Бритье также привлекло его внимание. Максим мало практиковался в очистке лица от волос посредством опасной бритвы. Пробовал. Да. Но больше для того, чтобы покрасоваться на людях во время исторических маневров. А так он все больше электрическую или безопасную бритву предпочитал. Поэтому пользовался этим остро отточенным куском металла крайне осторожно без должного многолетнего навыка.
В понимании же полковника поручик так неуверенно работал бритвой из-за того, что не привык сам себя обихаживать. По цирюльням сидел или еще как решал это затруднение. Косвенно это подтверждала и манера поведения. Он слишком дерзок, слишком самоуверен, слишком спокоен. ТАК не ведут себя поручики из безродных и бедных семей. Но полковник, отслуживший при штабе первого армейского корпуса, его не только не знал лично, но и никогда не видел. А это было странно. Очень странно
Через час после подъема отряд уже смог привести себя в порядок и позавтракать оставшейся со вчерашнего дня трофейной едой.
А потом начались занятия.
Спешить пока никуда не требовалось, так как ехать в государственные учреждения немцев до открытияглупо. Вот Максим Федорович и постарался потратить время на изучение нового оружия: винтовок Маузера и пистолетов Люгера. Кто-то уже умел ими пользоваться. Кто-то нет. И если с винтовками все было относительно просто, то с пистолетами пришлось повозиться. Селяне не отличались особенной технической грамотностью и сообразительностью даже в таких примитивных вещах
Но время.
Никакого внятного плана действий на день поручик не придумал. Только общую стратегию. Для чего-то большего ему просто не хватало сведений. А значит, что? Правильно. Нужно было брать «языка» или как-то иным способом получать критически важную информацию. Поэтому свернув стоянку около семи часов утра, поручик выступил всем отрядом в сторону ближайшего городка. Там ведь наверняка имелась комендатура
Грузовик медленно катился по довольно приличной щебеночной дороге. Следом на рысях двигалось пятеро всадников.
Проехали около пяти километров.
Окраина небольшого городка, еще не тронутого войной. Во всяком случае, разрушения визуально не наблюдаются. Да и блокпоста на дороге нет. А главноелюди. Они спокойно прогуливались по улицам, очень неторопливо поспешая по своим делам. На грузовик и пятерку вооруженных всадников они вообще никакого внимания не обращали. Словно так и надо.
Максим удивленно покачал головой. И решил немного нахулиганить. Нет, ну а что? Ходят тут такие важные, словно цапли по болоту
Останови, произнес он чеху, продублировав приказ жестом.
Автомобиль плавно встал, благо что скорость была копеечной. Чуть быстрее пешехода.
Лев Евгеньевич, обратился к нему поручик. Видите вот эту благообразную пару? Спросите у них, может ли в городе где встать на постой батальон русской пехоты?
Хоботов удивленно повел бровью, но, совладав с собой, перевел.
Завязался диалог.
Не моргнув и глазом, Максим заявил прохожим, что он квартирмейстер, ищущий возможности разместить наступающие русские части.
Наступающие? немного удивился обыватель.
Да, кивнул Максим. Хоботов же продолжал переводить с отсутствующим видом. К нам подошли подкрепления из Польши. Корпус генерала Франсуа разбит и уже через два-три дня русские полки будут в этих краях. Сами понимаетеиздержки тяжелых боев. Нужно привести в порядок обозы, похоронить убитых, определить в лазареты раненых. Это время
Обыватель оказался довольно толковым мужчиной и, не выдавая своего волнения, дал весьма ценные советы. К кому обратиться. Где посмотреть. Безусловно, не забыв в этом коммерчески значимом деле своих знакомых и родственников.
А вы молодец, Лев Евгеньевич, громко произнес Максим Хоботову, когда они закончили и поехали дальше. Разговаривать через фанерную кабину было сложно, но можно. Приходилось скорее перекрикиваться, чем переговариваться. Я думал, что начнете возмущаться.
Вратьпостыдно, веско ответил мрачный прапорщик.
Но вы поняли, для чего я это говорил?
Да чего тут понимать? Через час уже весь город будет знать о том, что тут скоро придут русские. А к вечеруи вся округа. Но врать все равно скверно.
Это не ложь! Это военная хитрость! возразил Максим. Представляете, что начнет твориться в штабе корпуса, когда до них дойдут эти слухи? А в штабе армии? Хо-хо!
Но мы ведь отступаем!
Вот именно! Это когнитивный диссонанс, мой друг, или разрыв шаблона мышления, если говорить попроще. Сутьудивление. Прямо по старинному учебнику военных хитростей одного древнего мудреца Сунь-Цзы. Впрочем, Суворов Александр Васильевич тоже не брезговал пользоваться этим нехитрым приемом
Полковник же отмалчивался, погруженный в свои мысли. Ведь поручик опять, опять использовал слишком сложное и не профильное для обычного пехотного поручика словечко. Да к месту. Да так, что для него оно вроде как обыденно. А он, полковник, и слышать не слышал.
Отделение телеграфа.
Тормози! Хоботов, Петренко, Сидоровза мной. Остальным держать оборону. За старшего Васков, крикнул Максим и лихо выскочил из все еще катящегося автомобиля.
Оправил форму и решительно толкнул дверь телеграфа.
Тихая и спокойная конторка. Чисто. Пол из крашеных, струганых досок самым тщательным образом выметен и вымыт. Небольшая стойка с двумя окнами для общения с оператором. Десяток стульев для ожидающих. Два простых стола с чернильницами, перьевыми ручками и бланками телеграмм.
Уверенной походкой с пистолетом в руке поручик прошел через приемное отделение и, открыв ногой дверь, вошел в техническое помещение.
Hände hoch! громко произнес он. Уж что-что, а эту часть немецкого языка он прекрасно знал по старым фильмам.
Трое служащих вздрогнули и, увидев русского офицера, что-то залопотали.
Бах!
Выстрелил Максим в деревянную панель. Чтобы рикошетов не было. И повторил:
Hände hoch!
В этот раз сотрудники отреагировали очень резво. Даже несмотря на то что у одного из них имелся пистолет на поясе. А потом, следующие десять минут, они собственными силами демонтировали телеграфные ключи с аппаратов. Достали резервные из ЗИП-комплектов. И сдавали все это вместе с кассой, оружием и боеприпасами в заботливые руки рядового Петренко. Разумеется, составив самую опись реквизированного имущества.
Проверь, кивнул Максим Федорович Хоботову на эту бумажку, когда глава смены ее завершил и предложил подписать.
Все верно, кивнул прапорщик.
Отлично, произнес поручик и, подойдя к столу, размашисто на ней расписался.
Повернулся к жмущимся у стены служащим. Кивнул. И вышел. Следом за ним удалились оба бойца и прапорщик. И только после этого сотрудники телеграфа решились подойти к столу, на котором лежала опись с размашистой надписью «Балбесы» по-русски. С закорючками и прочими украшательствами. Увы, немцы не могли пока осознать всей курьезности ситуации. Русского языка-то они не знали. Для них эта надпись была просто подписью. Нашим же он ее не показывал ни к чему это
А дальше их ждала комендатура, которую пришлось брать с боем. Ну как с боем? Грузовик подъехал прямо к зданию. На посту стояли пара бойцов из ландвера. Они попытались вскинуть винтовки и вступить в бой, но были срезаны плотным огнем с грузовика. Прямо на ходу. Даже из пулемета короткую очередь дали. Точностьтак себе. Но пошумели славно. Продемонстрировав, так сказать, всю глубину и серьезность намерений.
Пока поручик распоряжался, организовывая оборону, пожаловал комендант с мертвенно-бледным лицом. Упитанный мужчина в возрасте. Форма подогнанакомар носа не подточит. Чисто выбрит. Ухожен. На поясе пистолет. Может, когда-то и воевал, но сейчас он выглядел больше как декорация.
Хоботов! крикнул Максим. Переводи!
В этом нет необходимости, вкрадчиво ответил комендант.
Прекрасно, кивнул поручик. Полагаю, что вы уже в курсе, что корпус генерала фон Франсуа потерпел тяжелое поражение и скоро здесь будут русские войска. Я квартирмейстер. И вы мне как пленный без надобности. Вы понимаете?
Конечно. Прошу, сделал комендант жест, приглашающий в здание, предварительно сглотнув ком, подкативший к горлу. В мой кабинет. Я все покажу и расскажу.