Мне не нравится Василий, тихо произнес один из мужчин.
Чем же?
Он опасен.
Чем юный дурачок тебе опасен?
Дурачок ли?
А кто же он?
Говорят, что ему благоволят Боги.
Боги? Когда ты успел отречься от Всевышнего?
Никодим был там минувшим летом. Я, когда узнал, что эта семейка собирает наемников, сразу сообразил, для чего. И отправил своего человека. Никодима. Ты да и вы все его знаете. Человек крепкий в вере и верности. Но, побыв всего одну неполную кампанию подле Василия, он переменился. У него глаза горят, когда он о нем рассказывает.
Чем же он так сразил Никодима?
Победами и поведением.
Серьезно? Победами над кем? Над лесными дикарями?
Ты, друг мой, не хуже меня знаешь, что викингиугроза великая. Их налеты на Черное море ни для кого не секрет, как и бедствие, каковым они стали для франков и островов Британии. Не стоит недооценивать диких лесных варваров.
А ты думаешь, их нужно превозносить?
Вся наша держава со всех сторон теснится этими варварами. С юга пустынные бродяги. С севералесные дикари. С востокастепняки. С запада да то же самое. Ведь север Италии держится германцами, а в Сицилии магометане. И мы очень редко их побеждаем. Видит Богвоинское искусство былых лет нами утрачено. А имнет.
Ты в этом уверен?
Абсолютно. Как и в том, что Никодим теперь его человек. Всей душой. Как и все те наемники, что ходили к Василию. Они вернулись и теперь рассказывают людям о том, какой замечательный сын у Феофила. О том, как всем нам нужно, чтобы он возглавил страну. И чернь городская проникается их настроениями. Да и среди военных разговоры идут. Или не слышали?
Слышали, кивнули его собеседник и остальные присутствующие.
Поэтому я боюсь Василия. Если он нашими силами сядет на престол, то мы не сумеем им управлять.
Ты слишком мрачно думаешь, усмехнулся другой из присутствующих. На кого он станет опираться, кроме как не на нас?
Он пришел в это дикое северное поселение шесть лет назад. Никто его не знал, не звал и не ведал. И теперь он уже верховный правитель, в которого верят, которому подчиняются, которого если не любят, то уважают и очень ценят. А те старейшины, что думали, будто бы смогут его контролировать, покинули пределы поселения под всеобщее осуждение. И тебе не кажется, что нас может ожидать такая же судьба?
Старейшины дикарей.
А ты уверен в том, что Василий не обыграет и нас?
Уверен.
Откуда же такая уверенность?
Он не хочет ехать сюда. Прекрасно понимает предел своих возможностей.
А я слышал иное.
Что же?
Поговаривают, что Василий называет Константинополь проклятым и не хочет с ним связываться. Из-за этого он в глухие леса и забрался и пытается построить там новый Рим по старинке.
Проклят? оживился другой участник этих переговоров. И известно, что за проклятие?
Точно не ясно, но оно как-то связано с христианством. Василий как-то проговорился о том, что после принятия христианства у нас все пошло не слава Богу. Да и мнение его о том, как веру наши принимали, очень нехорошее. Он считает, что первоначально ее приняли аристократы, что не желали подчиняться Василевсу и служить державным интересам. А потом Василевс, чтобы обуздать эту силу, что разрушала державу в головах его лучших подданных, был вынужден возглавить то, чему не мог противостоять. Однако губительность христианства для державы это не устранило. Да, и Константин Великий, и его наследники пытались как-то изменить веру так, чтобы она не столь сильно вредила. Но она по-прежнему, как ржа, разъедает державу изнутри.
Это он так говорит? ахнул один из присутствующих.
И не только говорит, но и думает. Предпочитая поклоняться Аресу и Афродите. И те отвечают ему явной благосклонностью. Хотя, учитывая ученость, следует говорить еще и о том, что поклонение Аполлону ему не чуждо или Афине. Да и Пана, говорят, ценит.
А к магометанам как он относится?
Он считает их, как и христиан, «просто еще одной группой последователей Яхве». И указывает на то, что великая беда изнутри станет разъедать любую державу, что благоволит «аврамической вере». Этими словами Василий называет иудаизм, христианство и ислам, не делая между ними большого отличия.
Ясно все язычник с презрением произнес старик.
Хуже.
Что же может быть хуже?
Он выдвинул еретическое утверждение о том, что все Богии старые и новыесуть одно и то же. Что Всевышний создал их и они ему нужны. И светлые, и темные, и добрые, и злые. И что все эти Богисуть ипостаси Всевышнего, в которых проявляется та или иная его сторона. Все они едины и взаимосвязаны, являясь частью единого целого, пусть даже и не осознают этого сами. Ведь свободу воли, которую создатель даровал людям, он дал и всем иным разумным существам, дабы не сильно утомлять себя этой муравьиной возней. И что поклонение любому Богупо сути своейпоклонение Всевышнему. Просто через ту или иную его ипостасьликпроявление. Здесь он Бог милости, там Бог войны, а вон там Бог любви.
Вздор какой
Ересь!
Черни это очень понравилось. Вы же не хуже меня знаете, что чернь обожает поклоняться идолам. И если Лев Исавр под влиянием магометан начал с этими идолами бороться, то Василий предлагает «возглавить то, чему невозможно противостоять». Кроме того, он связывает серию страшных поражений и потерю земель нашей державой именно с этой борьбой. Дескать, мы отвернулись от иных проявлений Всевышнего и стали поклоняться только лику жертвенности. От чего у нас и получалось лучше всегожертвовать землей, людьми, победами
Лик жертвенности?
Да, так он именует христианство.
А ислам?
Я не знаю. Но я знаю другое. Я уверен в этом. Я убежден, что если мы возведем Василия на престол, то нам нужно будет самим решатьили склониться перед ним, или погибнуть. Он опасен. Слишком опасен. Не каждый мужчина в столь юном возрасте имеет столько побед, добытых не с помощью отцовских полководцев, а самостоятельно. Да и ум у него явно не по годам развит. Опасный ум. Гибкий, ловкий, безжалостный.
Так кого же ты хочешь видеть вместо Вардана?
Его и хочу. Хочу и боюсь. Я думаю, что он вернет величие нашей державе. Но для нас это может оказаться смертельно опасно. Для всех нас. Помните, чем закончился триумф и слава Александра Великого для всех его близких и друзей? Для всех его соратников? Я боюсь. Сильно боюсь. Меня притягивает этот сын Феофила и пугает. И своим умом, и воинской удачей, и тем, что ему, очевидно, благоволят старые Боги.
Ты думаешь, что он прав в отношении этих ипостасей?
Я не знаю, что думать. Я в растерянности. Меня испугал Никодим. Теперь я не могу доверять ему в делах, связанных с Василием. И, боюсь, это может коснуться любого. Там, на севере, зреет что-то очень опасное, жуткое и до крайности любопытное. Хуже того, я впервые задумался, а что будет, если Василий закончит собирать в своих северных лесах легион и придет под стены Константинополя? Не откроют ли жители перед ним ворота? Ни это ли он задумал?
Боюсь, друг мой, ты слишком одержим этим юным представителем павшей династии.
Боюсь, друг мой, передразнил оппонента спикер, мы уже слишком много раз ошибались в оценках Василия. И наша проблема в том, что мы его не воспринимаем всерьез. Как когда-то древние эллины считали македонцев дикарями, не пригодными к настоящей войне. Однако Филипп, а потом и его сын Александр сумели сильно их удивить. Не боишься, друг мой, что история может повториться?
Василийне Александр!
За минувшие шесть лет он провел три крупных сражения и разбил в них противника, что численно превосходил его войско в два и более раз. Кроме того, он провел с десяток малых битв и также в них одержал решительную победу. Как и в поединках. Многих индивидуальных поединках. Даже тогда, когда никто не верил в его победу. Вас это не пугает? А меня пугает. Сильно пугает. Очень сильно
Все присутствующие замолчали, погрузившись в свои мысли. Очень нерадостные мысли. Потому что чернь Константинополя, в том числе и их усилиями, уже была одержима Василием. И Вардан, дабы удержать эту толпу в относительном покое, вынужден был регулярно оглашать тот факт, что Василий его наследник и нет никакой опасности. Что он на севере служит делам державы, защищая ее от страшной угрозынорманнов, что совершенно разорили земли западных христиан.