Старосте действительно очень не понравилось, что кто то, ни свет, ни заря, ломится к нему в двери. Но в дом нас он всё же впустил, хотя ругаться не переставал до тех пор, пока не сел за стол, на котором стояла слабо горевшая, керосиновая лампа и не спросил:
Ну чего вам?
Так вот господин староста, этому человеку бумагу бы прописать надоткнув меня пальцем, сказал старший из братьев.
Какую ещё бумагу? недовольно спросил его, сидящий за столом, абсолютно седой, мужчина.
Я не знаю, но какую то надо бы. Без бумаги сейчас, в столице, сами знаете каково.
А кто он тебе?
Мне никто. Он утопленникпростодушно ответил старосте, мой знакомый.
Как это утопленник? перекрестившись, спросил хозяин дома и настороженно посмотрел на меня.
Да нет. Это он раньше утопленником был, пока мы его не подобрали. Тут видишь ли какое дело приключилось. Возвращались мы домой, лодку уже втащили на берег, стали корзины набивать. А улов, надо сказать, в тот день плохой был. Да откуда же ему быть хорошим? Накануне вон как штормило, но мы в море всё одно вышли.
Ты мне ещё расскажи, как детей крестил! перебил говорившего староста, недовольно прикрикнув на него.
Если желаете, могу и про этоулыбнулся мужик, видимо вспомнив, что то приятное из этого события, не раз проходившего в его жизни.
Вот же бестолочь! Ну ка давай по порядку. Говори, где вы его нашли? спросил староста, показав мясистым пальцем в мою сторону.
Так на гряде. Там, где утёс у нас стоит. Ну ты же знаешь. Мы тебе оттуда ещё, как то раз, рыбу грузили. Ты тогда там застрял, на подъёменачал объяснять мой знакомый, где они меня обнаружили.
Помню, не тараторь. Было то, когда, это? снова прервал его староста.
Так, пожалуй, дней двадцать прошло, наверное. Чтобы точнее сказать, надо жену мою спросить. Она должна точно знать, потому что в календарь, в тот день, смотрела.
Ладно и так обойдёмся, пускай будет двадцать. И что, говоришь он прямо там и валялся?
Ну да. Да мы его и не заметили бы, не оглянись Серёга. Это брат мой младшой. Он здесь стоит, лошадь караулит. Если надо я его позвать могу.
Не надо, сами разберёмся. Дальше то чего было?
Дальше то? А. Ну это, оглянулся он. Да чего то в камнях ему и померещилось. Пришлось снова вниз спускаться, а там вон он, валяется. Так ведь было, Максимка?
Не знаюответил я, не сразу сообразив, что обращаются ко мне.
Хм. Значит говоришь утопленник? вздёрнув брови к верху, сказал староста.
Он! Не сомневайся. Да ты же сам знаешь, сколько мы их в том месте, навылавливали, за всё времяобрадованно сказал, стоявший рядом со мной человек.
Ну да. Место там, прямо заколдованное какое то. Как не год, так человека три вы мне оттуда обязательно притащите. И неймётся же вам? укоризненно взглянув на гостя, согласился с ним хозяин.
Ну а как же? По христиански всё же надо делать. Они хотя и мертвяки, но раньше то тоже людьми были. Нечто их, как собак бездомных, в лесу закапывать?
Это верно. Твоя правда, по людски всё надо делатьснова перекрестившись сказал староста. Ну а от меня то ты, чего хочешь?
Так в город мы его везём. Он, по всему видать, либо плыл в него, либо уплывал, оттуда. Так вот и хотим его на место доставить. Не век же нам его у себя держать? Да и жрёт он, не меньше чем та лошадь. Не прокормим такого.
Это, пожалуй, верно. Держать его, у себя, вы никакого права не имеете. А вдруг он, какая важная шишка или того хуже, государственный человек, тогда как? Одет то он в чём был?
Да ни в чём, порты на нём были и всё. Покажи Максимка господину старосте, в чём к нам пожаловалпредложил мужчина, пытаясь сдёрнуть с меня не по размеру широкие штаны.
Не надовоспротивился староста такому безобразию. Чего мне от его портов. И без них я ему бумагу выпишу. Чего ж не выписать, коли человек в беду попал? Может и он нам чем поможет, ну, после того, как до места доберётся. Верно ведь, Максим?
Ну да, помогусогласился я. Только я не знаю, куда мне надо.
Это, как же так? глядя то на меня, то на стоящего рядом, одного из братьев, спросил господин староста.
Так тут вишь, какая закавыка вышла. Не помнит он, ни хрена. Вот совсем ничегосделав скорбное лицо, ответил мой знакомый.
Ну это ты врёшь! Такого не бывает! На что уж я на пасху упился и то чего то помнил. А здесь! Он что пьяный был? не поверил сидящий за столом человек, такому заявлению.
Не, трезвый. Только видать, как раз от этого и забыл всё. Перемёрз видно, вода то уже холоднющая, вот и отшибло у него там все мозгипостучав меня ладошкой по голове, очень серьёзно сказал мужчина, стоящий рядом.
Постой ка. Как это не помнит ничего? А имя своё то вспомнил? погрозив ему пальцем, спросил староста.
Какой там. Говорю же, жена в календарь смотрела, а там именины Максимовы, в тот день, были. Ну, а когда мы разобрались, что он того, ну наоборот не этого, про это и вспомнили. Вот Максимкой кликать и стали. Человек всё же. Не Дутиком же его обзывать?
Нет, Дутиком это не годитсязадумчиво произнёс староста и на какое то время замолчал, но о чём то вспомнив, снова заговорил:А чего ты от меня тогда хочешь? Чего я в бумаге то, про него, писать стану?
Так напиши, что мол найден был Максим этот, там то и там то, чтобы хоть что то на руках у него было. А то сцапают по дороге или на рынке, всем тогда достанется.
Это верно, сцапать могут. В государстве такое творится, это тебе не масленица, баловство допускать нельзясогласился местный начальник. Ну Максим то я напишу, это ладно. А отчество и фамилию, какие ставить?
Так любые напиши. Отчество вон хотя бы Серёгино возьми, в следующий раз будет знать, как оглядываться. А фамилию? Можно Каменев поставить, он на камнях лежал. Можно Утёсов, мы же его возле утёса нашлипредложил проситель.
Утёсов, мне вроде знакомовстрял я в разговор, вытащив из своей памяти очередной осколок.
Ты хоть бы помолчал! махнув на меня рукой, сказал староста. Утёсова ему подавай! Ишь ты, какой умный выискался. Может тебя ещё Романовым записать?
Можноскромно ответил я.
Мужики почему то сильно заржали, а староста, насмеявшись от души, сказал:
Ладно без фамилии пока пускай ходит. Напишу, что мол найден Максим Сергеевич и всё. А там, кому надо, пускай сами разбираются.
В доме старосты было тепло. Печку, скорее всего, топили только вечером, но жар от неё шёл до сих пор, так что, когда мы вышли из него, одежда моя окончательно просохла и выданную бумагу я без боязни положил за пазуху, всем телом ощутив её магическую силу. Вот оказывается, как всё здесь устроено, без бумаги ты и шагу сделать не можешь, чудно, однако.
Дальше поехали без остановок и быстро. Мужики, переговариваясь, то и дело вспоминали про городской рынок, рассуждали о торговле на нём, расстраивались по поводу того, что хорошего места там сегодня, скорее всего, им не достанется. А я всю дорогу крутил головой, изучая красивые дома, построенные в основном из кирпичей, разного цвета, едущие по дороге телеги, среди которых попадались довольно странные, такие, у которых колёса были железными и конечно людей, идущих навстречу. Особенно меня интересовали те из них, у кого одежда отличалась от виденной ранее и к которой я уже успел привыкнуть, за это время.
Странная штука, это самое время. Казалось бы, не так много его прошло с того момента, когда привезли меня к себе в дом, в бессознательном состоянии, эти два человека сидящие рядом, но сколько всего изменилось во мне с того дня. До сих пор не забыл его, тот, самый первый день, своей новой, как мне все вокруг говорили, жизни. Помню, как страшно было от непонимания того, где нахожусь и чего вокруг происходит. Так и не стёрлись из моей памяти ужасные картинки, беспрерывно лающей собаки, громко мычащей коровы и жалобно блеющей козы. Не забыл и того, с какой добротой относились ко мне женщины и дети, первое время не отпускавшие ни на шаг от себя и старавшиеся предугадать все мои желания, и потребности. Но больше всего запомнился мне следующий день, тот, утро которого принесло новые запахи, незнакомые до этого ощущения и смутные воспоминания той, старой жизни. Именно тогда я стал осознавать, что окружающие предметы и до этого были знакомы, как раз в тот день полились из меня слова, прямо, как из рога изобилия и жизнь приобрела те краски, которые остались со мной до сих пор. А потом время вдруг резко сжалось и полетело очень быстро, меня загрузили работой, которая помогла вспомнить ещё больше, позволила передвигаться на большие расстояния без боязни, и одновременно с этим забыть о том, что со мной произошло совсем недавно. Через несколько дней, тогда мне так казалось, я вспомнил всё на свете, кроме того, как меня зовут на самом деле, кто я такой и каким образом оказался в этом странном месте. Разобраться с этим не могу до сих пор, хотя что то иногда всплывает перед глазами, какие то не знакомые люди, странные предметы, ещё более странные слова и фразы, от которых становится то очень страшно, то очень смешно. К этому я уже привык, так же, как и смирился с тем, что придётся до конца жизни носить это, данное с лёгкой руки доброй женщины, имя, работать там, куда пошлют и жить рядом с этими, не очень разговорчивыми, но очень добрыми и приветливыми людьми.