В такой же прострации Петр въехал в город. И только увидев на улице встречную «полуторку», сообразил, что с момента выезда с Вязьма-Брянской ему не попалась навстречу ни одна автомашина. А теперь, увидев то, что ехало ему навстречу, майор засомневался в объективности реальности и ущипнул себя. Боль была. Но «полуторка» тоже не исчезла. Водитель ее не отрываясь смотрел на «жигуленок», равно как и Петр смотрел на «полуторку». Так они и разъехались. Дальше майор Курочкин ехал чисто на автоматепо направлению к рынку. Но скоро понял, что уже не знает куда ехать. ЭТО БЫЛ ДРУГОЙ ГОРОД!
Свернув налево, он выкатилсякак он полагална площадь Ефремова. По крайней мере, он думал, что это примерно тут должно находиться. Но памятника геройски погибшему генерал-лейтенанту он не увидел. Зато в пределах видимости находились три церкви. От мысли, что это он сошел с ума и провалился куда-то в неизвестность, спасала башня крепости. Он помнил, что она, кажется, называлась Спасская и была единственной оставшейся с XVII века. Вот она присутствовала в видениях майора. Он вышел из машины и присел на стоявшую под деревьями скамейку. Проходящие люди с интересом смотрели на него и с недоумением на его машину. Он автоматически, краем сознания отмечал их странность в одеждеони одевались, как его родители на фотографиях их юности. Левей его на скамейке лежала кем-то забытая газета «Рабочий путь». Это была знакомая областная газета. Вот только дата ее была просто несуразной13 июня 1941 года. Петр взял ее и стал просматривать. Странно, но статьи действительно соответствовали дате, как и все окружающее майора. Единственное, что не совпадало со временемэто был он и его автомобиль.
18 июня 1979 года, 7.30.
Штаб Центра
Воскресное утро для начальника Центра полковника Владимира Васильевича Красавина началось с телефонного звонка в 7 утра. Звонил начальник штаба подполковник Рябцев и просил прийти на службу, так как по телефону, по его словам, он объяснить причину не мог. Полковник удивился налету некоей таинственности в интонациях подчиненного и после утренних процедур, надев повседневную форму, вышел из квартиры в прекрасное июньское воскресенье. Городок просыпался, хлопали двери подъездов, и женские фигурки еще в домашних халатиках спешили по направлению к мусорным бакам. Вместе с ними из домов выходили и уже одетые для сельхозработ «счастливые» владельцы дачных участков и живности, обитающей на них. Слышались утренние приветствия, и начальник кивал головой, здороваясь в ответ. Жизнь в Центре была похожа на жизнь в деревне или, точнеев гарнизоневсе друг друга знали. Да и домов-то на улице Авиационной было всего лишь три штукиодин стоквартирный и два сорокавосьмиквартирных. Четвертый стоквартирный еще был на стадии строительства и даже без крыши. А две других улицы ЦентраПарковая и Леснаялежали ближе к аэродрому за двумя рукотворными озерами, вырытыми на месте начинающегося оврага. Озера круглый год пользовались вниманием всего местного населения. Летом и зимой мальчишки не вылезали из воды и ледяных катков. Взрослые любили посидеть с удочками под шум растущих на берегу берез. Рыбалка была, прямо скажемне очень, так, карасики, иногда щучка попадалась, но важен был сам процесс, а он присутствовал. Даже сам начальник не чурался иногда закинуть удочку и помедитировать на безмятежный поплавок.
Идти было недалеко, и через пять минут полковник открывал дверь кабинета начальника штаба. И только взглянув на сидящих в кабинете, он понял интонации Рябцева в телефонном разговоре. В его голове звякнул звоночек. Этот звоночек в голове полковника Красавина просыпался каждый раз, когда заканчивалась его спокойная жизнь. Или наоборотспокойная жизнь заканчивалась по этому звонку. В общем, онизвоночек и проблемыбыли взаимосвязаны.
В кабинете, кроме Рябцева, сидели двое, одетых так, как он видел только в фильмах про войну. В званиях на петлицах Красавин не разбирался, но разницу между звездами и шпалами на петлицах улавливал. И его многолетний служебный опыт также указывал на человека с тремя звездами в петлицах как на старшего.
Здравствуйте! произнес полковник, усаживаясь за столом, и внимательно посмотрел на начальника штаба. Рябцев понял немой вопрос и доложил ситуацию. После его слов «Начальник ВВС Красной Армии Павел Федорович Жигарев», старший достал из нагрудного кармана гимнастерки удостоверение и протянул его Красавину. Посмотрев его, Красавин снова услышал звонок. Причем тот, кто управлял этим звонком, добавил громкости.
Владимир Васильевич, как и всякий советский человек, любил и уважал литературу. Но сказать, что он был страстным почитателем ее раздела «фантастика» было нельзя. Он был человек реальный и реалистичный. В чудеса не верил, и сейчас в его голове роились мысли вокруг двух вопросов «Кто это?» и «Зачем это?». И вот как раз эти все мысли были одна фантастичней другой. Внешне лицо полковника оставалось бесстрастнымон умел управлять эмоциями, да и по характеру был флегматичен, поэтому окружающие не могли видеть его мысленных метаний.
Пауза, возникшая в кабинете, была прервана стуком в дверь.
Разрешите! в приоткрывшейся двери возникла голова дежурного по Центру.
Да, войдите, с облегчением произнес начальник Центра, отдавая удостоверение незнакомцу и пытаясь воспользоваться отсрочкой от необходимости отвечать на свои немые вопросы и задавать прямые вопросы незнакомцама других ситуация и не предполагала.
Товарищ полковник! Прибыл главный энергетик и инженер АТС. Им нужно доложить лично вам.
Хорошо! Пусть идут ко мне в кабинет, ответил начальник Центра и, поднявшись, извинился перед присутствующими о необходимости выслушать подчиненных.
В своем кабинете он внимательно выслушал сначала главного энергетика, с неудовольствием отметив про себя, что звонить дежурному диспетчеру Вяземского района электрических сетей об отсутствии энергопитания, обязанность самого главного энергетика, и это можно было сделать без доклада начальнику Центра. Однако доклад инженера АТС привел его к мысли, что не все так просто. Со слабой надеждой он встал из-за стола и, обойдя его, подошел к Василию Рачкову вплотную.
Чем закусывал? спросил он у Василия, принюхиваясь и не ощущая запаха спиртного.
Я не пил! обиделся Василий.
Тогда куда подевалась Бозня и Московская?
Не знаю, обреченно развел тот руками.
В голове полковника Красавина уже звенел не звоночек. Там гремел ревун на фоне похоронного марша. Внезапно открылась дверь, и в кабинет молча и без разрешения вошел бледный майор Курочкин со странно изумленными глазами и, подойдя к полковнику, сказал:
Я был в городе. В Вязьме.
И что? удивляясь такому странному поведению майора, спросил Красавин.
И вот, ответил тот, протягивая ему газету. Города нет. Точнее, это не та Вязьма, которую мы все знаем.
Начальник Центра смотрел на газету «Рабочий путь», выпущенную 13 июня 1941 года. В голове ударили литавры.
Красавин Владимир Васильевич был полковником. Он был настоящий полковник, поэтому вся рефлексия пронеслась в его голове, никак не отразившись внешне. Но не это было главной характеристикой полковника. Он умел принимать жизнь такой, какова она есть, и выполнять задачи теми силами и средствами, которые были у него в подчинении или под рукой. Этому его учили всю его жизнь его командиры и сама жизнь. Поэтому, идя в кабинет начальника штаба, он уже формулировал решение. Войдя в кабинет, он подошел к подполковнику Рябцеву, положил перед ним газету и упер свой палец в дату. Повисшую далее паузу он прервал уже прямым приказом:
Леонид Иванович! Подними экипаж Ми-8 десантников. Вызови всех необходимых людей для обеспечения вылета вертолета через час. Дежурную машину оставляю тебе. Я он посмотрел на Жигарева, мы с товарищем генерал-лейтенантом на машине майора Курочкина едем к командиру воздушно-десантной дивизии. Экипажу вертолета, если откажутся готовиться к вылету, скажешь, что их командир летит тоже.
18 июня 1979 года, около 8.30.
Общежитие (она же гостиница) Центра
Командир 44-й Учебной воздушно-десантной дивизии гвардии генерал-майор Оганян Иосиф Бакратович находился в Вяземском учебно-авиационном Центре по служебной необходимости. Причем эта служебная необходимость была ему, мягко говоря, не по рангу. Кто-то там, в верхах, решил проверить боеготовность одного из подразделений его дивизии. В этом факте не было ничего удивительногодесантники на то и десантники, чтобы уметь быстро переместиться и решить поставленные задачи. Но тут закавыка была в том, что по тревоге подняли 743-й отдельный учебный парашютно-десантный батальон, расквартированный в городе Кармелава. Батальон этот был не совсем обычныйон готовил к службе и состоял из прапорщиков ВДВ, и задачу перед ним поставили необычную для планов боевой подготовки на начало летнего учебного периода. Батальон должен был «исчезнуть» с зимних квартир, переместиться на незнакомый аэродром и с него уже десантироваться, вместе с ротой БМД-1 на полигон Московского военного округа под Гороховцом, где ему нужно было захватить укрепрайон, подготовленный и занятый сейчас мотострелками.