Сам Ярослав восседал на своем фризеБуцефале. Крупном и эффектном коне. Остальные всадники сидели на лошадках пожижепотомках скрещивания Буцефала с местными животинками во втором поколении. То есть весь этот табун был родственным по крови и воспринимал Буцефала как альфа-жеребца. Большого, крупного и сильного.
Само собойудалось обойтись без кобыл. То есть все «копытные» были жеребцами, в основном молодыми, но уже объезженными и немного обученными. Там, возле Нового Рима, подрастало третье поколение. Еще крупнее. Но оно пока было еще слишком юным. Бьёрн божился доставить на разведение боевых коней из Фризии и земель франков, но пока этого сделать не удавалось. Да и кони там были далеко не дестриэ, которых просто еще не вывели.
У каждого всадника была кольчуга. Но, в отличие от пехотного варианта, конная кольчуга была длинной и наплечников не имела. То есть была типичного германского позднесредневекового образца. С подолом до колен, разрезом спереди и сзади, дабы садиться в седло было удобно, и длинными рукавами. Плюс капюшон, подшитый плотной тканью, дабы кожу и волосы не драл. Да, ее делали из тех же колец и использовали ту же заготовку, что шла на обычную пехотную кольчугу. Но на выходе продукт выходил несколько иной. Чем всадники отличались от хазар, так как те, по обыкновению эпохи, все еще использовали короткие легкие кольчуги.
При этом Ярослав выделялся надетой поверх кольчуги еще и «бронежилеткой из кожи с жопы дракона». Он отказался уже от старой византийской чешуи, в которой прибыл в эту эпоху. И сумел соорудить в опытном порядке новый тип доспеха. И опять японского типа, как и в ситуации с клееным шлемом, подражающим массовому японскому пехотному шлему Средневековья. Из-за чего визуальный синкретизм его для наблюдателей из его прошлой жизни был бы просто невероятный.
Так вот, в Японии в конце XV века появляется довольно интересный тип доспехаокэгава-до. Они представляли собой кирасу, склепанную из горизонтальных полос. Да, этот тип кирасы был заметно слабее цельнотянутой европейской. Но в Японии таранного конного удара копьем не применялось. От всех же остальных угроз тех лет подобное средство защиты было вполне надежно. А в технологическом плане было где-то на порядок проще, дешевле и легче в производстве, нежели европейская кираса. Из-за чего превратилось к XVII веку в самый массовый доспех Японии. Его носили все. Буквально все. От самых обычных асигару до благородных людей. Вот Ярослав, вспомнив об этом доспехе, и решил попробовать его изготовить. Благо, что рычажный пресс для формирования коротких, но довольно широких полос из прутков у него уже имелся для выделки шлемов. И сделать на этом прессе с той же оснасткой полосы подлиннее не было проблемой.
Пока он соорудил такую клепаную кирасу только себе. Но это пока. Остальные всадники пользовались аналогами кирас, выклеенных по аналогии со шлемом и щитом из тонких полос японской деревянной бумаги и бакелита. Тоже неплохое подспорье в защите. Во всяком случае, копейный удар по такому корпусному доспеху особенной опасности не представлял. Ведь под ним была еще и кольчуга со стеганым халатом. Тот еще композит выходил.
Пехотный шлем применялся без изменений, ибо вполне подходил.
А на ногах все несли клееные поножи, дабы самая уязвимая часть всадника не так страдала от ударов. Благо, что бакелит и японская деревянная бумага открывали определенные возможности для формирования подобного защитного снаряжения. Довольно быстро выходящего из строя и практически не поддающегося ремонту. Но легко, дешево и быстро изготавливаемого в самые сжатые сроки.
На плече у всадников висели большие каплевидные щиты. Те самые «нормандские» или «русские» щиты, которые на самом деле возникли в X веке в Византии как чисто конное снаряжение. В оригинальной истории. Здесь же они возникли на Руси примерно на век раньше. И выклеивались по тому же принципу, что и поножи. Из-за чего получались заметно крепче и надежнее в том же весе, много лучше держа удар.
В руках всадники держали длинные клееные копья, украшенные у наконечника небольшими красными флажками. Причем по сравнению с прошлым годом копье усовершенствовалось.
Ярослав стал склеивать их трубчатое древко из более сложных по профилю сегментов, что позволило заметно повысить его жесткость. То есть провисание длинного копья стало меньше, а удобство оперирования им повысилось. Консул перешел от склейки трубки древка из усеченных конусов к склейке его из тех же самых реек, обструганных рубанком в форме усеченных конусов, только еще с выбранными пазами по бокам. Из-за чего профиль каждой отдельной рейки начал напоминать своеобразный двутавр. Диаметр древка выходил побольше прежнего. Но совокупно его вес не возрастал, в отличие от жесткости.
И вот это длинное копье покоилось на нижней петле, выступающей вместе с тем и упором при копейном ударе. Чтобы при ударе передавать на острие копья всю энергию разогнавшейся лошади. Вместо крюка на кирасе, дабы переносить ударную нагрузку с всадника на седло, к которому эта петля и крепилась. Плюс применялась плечевая петля, дабы удерживать копье на марше без рук.
На поясе всадники несли вполне обычные мечи-каролинги из числа трофеев. А у седла в паре специальных обойм размещались легкие дротикиджиды. По пять в каждой из обойм. Они были для работы накоротке. Плюс через плечо у каждого всадника был переброшен подсумок с десятком других легких дротиковплюмбат, то есть метательными поделками со свинцовым утяжелителем и перьями стабилизатора. Вполне обычного пехотного толка. Эти уже для дальних бросков по скоплениям противника. Итого, каждый всадник нес феноменальные двадцать дротиков!
Почему не лук?
Потому что конный лукотдельная дисциплина. И в разумные сроки ей обучиться не так просто. Тем более что конный всадник не применялся для создания плотного обстрела. Это всегда более квалифицированный стрелок, работающий на короткой дистанции и на ходу. В общемЯрослав не имел возможности применять адекватно луки верхом. Пока, во всяком случае. Поэтому решил воспользоваться дротикамиболее простыми и легче осваиваемыми метательными средствами.
Так или иначе, но по своему силуэту и виду всадники Ярослава довольно сильно отличались от хазар, напоминая больше европейскую конницу конца XIV века, а может быть, и начала XV, когда латы только делали свои первые шаги, воскрешенные из забвения. Это прямо бросалось в глаза. Поэтому нападающие немало занервничали. Ведь чего ждать от такого противника, не ясно. Отхлынули от стен крепости, на которые уже почти что полезли. Кое-где даже лестницы приставили. И начали спешно строиться в стену щитов. Ярослав же пришпорил коня и повел свой отряд на противника. Давать им возможность построитьсяплохая идея.
Однако он не стал бить их копейным ударом. Зачем? В такую толпу врезаться он не хотел, опасаясь завязнуть или напороться на копье какое. Не сам. Коня жалел. Так что недалеко от этих суетящихся людей он отвернул в сторону, пойдя по касательной. И начав метать в противника джиды. Один за другим.
Добрыня со своими людьми, что следовали за Ярославом, немедля повторил прием за своим командиром. Из-за чего в пришлых полетел град легких дротиков буквально в упор. А так как стена щитов еще не была построена, то разили они сурово и жестоко. Жаля намного страшнее стрел. А там, где хлипкие щиты умудрялись их принять, они их раскалывали.
Раз прошли всадники Нового Рима, на степной манер продефилировав перед супротивником. Два. К третьему же стену щитов закончили строить. Да и джиды закончились. Поэтому, отъехав шагов на двадцать пять от строя и развернувшись в линию, всадники начали метать плюмбаты. Те летели дальше, легче и угрозу представляли ничуть не меньшую.
После третьего залпа плюмбат голядь не выдержала и рванула вперед. В акаку.
Но Ярослав резво развернул коня и «дал по газам», то есть пнул его в бока шпорами, и тот дал деру от этих желающих потыкать острыми предметами в беззащитную конскую тушку. Остальные всадники поступили так же.
Отъехали метров на триста.
Остановились.
Пехота супостатов, потерпев от этого обстрела очень суровые потери, остановилась, пробежав метров сто. И в растерянности начала пятиться да вновь собираться в стену щитов. Консул чуть выждал и, когда они закончили построение, вновь подвел своих людей метров на двадцать пять, дабы возобновить обстрел плюмбатами.