже красками рисовать. После его учебы я рискнул в Москву податься, у Ирки, жены моей, там тетка жила в пригороде, у нее и поселились. Устроился сначала в ближайшую кулинарию, ну, а затем и на более денежную работу. Настоящий кондитер, Саня, художником должен быть.
Ого! мысленно воскликнул я. Это уже в мой адрес высказывание, мол, сверчок знай свой шесток. Ну, да ладно, я не обидчивый, переживу как-нибудь. Тем более, остался всего год работы в посольстве, в следующем году придется возвращаться в Союз.
В посольстве доложился о выходе на работу коменданту и отправился на кухню.
Зайдя туда, удивленно глянул на столик, за которым мы обычно обедали. На нем стояла ваза с огромным букетом багряных роз.
Это еще что за сюрприз? спросил я, подходя ближе и пытаясь уловить запах от полураскрытых бутонов. Кто тебе такие букеты дарит?
Однако от роз доносился только запах миндаля и карамели и больше ничего.
Толя смотрел на меня с легкой усмешкой.
Эх, ты, гегемон, сказал он, наконец. Понял, как работают профессионалы? Догадался хоть, что за розы.
Так ты из марципана их сделал! восхитился я.
Хм, догадался, наконец, молодца. Три дня пришлось время выкраивать, чтобы до ума все довести.
Продолжая разглядывать это чудо, я выдохнул:
Толя, проси что хочешь, только научи, пожалуйста.
Напарник хитро улыбнулся.
Не переживай, научу, кого другого бы еще подумал, но у тебя должно получиться.
С полчаса мы работали спокойно, а затем к нам началось паломничество водителей и охраны, их всех, конечно, интересовали подробности катастрофы Нахимова и моего чудесного спасения.
И если первому посетителю я кое-что рассказал, то следующих сразу посылал по известному адресу, мотивируя тем, что нужно работать, а не лясы точить.
Однако Никодимова послать не удалось. Тот, заглянув в двери, коротко приказал.
Красовский, идем со мной.
Сергей Геннадиевич, дайте, хоть переоденусь, не в этом же прикиде по посольству ходить.
Хм, я смотрю ты, мастер новые слова, придумывать, прикид, надо же! Никодимов усмехнулся, и попросил поторопиться.
Когда мы зашли в его кабинет, он нахмурился и сказал:
Я уже в курсе твоих приключений. Неплохо, что ты держишь язык за зубами и особо не распространяешься на эту тему.
Хотел бы тебя попросить и дальше вести себя подобным образом. Особенно со своими родственниками. Поменьше ужасов рассказывай и больше о том, как хорошо были организованы спасательные работы. Хоть родственники у тебя и престарелые, мало ли где, что ляпнут, а нам в финской прессе плохие комментарии о нашей стране не нужны. Как комсомолец, ты должен понимать, что это вопрос политический.
Конечно, Сергей Геннадиевич, все ясно, я и так особо не распространялся, очень уж воспоминания тягостные.
Понятно, понятно, Никодимов побарабанил пальцами по столу. Не службу, а дружбу, расскажи хоть мне, как там все происходило.
Мысленно вздохнув, я приступил к рассказу.
Надолго Никодимов меня не задержал, получив ответы на интересующие его вопросы, спросил, продолжим ли мы заниматься айкидо, после чего отправил на работу.
Мой новый напарник в отличие от Петровича особым любопытством не страдал, и лишнего, не спрашивал.
Зато по работе, он был намного въедливей. И частенько упрекал меня в криворукости и незнании массы поварских тонкостей.
К вечеру, когда мы, закончив с основной работой, уселись перекусить, он с вздохом сообщил.
Красовский, ты для меня загадка века. Смотрю на тебя и вижу пацана, недавно надевшего поварской колпак. И никак не возьму в толк, почему при всех этих делах продукт ты зря не переводишь. Хотя ухватки у тебя отработаны.
Скажем, сегодня ты гуляш делал. Дело нехитрое, в любой столовке его приготовят, а я смотрел и думал, что сейчас все это добро пригорит. Ан, нет, ни фига не пригорело. Вот как это получается? Верил бы в бога, сказал, что тебе он помогает.
Смотря на озадаченное лицо коллеги, я мысленно посмеивался. Ну да, за год учебы и два года работы трудно стать настоящим профессионалом. Но за моими плечами лежала целая жизнь. Надо признаться, что и работа с Петровичем очень помогла. Рядом со специалистом высочайшего класса хочешь, не хочешь, а чему-нибудь научишься. Тем более, что он меня так не наезжал, как Толик.
Но поучиться и у нового напарника было чему. Именно поэтому я полностью взял на себя готовку первых и вторых блюд, оставив ему кулинарию. Если не считать торта птичье молоко, ничем особым в приготовлении сладостей я не блистал.
Ведь знание рецептов, это далеко не всё, что нужно знать для их приготовления. Именно поэтому я в оба глаза следил, как Анатолий Владимирович священнодействует в своем углу. К сожалению, отдельного кулинарного цеха мы позволить себе не могли.
И сейчас вместо роз из марципана, исчезнувших в неизвестном направлении, на его столе красовался круглый бисквитный торт. Таких нынче ни в наших, ни в финских магазинах, днем с огнем не найти.
Естественно, мне надо было заниматься своими делами, поэтому многие этапы я пропустил, но не без основания надеялся, что за оставшийся год изрядно подниму свое мастерство.
Через пару дней я втянулся в работу, и периодически казалось, что никакого отпуска у меня не было, а все летние приключения просто приснились.
К концу сентября я получил письмо от жены, где она с гордостью сообщала, что поступила на заочное отделение Ленинградского финансово-экономического института им. Н. А.Вознесенского.
Отлично! удовлетворенно подумал я, читая эти строки. Не прошли даром мои слова, пусть учится, не всю же жизнь в бухгалтерии зарплату начислять. Хм, а ведь, когда вернусь, она и на меня наедет с требованием учебы. Подобные намеки уже были с её стороны.
Зато второе письмо от нее, пришедшее через три дня было полно восторгов. Строительство нашего кооперативного дома, шедшего целый год ни шатко, ни валко, и находящееся на стадии фундамента, вдруг резко ускорилось.
И строители клятвенно обещают осенью следующего года сдать его приемной комиссии.
У меня, в отличии от Люды, эта новость восторгов не вызвала. Цену обещаниям строителей я хорошо знал. Но с другой стороны, будет совсем неплохо, если, вернувшись в Союз, я перееду в новую квартиру.
Ритта позвонила мне почти сразу после приезда, в гости не приглашала, но обещала сама приехать в октябре.
Ну, в октябре, так в октябре. И мои пятьдесят тысяч рублей пока продолжали лежать за обшивкой салона автомашины.
Мой напарник с удовольствием вернул мне обязанность закупать продукты для посольства. И вообще, он приказом коменданта был назначен старшим поваром. А я и не спорил, чего спорить, мой коллега был два раза старше и намного опытней. К примеру, калькуляцию блюд он делал за пятнадцать минут, когда мне приходилось для этого тратить не меньше часа. В принципе, закуп продуктов входил в обязанность коменданта, но он спокойно переложил ее на наши плечи. Не забывая при этом методично проверять все чеки и закупленные продукты.
Действительно, какой смысл, кататься по магазинам, не имея возможности что-либо купить для себя, только нервы портить.
Мне, честно говоря, тоже не особо хотелось этим заниматься. Ездили мы, как правило, вдвоем с водителем хозчасти, очень деловым и въедливым товарищем. От такого скрыть визит в банк вряд ли удастся.
Вскоре все вошло в привычную колею. Работа, вечером тренировка с Никодимовым. Отдыхали мы с Семенихиным через воскресенье. В городе в выходной делать было абсолютно нечего. А дома только смотреть телевизор.
Очень раздражала возросшая активность комсомола. У нас появился новый комсорг из дипломатов. Парень был с амбициями и видимо хотел ускорить карьерный рост благодаря новой должности.