«Она не Назарова, решил Ингвар, обдумав имеющиеся в его распоряжении факты и ощущения, во всяком случае, эта фамилия не имеет никакого значения. Вопрос, чья она дочь на самом деле, и кто ее за меня сватает!»
Очевидно, это должен быть кто-то не меньшего калибра, чем Нестор Глинский. Но в отличие от Глинского этот неизвестный действует не так нахраписто. Он осторожен и хитроумен, и он весьма умело ведет свою игру. Другое дело, отчего так, а не иначе? Боится спугнуть потенциального зятя или просто предпочитает «дружить», а не «воевать»? И приглашение на охоту уже не выглядело ни откровенным оскорблением, ни попыткой поставить молодого Менгдена на место. Но, если так, то в чем смысл всей этой возни?
«Рано или поздно мы узнаем ответы на все наши вопросы, вздохнул Ингвар мысленно. Или, как минимум, на большинство из них».
Глава 2
1. Двадцать четвертое мая 1983 года
Сборы на охоту начались уже ближе к вечеру. Предупрежденный слугой, Ингвар вернулся в свою комнату и переоделся в охотничий костюм, не забыв поддеть под длиннополый пиджак из шерстяного твида тонкий плотной вязки свитер. Погода стояла хорошая, и ночь, по прогнозам, будет ясная, но в конце мая на этой широте все еще скорее холодно, чем тепло, тем более в вечернее и ночное время. Сейчас, например, термометр показывал плюс тринадцать по шкале Цельсиуса, и это было «достаточно свежо» даже для закаленного и привычного к холоду Бармина. Впрочем, Ингвар давно уже подозревал, что этот мир несколько теплее того, в котором жил когда-то профессор Бармин. Он помнил, например, что в начале июня в Пскове, где он часто бывал в дни своей первой молодости, дневная температура воздуха болталась где-то между пятнадцатью и восемнадцатью градусами, а здесь и сейчас, в конце мая, зашкаливала, чуть-чуть не достигая двадцати. Здесь же, на Русском Севере, должно было быть и того холоднее, но сегодня днем при солнце в зените ртутный термометр показал +18 °C. Но все это были всего лишь путевые заметки, потому что голова Ингвара была занята другим: для чего его, вообще, притащили на охоту. Сейчас он уже не думал, что дело в желании оскорбить или даже убить. Все относились к нему более, чем корректно, и большинство из гостей не знало, похоже, кто он такой, и не догадывалось, что замок Усть-Углаэто родовое гнездо его семьи. Так что максимум возможного в этом смыслеэто указать ему на его место. Обозначить, так сказать, границы. Что же касается убийства, то случайный выстрел на охотеэто, разумеется, классика, но в глазах Света смотреться это будет откровенным моветоном.
Между тем, охотники спустились во внешний двор, расселись по внедорожникам и выехали в сопровождении егерей к месту охоты. Ехать оказалось недалеко и недолго. Уже через пятьдесят три минуты довольно медленной езды по лесной грунтовой дороге, машина, в которой ехал Ингвар остановилась, пропустив остальные вездеходы вперед, и егерь, представившийся Борисом, отвел Бармина к лабазуплощадке, построенной на манер детского домика на старой сосне. Взбираться пришлось по веревочной лестнице, но зато с площадки открывался отличный вид на границу между лесом и полем, куда кабаны повадились ходить на кормёжку. При этом лабаз находился довольно высоко и был скрыт кроной дерева, так что кабаны не увидят и не унюхают охотников, главное, чтобы не услышали.
Бармин поднялся наверх и оказался единственным обитателем лабаза.
«Значит, будем ждать гостя».
И гость, а вернее сказать, хозяин появился буквально через десять минут. Высокий, худощавый, с обильной сединой в темных волосах и усах, в твидовом охотничьем костюме «Норфолк», в кепи английского образца и в очках с круглыми линзами в тонкой металлической оправе.
«Ни дать, ни взятьанглийский джентльмен на охоте», усмехнулся мысленно Бармин, но вслух, разумеется, сказал кое-что другое:
Добрый вечер, Ваше Высочество! Я Ингвар Менгден! Рад возможности поохотиться вместе с вами!
Добрый вечер, молодой человек! сухо ответил князь Северский и протянул Ингвару руку. Рад наконец увидеть вас вживую.
Это большая честь для меня, чуть наклонил голову Бармин.
Оставим расшаркивания дуракам и бездельникам, несколько излишне резко оборвал брат венценосца обмен любезностями. Перейдем к делу. Вы, Ингвар Сигурдович, хотите, чтобы император вернул вам титул. Я правильно излагаю суть вашего дела?
Да, Ваше Высочество, это так.
Зачем это нужно вам, все так же рассматривая Ингвара, что называется, в упор, ровным голосом произнес князь, я отлично понимаю. Объясните теперь, зачем это нужно нам?
«Хороший вопрос! покачал Ингвар мысленно головой. Очень похоже на бессмертный принцип Сталинской юриспруденции: доказательство своей невиновностизадача самого обвиняемого».
Менгдены один из древнейших родов империи, сказал он вслух. Прямая линия наследования, не прерывавшаяся ни разу за прошедшие тысячу лет. Возможно, что и дольше, но это уже спорный вопрос.
Бармин говорил спокойно, ровным голосом, словно читал лекцию. Какое-нибудь дурацкое «Введение в общую психиатрию».
Однако беспорно, продолжал он излагать свою мысль, что это мужская линия наследования, которую ни разу не перебивали наследницы. Полагаю, что это капитал имперского значения. Голубая кровь, родство с половиной аристократических родов северной Европы, и накопленный с веками огромный магический потенциал. Ну а я последний мужчина в роду Менгденов.
Род не прервется, если вы женитесь, сухо прокомментировал его слова князь Северский. Но почему ваш род обязательно должен быть графским?
Наверное, потому что во все время существования империи Менгдены никогда не исчезали из виду, коротко ответил Ингвар. Полководцы, царедворцы, министры и дипломаты
И государственные преступники.
Ваша правда, Ваше Высочество. Понимаю, что должен что-то сказать по поводу моего деда, отца с матерью и моего дяди Петра.
Хотелось бы услышать.
Что ж, скажу, как есть. Ингвар понимал, что не стоит настраивать против себя такого человека, как князь Северский, но и шестерить перед ним не имел права. Я не знаю, какими соображениями руководствовались мои дед и отец, выступая против вашего дяди-императора. Не знаю и не берусь судить, тем более, оправдывать. Однако я в их делах не участвовал, ибо родился гораздо позже. Тем не менее, присоединяться к хору хулителей не буду тоже. Они осуждены императором, и я, как верноподданный, не имею права сомневаться в его правоте. Месть в этом случае также неуместна. За что мстить и кому? Думаю, что мертвых следует оставить мертвым, но это не значит, что я готов забыть, что они мне родня. Вы же знаете, Ваше Высочество, я язычник, а у язычников культ предков едва ли не сердцевина веры. Поэтому, где бы я, в конце концов, ни обосновался, будучи графом или обычным дворянином, я собираюсь перезахоронить останки моих родителей на том кладбище, которое будет ближе всего к моему новому дому. Собираюсь я так же соорудить кенотаф в память о деде и брате моего отца, могил которых я, верно, никогда не найду. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь увидел в этом проявление фронды. Я просто чту святость Рода и Племени. В остальном же я законопослушный подданный вашего брата, которому я благодарен за обретение имени и свободы.
Не боитесь? чуть прищурился сильный человек империи.
Сошлете обратно на Грумант? прямо спросил Ингвар.
Он затеял опасную игру и сам это прекрасно понимал, но и уступать в этом вопросе было нельзя.
Согласен, кивнул князь, такого, как вы, сложно испугать, тем более, запугать. Впрочем, пустое! Вы мне нравитесь, Ингвар Сигурдович. Вы действительно настоящий Менгден, что при ваших обстоятельствах более чем похвально. Отважны, но не безрассудны, умны, образованы и знаете границы возможного.
Лестно слышать.
Пустое! отмахнулся князь. Поговорим о главном.
«И что же для вас главное, Ваше Высочество?»
Давайте-ка, Ингвар Сигурдович, расставим для начала все апострофы везде, где это надо. Первое и главное, что вы должны обо мне знать: я лоялист, и считаю, что ваш дед был неправ. И дело не только в том, что он выступил против моего дяди. Я, в принципе, против любых действий, могущих принести вред империи, а император и империя, в моих глазах, сутьнерасторжимое единство. При этом, я был против того, чтобы дети расплачивались за грехи отцов. Поэтому я лично просил императора снять с вас обвинение и наказание. Не я один, насколько мне известно, но мой голос, полагаю, тоже чего-то стоит. Это все, Ингвар Сигурдович, было«во-первых».