Туманно как-то изъяснялся товарищ. Вообще, любил Герасименко мудрить, это Дима помнил, данная черта в Коле активно проявлялась и раньше!
Вот ты пашешь в этом своём «Мастерке», тем временем продолжил Коля гнуть свою линию, зарплату, наверно, хорошую получаешь
Тут он как-то странно поглядел на собеседника, но Кукарский этого не заметил.
Ну, допустим, ответил Дима, глянув в рюмку.
Во-от, растянул Герасименко. А на самом деле ты раб!
И визави помолчал, изучая произведённый эффект. Димка поморгал.
Что ты имеешь в виду? мягко спросил он.
Ты раб какого-то олигарха, который владеет сетью «Мастерок». И многие кругом рабы, того или другого хозяина. Вы растрачиваете свою жизнь на работе. А хозяин даёт вам мизерные подачки. Чтоб вы могли двадцать лет рассчитываться за бетонную коробку, а значит, двадцать лет не соскочите с его крючка, не оформите вольную. У тебя ипотека есть?
Димка вздохнулопять Герасименко в точку попал!
Ну, допустим, есть.
Во-от!
А тебе что, ещё и квартира свалилась? уже недовольно произнёс Дима.
Давай лучше выпьем! Коля разлил из приятно «запотевшего» графина с ледяной водочкой.
Спиртное ещё сильней согрело душу. Закусив, Коля продолжил:
Хата мне от покойных родичей досталась. Но дело не в этом.
А в чём же? жуя, спросил Дима.
Дело в том, что я очень ценю свободу. Личную свободу человека. Вот пойдём ко мне в гости, я тебе расскажу, каким необычным делом я занимаюсь.
А почему бы и нет? Давай пойдём! легко согласился Кукарский.
Отлично, щас допьём и пойдём! Коля снова потянулся к графину.
А далеко? на всякий случай спросил Дима.
Не, тут рядом. Я ведь чего в «Мастерок»-то и зашёл: лампочку купитьперегорела.
По дороге Герасименко опять начал умничать (они брели, довольные и поддатые, навстречу яркому майскому солнцу, и немного щурились).
Ты любишь так наблюдать за людьми, когда идёшь? спросил почему-то Коля.
Как наблюдать? покосился на него Кукарский.
Ну, просто разглядывать прохожих.
Не знаю. Дима на ходу пожал плечами. Нет, наверное.
А мне нравится. Смотри, какие самодовольные или неприветливые лица! Ещё несколько десятилетий назад они были совсем другими!
Ты что, помнишь, какими они были? усмехнулся Дима.
Ну да! А как же? Раньше люди выглядели добрее.
Ага, и трава была светлее, снова усмехнулся Дима.
Но Коля пропустил это мимо ушей и предложил завернуть в подвернувшийся магазинчикза пивом.
Как оказалось, Герасименко жил в девятиэтажной «свечке» совдеповской постройки, на углу, при пересечении двух улиц. На лифте поднялись на восьмой, руки оттягивала батарея пивных бутылок с импортными этикетками.
Когда окунулись в полумрак прихожей, «дыхнуло» спёртым воздухом с примесью чего-то резинового. Николай сразу провёл в комнату.
Едва осмотревшись в холостяцкой берлоге, Дима задумчиво цокнул языком.
Стены насыщал приятный розоватый оттенок, приправленный какими-то не то хвостами жар-птиц, не то охапками цветов, шкафы отсутствовали, но имели место всевозможные ниши и полки, построенные по типу огромных карточных домиков. На этих полках аккуратно красовались корешки старых советских книг, либо стояли фарфоровые копилки и старинные гранёные стаканы, лежали какие-то серые вещи и кое-где сохли цветы в горшочках.
В углу, у окна, мостился комод с выдвижными ящиками. На комоде красовалось огромное стеклянное блюдо. Дима подошёл поближе и рассмотрел в нём россыпь помятых советских купюр вперемешку с упаковкой ленточных пистонов.
И от позабытого вида этих маленьких, словно игрушечных купюр, а главное, от вида красной бумажной вещички с крупной надписью «ПИСТОНЫ», из которой едва торчали полоски с коричневыми кругляшками, на Диму нахлынуло. Он вдруг с необычайной ясностью и с непривычным теплом в душе вспомнил, как в детстве давил на эти кругляши чем-то острым, и как они вспыхивали с характерным хлопком, и как это волновало и забавляло!
Да тут у меня просто хобби такое, быстро сознался Коля, дыхнув Кукарскому в затылок. Собираю всякую застойную труху. Кстати, у тебя дома не завалялись десятирублевки или двадцатьпятки, а может, и виниловые пластинки, а? Например, Битлы?
Дима хмыкнул и удивленно повернулся к хозяину.
Не знаю. Вряд ли. Наверно, всё выбросил, когда переезжал, протянул он. Впрочем, надо порыться в закромах. Приду домой, посмотрю.
Ты посмотри, обязательно посмотри, пьяно улыбнулся Герасименко. А то если захочешь
Коля осёкся.
Что захочешь? Дима опять повернулся к хозяину.
Узнать, как я зарабатываю Ладно, неважно. Ты сейчас не спрашивай пока ничего. Старый друг забренчал пивными бутылкамипивная батарея выстроилась на стеклянный столик в боевой готовности.
Я тебе попозже всё расскажу. Коля, глянув на Дмитрия, сделал брови домиком. Это не выход в интернет, не финансовая пирамида и не каждодневная мантра.
А что? чуть усмехнулся Димка, присаживаясь на диван. А ну да, ладно, не буду пока спрашивать.
Главное ведь что? Главноеэто твоё отношение к жизни. Вот я когда с завода уволился, я не стал комплексовать и угнетаться, как это делают все остальные: ну, типа, вот теперь неустроенность, вот теперь безденежье. Я расширил свой взгляд на жизнь. Герасименко сел рядом и, «чпокнув» пробкой, протянул бутылку Димке.
Тот сразу глотнул из горла.
Хм, вытирая пивные усы, сказал Кукарский, ерунда какая-то. Что значитрасширил свой взгляд?!
А, в том-то и ошибка твоя! Коля поставил Димке к носу указательный палец. Узость, догматичность нашего мышления не позволяет обрести полную свободу. Вот ты готов, например, поверить в инопланетян или машину времени?
Не знаю, сказал Дима в бутылку и пожал плечами. Я фантастику не люблю.
Да причем тут фантастика? воскликнул Коля. Ты готов поверить, что есть в жизни нечто невероятное, такое Ну, что раз и навсегда выбивает из из привычной колеи?
Ну, в принципе, готов. Дима снова повел плечами.
Затем он докончил первую бутылку и поставил её под столик.
Хорошо, вот и замечательно! удовлетворился Герасименко. Завтра проверим.
Что проверим? Дима покосился на хозяина квартиры.
Съездим в одно место. Только ты ничего не спрашивай. Даже когда ехать будем. Зато сам увидишь, чем я занимаюсь.
Кукарский задумался. Правда, алкоголь уже крепко овладел им. И в соответствии с этим обстоятельством, мысли потекли особенные, оптимистичного характера. «Загадочный он какой-то То потом расскажу, то сам увидишь. Да что же это за странное такое занятие? Чего такого он может делать? А, ну и пусть покажет завтра! Один чёрт, завтра выходной, и планов никаких не запла не предпо не постро Короче, ничего ведь не планировал! Всё лучше, чем с проклятым зомбоящиком в бетонной коробке куковать!»
Больше они об этом не говорили. Точнее, касались слегка, но уже и не обсуждалось, что завтра предстоит некая поездка. В основном болтали о прошлом, о совместном прошлом, или о женщинах.
Дмитрий не запомнил, как отключился. Очнулся он утром на диване, «валетом» к Герасименко. Ощутил запах пота из-под своей мятой рубашки на теле, горечь и сухость во рту, брюки на ногах, прикрытые лёгким одеяльцем.
Димон, ты проснулся? довольно бодро спросил Коля и приподнялся на локтях. Он был лохмат и раздет.
Кукарский почувствовал неудобство и даже некоторый стыд. Надо же было так натрескаться, по-свински, по-бичёвски, чтобы уснуть на чужом диване, да ещё и в одежде! Такого с ним не случалось лет пятнадцатьсо студенческой поры.
Да, односложно прохрипел Кукарский.
Тогда давай собираться.
Куда?
Как, ты забыл? Я же хотел тебе кое-что показать.
Коля заныкал на утро по бутылке пива, и это помогло быстро обрести человеческий облик. Да ещё плюс душ с милостиво предоставленным огромным полотенцем на десерт.
Вышли из дома молча, весеннее солнце весело ударило в глаза. Димка поморщился, на душе стало приятнее. Они также без разговоров сели в троллейбус, молча добрались до автовокзала. Коля взял два билета на Кунгур.