Тимофей ПечёринСмерть кощея
Инопланетные существа, обогнавшие нас в своем развитии на многие сотни тысячелетий, будут располагать техническими средствами, которые мы воспримем не как результат прикладной науки, а как что-то сверхъестественное, магическое.
1
Ой! А это что такое? воскликнула Валя, снимая с крючка вешалки один из обнаруженных в шкафчике металлических предметов на железных цепочках. Прикольная штука
Формой «штука» напоминала половинку груши, разрезанной по длине, размер имела несколько меньшийсо среднюю сосновую шишку. Выпуклую, чуть поблескивающую, поверхность испещряли крохотные отверстия. Подобие микрофонной решетки.
ЛНМ, отчеканил я, последовательно указывая пальцем на каждую из соответствующих букв на дверцах шкафчика, он же лингвистический нейросетевой модуль.
А затем не удержался. Подпустил в голос толику пафоса и добавил:
То, с чем во многом связаны наши надежды. Устройство, которое позволит нам встать на ноги. Самостоятельно зарабатывать. А не клянчить гранты у чиновников и олигархов.
«Нам»это я имею в виду Научно-исследовательский институт исторических наблюдений и прикладной темпорологии; сокращенно НИИИНиПТ. Где не последней величиной является мой научный руководитель. И где я, Алик Финистов, трудоустроен кхе-кхе, пока в качестве лаборанта.
Знаю, на слух аббревиатура нашего учреждения звучит забавно. Вдобавок рождая букет незапланированных ассоциаций: и с не то кокетливым, не то строгим «ни-ни», и с умиленным «мимими», и с женским именем Нина и даже с именем же, но одного из трех поросятНиф-Нифа.
Да-да, честно! Когда, в последний День факультета мне довелось встретиться с бывшими однокурсниками, хотя бы один из них шутливо так изрек: «В Ниф-Нифе работаешь?» Подколоть решил, не иначе.
А я? А что я? Разве что в утешение себе могу припомнить, что в мире аббревиатур и прочих сокращений встречаются еще более чудные перлы.
Скажем, солидная организация под названием Центральный научно-исследовательский институт стоматологии и челюстно-лицевой хирургии в сокращенном варианте известен как ЦНИИСиЧЛХ. Попытавшись произнести эту аббревиатуру, не удивляйтесь, если вам скажут: «будьте здоровы».
А встретив жуткую, труднопроизносимую и неблагозвучную комбинацию букв ГУЗМОМОЦПСПИДИЗ, звучащую как имя хтонического монстра, рядом с которым Ктулху покажется безобидной домашней зверушкойне пугайтесь! Это просто шифруется выполняющее благую миссию Государственное учреждение здравоохранения Московской области Московский областной центр по профилактике и борьбе со СПИДом и инфекционными заболеваниями.
Ну да вернемся ко мне, Вале и ЛНМам.
Лингвистический? переспросила девушка, повертев загадочное устройство в руке, а затем повесив на шею на манер медальона. Языки учить помогает? Переводить?
Быстро схватывает, это у нее не отнять! Еще в студенческие годы заметил за Валей данное качество. Она могла чего-то не знатькаких-то фактов или постулатов; в общем, чего-то, требующего зубрежки. Но, как альпинист за малейший выступ в крутом горном склоне, хваталась за ключевые слова. И благодаря интуиции быстро соображала. Входила, что называется, в тему. Сдав таким манером не один зачет.
Хотя в данном случае как еще можно было интерпретировать название девайса на цепочке?
Переводить, подтвердил я, но главное: по речи собеседника распознавать, на каком языке он говорит, и подобрать перевод.
Даже так? Валя посмотрела на меня с недоверием.
Щас покажу, решительно молвил я, на примере. Слушай! Э-э-э «Dura lex, sed lex».
Сам дурак, хихикнула девушка, Дуралекс!
Последнее, придуманное ею на ходу, слово лично мне напомнило название марки презервативов. Но данной ассоциацией я само собой делиться не стал.
Тем более что следовало дать слово и ЛНМу. А тот и не заставил себя ждать.
Закон суров, но это закон, раздался мягкий, но в то же время какой-то механический, какой-то неживой голос. Раздался из вещицы, висевшей на шее у Вали, заставив девушку удивленно ойкнуть.
А после секундной паузы огласил перевод и для меня:
Stultus a se, Duralex.
Злополучного «Дуралекса» воспринял, не иначе, как непереводимое имя собственное.
Видишь, пояснил я Вале, по моей предыдущей реплике ЛНМ хм, скажем так, понял, что я изъясняюсь на латыни. Поэтому перевел на латынь твою ответную фразу. А теперь, когда мы оба говорим по-русски, необходимости в его помощи нет, и модуль автоматически перешел в неактивный режим. Для экономии энергии.
Кто тебе сказал, что мы оба по-русски шпрехаем? девушка шутливо хмыкнула. Лично я parle francais! Comprehensible?
Говорю по-французски. Понятно? отозвался ЛНМ, снова вступив в игру. Правда, как мне показалось, с небольшой, но задержкой. Озадаченный, видно, использованием сразу двух языков в одной фразе.
Ну вот, сказал я, ты по-французски сказала, меня модуль распознал как русскоговорящего. И на русский твои последние слова перевел.
Как звучит-то нехорошо: «последние слова», не то с обидой, не то с иронией молвила Валя, не дождетесь, мы еще повоюем
После чего таки сподобилась и комплименту:
Круто, в общем. Я про вещицу эту. Можно я ее пока поношу?
И сама уже потянулась за айфономсделать селфи.
Носи, конечно, отвечал я, хотя последний вопрос, вполне вероятно, был риторическим.
А затем добавил, ведь коль сам себя не похвалишьникто не похвалит:
Да уж. Иначе и не скажешь. Круто. Два года каторжного труда наших программистов в связке с лингвистическим отделом что само по себе достойно отдельной песни.
Сам я в работе над ЛНМом не участвовал, как и весь наш отдел фактографии. Более того, к тому времени, когда я закончил универ, поступил в аспирантуру, а параллельно (по рекомендации научного руководителя) начал работу в НИИИНиПТе, разработка лингвистического нейросетевого модуля уже приближались к завершению. Но коль работал я не в вакууме, то был в курсе и этого грандиозного проектапомимо прочего, сильно облегчившего наши экспедиции.
У тех же лингвистов, если им верить, аж мозги закипали, когда они закономерности словообразования выводили, рассказывал я, особенно с древними наречиями парились коптским, арамейским и тэ пэ. Привлекали даже наработки лингвофриков, представляешь! Ну, для пущей репре репле репре-з-зентативности анализируемой выборки. Не всех, конечно. Многое пришлось вычищать. Ведь эти ребята нередко противоречат друг дружке.
Я не стал говорить, сколь напряженными сделались отношения участников проекта, причем с обеих сторон. И, разумеется, не упомянул, какими любезностями они успели обменяться за время совместной работы. Что лингвисты («бестолковые гуманитарии с кашей в голове и не понимающие элементарных вещей»), что программеры («нудные гики, изъясняющиеся на смеси марсианского с нижегородским и новояза»).
А теперь понимаешь? подвел я черту под рассказом о ЛНМах. Если удастся коммерциализировать это изобретение, и мы будем в шоколаде, и переводчики станут не нужны. Что обычные, что электронные. Промышленный прототип уже создан, осталось выпуск наладить. Только
Я вздохнул.
боюсь, Гуглу с Яндексом это не понравится. Ну, что мы хлеб у них отнимаем.
Чего это вдруг? Валя посмотрела на меня вроде по-доброму, но как-то снисходительно, как на ребенка, сказавшего какую-то глупость. Переводчики что у того, что у другого доступны бесплатно. То есть, «хлеба», как ты, говоришь, с них никакого. А гаджеты на том же Андроиде гугловском люди не перестанут покупать из-за того, что одна из функций реализована в каком-то другом устройстве. Как говорится, одно другому не мешает.
Затем, пару мгновений подумав, лобик поморщив, добавила:
Кто с носом останется, так всякие курсы ускоренного изучения иностранных языков. Преподы, которые там кормятся авторы учебных пособий. Вот им действительно не понравится, что учить теперь ничего и никого не надо. Что достаточно просто повесить на шею какую-то электронную фиговинку не в обиду будет сказано. Вот эти ребята и впрямь могут помешать внедрению вашего ЛНМа в обиход. По крайней мере, попытаются.