Так говорю, не местный я, города-то не знаю. Да и понятия не имею, сколько до него идти, ночь на дворе, не видно ничего.
Ладно, чего в дверях-то стоять, заходи. Только обувку сымай, у меня половики выбиты! Мысленно усмехнувшись, я скинул ботинки и вошел вслед за хозяйкой дома. Темно, хоть глаз выколи, как они тут ходят без лампы?
Тьфу ты, черт! выругался я, сильно ударившись ногой обо что-то твердое.
Аккуратнее давай, а то свернешь мне бидон с молоком, чего сдавать-то буду?
Простите, пожалуйста, просто вижу в темноте плохо, нисколько не соврав, сказал я. После восстановления зрения видеть я стал нормально. Не «единица», конечно, но и не совсем слепой, как в сорок третьем.
Голову береги, произнесла женщина ужасно вовремя. Уже забыл я, какие в наших русских хатах двери, чуть башкой не влетел в косяк.
Спасибо, коротко ответил я. Когда мы оказались в комнате, больше напоминающей чулан, мне указали на кровать.
Можешь спать тут, отхожее место на дворе, найдешь, или показать?
Лучше покажите, хозяйка, а то в темноте уйду куда-нибудь не туда. Я и за городом-то задержался именно из-за того, что ориентируюсь плохо.
А ты вообще откуда, слышу говор чудной, а понять не могу? усмехнулась хозяйка.
Так с Куйбышева я. Здесь в командировке был, возвращаться нужно, а наши без меня уехали, надо завтра догонять.
А чего же вы не на поезде? удивленно спросила хозяйка.
Да у начальства тут разные планы в окрестностях, вот и бродим за ними, как на поводке, беззастенчиво врал я.
Ладно. Есть хочешь? смилостивилась хозяйка дома, а мне и правда захотелось вдруг есть.
Не отказался бы, да вот неудобно как-то, деньгами за ужин возьмете? неловко спросил я.
Чего? У меня, чай, не ресторан здесь, какие еще деньги? искренне удивилась женщина.
Простите, хотел за хлопоты рассчитаться, лишних-то денег наверняка нет?
Да у кого ж они есть, лишние-то? Сам-то, небось, не шибко богатый, вон ватник какой замызганный!
Да это рабочий. Лазал по машинному, а сменить не успел, одежка у парней осталась, которые ушли.
Тебя завтра в таком виде сразу в милицию сцапают, продолжала улыбаться женщина.
Что делать, объясню как-нибудь.
Я тебе старую куртку мужа дам, она все-таки поприличнее твоей фуфайки.
Да вы что, мало того что пустили переночевать, так еще и одеваете, и кормите! искренне удивлялся я, будучи озадаченным. Да, забыл я уже, какими бывают русские люди, забыл.
Так мне это ничего не стоит, почему бы и не помочь?
А еда, а куртка? поднял я брови.
Муж сгинул в море в прошлом году, а еда Говорю же, я не ресторан тебе предлагаю. Картошка есть отварная, молодой лучок только вылез, ну, хлеба дам вот и вся еда, за что тут платить?
Спасибо вам человеческое! просто сказал я и кивнул. Развязав завязки на мешке, стал доставать свой нехитрый скарб. Специально не брал в Штатах ничего особенного, мало ли нарвусь на патруль. Так, сосиски консервированные, тушенка да пара банок фруктов, тоже в банках. Все это было доступно здесь, во Владивостоке, те же американцы и привозят. А что, власть она далеко, в Москве, здесь вообще как отдельная страна. Нет, чекисты, конечно, не дремлют, упоротые коммунисты и здесь, бывает, появляются, да только взятки никто не отменял, поэтому и встречаются здесь иностранные товары.
Хозяйка, это вот, к картошке я пододвинул банки ближе к женщине.
Это чего, оттуда? махнула рукой куда-то за спину хозяйка дома.
Да, с ребятами в порту махнулись не глядя, улыбнулся я, мы им папирос московских, они нам вот это.
Продают на рынке иногда такое, женщина указала пальцем на банку, но дорого всегда, не каждый купит.
Вот и берите, детишек побалуйте, я хоть и в темноте заходил в дом, да видел обувку возле дверей, детская она.
Спасибо тебе, не откажусь. Трое у меня, а батьки-то нет, тяжко вздохнула женщина. Войну прошел, с самого начала их буксир в море ходил, конвои водил, японцев отгоняли, а вот в мирное время сгинул Слезинка покатилась по ее щеке, а я вспомнил ту войну. Да уж, бывает же.
Хозяйка зажгла лампу и, собрав нехитрый стол, села ужинать со мной, это я настоял. Вообще, несмотря на ее упоминание о детях, женщина была отнюдь не старой, максимум лет тридцать, я-то постарше буду. Просто в это время вообще люди выглядят как-то старше. Валентина, а хозяйка представилась именно так, мне понравилась. А самое плохое для меня было в том, что я ей, видимо, тоже. Почему плохо для меня? Так я ж уеду завтра, не хотелось оставлять о себе дурное мнение, да и зря надежду дарить человеку это также не по мне. Валентина, конечно, открыто ничего не говорила, но я видел, как она на меня смотрит. Черт, у нее явно мужика не было очень давно, а тут я, посреди ночи
Все-таки или мне почудилось ночное поведение Валентины, или она просто не решилась на действие, но ночь прошла так, как и должна была. Я мирно продрых аж до девяти утра, а утром меня ждал хороший завтрак. Словно я всю ночь как раз трудился, а не спал.
Куда ты сейчас? Валя сидела напротив, как и ночью, и, подперев ладошкой щеку, грустно смотрела на меня.
Мне нужно возвращаться, я на номерном работаю, могут и дело завести
Да-да, конечно, одними глазами выразила эмоции женщина, на поезд пойдешь?
Схожу, но не знаю, будет ли что-то в ближайшее время. Скорее всего, придется на попутках добираться.
Далеко тебе. Ты сам-то с Куйбышева, или туда только на работу приехал?
Да я с Ярославля, слышала о таком городе?
Конечно, это ведь недалеко от Москвы?
Километров триста. Как на фронте ранили, списали из армии, так я, как был в госпитале в Куйбышеве, так там и остался. Чего, думаю, мотаться туда-сюда.
Молодец. А где воевал? Да, война еще долго будет в памяти людей.
В Сталинграде.
Вот же тебе выпало аж закрыла ладошкой рот женщина.
Да ничего. Бывали и похуже места. Но, согласен, трудно было.
Да уж, мужики. Хлебнули вы кивнула Валя, думая о чем-то своем.
Валентина, да о чем ты? воскликнул я эмоционально. Как будто в тылу лучше было? Я с сорок третьего списанный, уж повидал, как в тылу живут. Да вам памятники надо ставить при жизни, за ваш труд и выдержку. Тянуть детей, работать на износ, вот кто уж натерпелся, так это вы, труженики тыла! Знаешь, чего навидался я в покинутых деревнях и селах? Врагу не пожелаешь, в этом и наша, мужиков, вина, что фрица так далеко пустили, я нисколько не преувеличивал, действительно так считал. Очень, очень трудной была жизнь в тылу. Да, там, где было далеко от фронта, может, и полегче, но думаю, ненамного. Кушать-то везде одинаково хочется. А дети? Сколько их от голода умерло
Спасибо тебе, Саш. За такие слова спасибо, горько произнесла женщина и вдруг, встав из-за стола, подошла ко мне. Поцелуй меня, пожалуйста, сказала она тихо, постояв несколько секунд возле меня, а у самой слезы в глазах стоят.
Что говорить, остался я у Валентины аж на неделю. Тогда, услышав такую просьбу, я вскочил со стула, едва не опрокинув стол, и сграбастал эту хрупкую женщину в объятья. Когда мы расцепились после долгого поцелуя, я лишь спросил, где дети. Валя ответила, что ребятишки в школе и саду, придут к обеду. Детки были еще совсем малые, две девчонки, Катя восьми и Аленка пяти лет, и мальчик Сева, шести лет от роду. Как мы оказались в спальне, даже не понял. Одежда была сорвана в одно мгновение. Валя набросилась на меня так, что казалось, задушит в объятиях. Как женщина может тосковать по мужику, Валя показала наглядно. Сколько бы мы мяли друг друга в постели, неизвестно, выбрались только по приходе детей. Мне было крайне неудобно, нас хоть и не застали в кровати, мы просто услышали шум в сенях и встали, но все же чувствовал я себя не в своей тарелке. Девчонки, те как-то просто поздоровались и занялись каждая своим делом, а вот малец был с характером. На предложение матери познакомиться тот и бровью не повел. Молча зыркнул глазами и, развернувшись, утопал куда-то, несмотря на возгласы матери.
Не знаю, что это с ним? удивленно сказала Валя, когда мы вновь остались одни.
Ревнует, наверное, он же мужик! всерьез ответил я.
Да, он батьку очень любил А тот его.