Разрешил все Савелий Молчун, от которого сутками можно было не услышать ни единого слова. С лицом, имеющим, кажется, только два выражения мрачное и никакое, во всех обстоятельствах он вел себя так, будто в любой момент может повернуться и уйти; и выражался, если все же приходилось говорить, предельно коротко и, как правило, либо ругательно, либо просто негативно.
Вот этот самый Савелий и вышел из-за спин опричников. Неспешным шагом (если бы не разбитые Веселухой губы, то, наверное, еще и посвистывал бы) продефилировал между отроками, пробурчав в сторону направленных на него самострелов что-то вроде «не балуй», вышел в центр образованного опричниками круга, окинул мизансцену почти равнодушным взглядом, повернулся к Егору и, слегка пожимая плечами, будто признавая очевидное и неизбежное, констатировал:
Лисовин
Ага, вот и я говорю подхватил Арсений, и хотя не продолжил фразу, но напряжение разом спало. Егор, расслабившись, принялся сматывать с руки конец кнута; Дмитрий, не сопротивляясь, ослабил натяжение, Роська убрал пальцы со спуска самострела, опричники с заметным облегчением начали переминаться с ноги на ногу
«Во дает мужик! Одним словом! Вот тебе и молчун. А Арсений-то проговорился: обсуждали они вас, сэр, между собой, и не раз обсуждали. Эх, послушать бы те разговоры»
Савелий, все так же неспешно, даже как-то скучающе, развернулся к Мишке и сделал приглашающий жест, мол, приказывай, сотник. Мишка, с трудом удержавшись от благодарственного кивка, заговорил приказным тоном (но НЕ ТОТ уже был голос, увы, не тот):
Слушай приказ! Охранять пленных остается поручик Демьян
Мишка выдавал чеканные фразы, а сам краем уха улавливал доносящееся из-за спины: «А чего же они тогда» сдержанный рык Фаддея Чумы и «Д-д-да обожди т-ты», вымучиваемое Дормидонтом Заикой. Ратники Егора тоже были готовы. Вот только к чему?
Первый пункт Мишкиного плана не реализовался: разведчики Якова дозорных в лесу не нашли. То ли их и не было, что маловероятно, то ли хорошо спрятались и не решились себя обнаруживать, что неприятно, ибо придется внимательно следить за тылом. Выслушав присланного от Якова отрока, Мишка поколебался, но решил ничего не менять не так уж много могло быть в дозоре людей.
Передай уряднику Якову: выдвинуться с разведчиками к дому, но из леса не выходить. Укрыться и смотреть в оба, чтобы нам в спину не ударили.
Слушаюсь, господин сотник!
Мишка с нарочитой неторопливостью подошел к нервно перебирающему ногами Зверю, поднялся в седло и недовольным тоном пробурчал:
Чего в кучу сбились? Урядники, разделить десятки! Дмитрий, Артемий, куда смотрите?
Можно было бы и не ворчать, но мальчишек следовало остудить: они так и рвались вперед.
Дождавшись отчетливого разделения опричников на две группы, Мишка удовлетворенно кивнул и скомандовал:
Неспешно Дмитрий, своих придерживай. За мной, вперед!
На опушке леса их встретил отрок из десятка разведчиков.
Ну что там? нетерпеливо спросил Мишка.
Все тихо, господин сотник.
Первый десяток, щиты на руку! Мишке захотелось еще раз повторить все, что говорилось на инструктаже, но он сдержался. Артемий, в доме лучники могут быть, поосторожней там. Командуй давай.
Второй десяток! Артемий приподнялся на стременах. Стрелять с седла Товсь! За мной, галопом Вперед!
Скакать от опушки до дома всего ничего. Отроки спешились, прижались к стенам, двое принялись собирать поводья коней, чтобы отвести их в сторону. В доме пока никакого шевеления не обозначилось, хотя не слышать конского топота там не могли.
Знак десятнику Егору! не отрывая глаз от опричников Артемия, скомандовал Мишка.
Снова конский топот, но теперь уже более внушительный: основные силы Мишкиной сотни выдвинулись к опушке леса так, чтобы отразить нападение с любой стороны.
Егора после признания за Мишкой права командовать как подменили. Десятник, будто почувствовав облегчение от того, что скинул с себя ответственность за всю операцию, сомнениями больше не мучился, а толково и конструктивно включился в обсуждение деталей предложенного плана. И сейчас именно он со своим десятком возглавлял «группу прикрытия». Теперь ненайденных дозорных можно не опасаться: с такой силой связываться не станут, предпочтут отсидеться или смыться по-тихому.
Отроки второго десятка подсадили двоих товарищей на крышу. Ничего сложного край низкий, рукой достать. Вот провалиться внутрь можно запросто, однако ребята действовали точно по инструкции: распластались, словно на тонком льду, и только убедившись, что держатся прочно, принялись прорубать дыры в заросшем мхом покрытии.
«Вот сейчас переполох в доме поднялся! Снаружи копыта стучат, крышу ломают, и не понять ничего кто, что, откуда? Волоковое окошко низко, стрелять неудобно, да и не в кого, ребята не подставляются. Остается дверь. Ну-ну»
Господин сотник, с того берега знак подали!
Мишка обернулся. Над противоположным берегом косо уходила в небо стрела, оставляя за собой дымный хвост.
«Быстро дозорный среагировал. У него что же, огонь заранее разведен? Выстрелил вверх по течению, значит, основные силы укрыты там, оттуда и надо ждать нападения Ничего, Егор это тоже видит, сам сообразит, а для нас сейчас главное дом».
Артемий подобрался к двери. Собственно, самой двери и не было то ли сгнила, то ли вышибли когда-то, и вход в дом завесили какой-то шкурой. Она шевельнулась, и Артемий тут же выстрелил сквозь нее. Попал или не попал, непонятно, но больше выйти никто не пытался.
Дыры в крыше прорубили, и из обеих тут же вылетело по стреле, но бесполезно отроки на фоне неба не маячили. Снизу им передали туески с дымовухой.
«Ну, Кузькина «химия» в дело пошла».
Туески полетели в прорубленные отверстия и одновременно в волоковое окошко. С того места, где находился Мишка, он не видел, но и в окошко, находящееся с противоположной стороны дома, тоже должна была залететь такая же «дымовая шашка». Ее, правда, почти сразу выкинули наружу, но один из отроков тут же выстрелил внутрь дома.
Куда? Там же дети! шепотом выкрикнул Дмитрий.
Спокойно, Мить, стреляет значит, видит куда. Стоим, ждем. Артюха свое дело знает.
Выброшенную из дома дымовуху снова закинули внутрь, и один из отроков закрыл окошко своим щитом, подперев его плечом. Отверстия, пробитые в крыше, тоже накрыли щитами.
«Ну, вот так, значит. Сразу дымовухи они не загасят, так что там у них сейчас темно, смрадно, детишки пищат, бабы верещат Нет, правильно, что известь добавлять не стали совсем уж травить людей не требуется. Вылезете, никуда не денетесь, это вам не больница в Буденновске»
Мишка обернулся к отрокам, зафиксировал взглядом каждого. Напряженные позы, руки, вцепившиеся в поводья и оружие Лиц под бармицами не видно, но наверняка каждый как натянутая струна.
А ну, спокойнее! Пальцы расслабить, а то сейчас сок из самострелов выдавите. Спины, шеи, дыхание Забыли, чему учены? Глядите, ребята все верно делают, вот и нам так же надлежит. Ты! Чего коня зря дергаешь? Ты! Как самострел держишь? Ну-ка, всем негромко, но отчетливо прочесть «Отче наш»!
Отроки невнятно забубнили под бармицами, и Мишка вновь обернулся к дому. В окно и отверстия в крыше полетела еще одна партия дымовух. Изнутри донесся шум, но вместо ожидаемого плача детей и женских голосов раздались мужские крики. Кто-то невидимый сорвал шкуру, закрывающую дверной проем, и оттуда потянуло дымом. День выдался пасмурный и тихий, но в этот момент пахнул легкий ветерок. Дым вдруг всосало в дверь и выдуло из-под застрехи крыши.
«Ну да, дом-то по-черному топится Нет, не задохнутся, но вылезать наружу придется или на полу улягутся? И будут лежать ждать подмоги? Не хотелось бы ребят внутрь посылать, там у входа наверняка затаились Сейчас все решится либо один сценарий, либо второй Есть! Получилось!»
В дверном проеме показалась женщина не одна позади нее виднелся мужчина, одной рукой удерживающий пленницу поперек туловища, а другой приставивший ей к горлу нож.
Оружие наземь! Бросай, я сказал!
«Голос уверенный, без истерики тем лучше. Ну, Артюша, не подведи, ты же у нас артист»
Исполнять! Распоряжение Артемия прозвучало вовсе не как команда, а как крик испуганного и растерянного мальчишки.