А чего это ты по имени представляешься? спросил Рыбин.
Так двое нас Дорохиных. Братья мы, и оба в одном десятке, пояснил Агап.
О как. Тогда понятно. Удовлетворив любопытство, командир лешаков откинулся на спинку стула, потеряв к рядовому всяческий интерес.
Ну, чего замер как истукан? окинул его взглядом капитан Горский.
Так это начал было и тут же запнулся парень.
Чего ты тут мямлишь? Толком сказывай, подбодрил его командир роты.
Ну, я это Вещички-то собирать?
Какие вещички?
Ну, я это Я ить прошение подавал о переводе в разведку.
Ага. Вот теперь понял. То есть ты решил, что настолько хорош, что тебя сразу в лешаки заберут. Нет, ну как же они, бедолаги, без вот такой подмоги! Григорий Семенович, ить вам без него никак.
Ты, Сильвестр Петрович, меня в свои ротные дела не мешай. А что до моих, то, слава тебе господи, в роте вакансий нет. А то ведь сам ведаешь, как они появляются.
Ведаю. Дневальный!
Я, господин капитан! В канцелярию тут же вбежал дежуривший солдат.
Сержанта Родионова ко мне.
Слушаюсь.
Рыбин глянул на часы, висевшие на стене, и недовольно скривился, словно отведал клюквенного сока.
Сильвестр Петрович, мы идем или как? посмотрел он на капитана Горского.
Да погоди уж. Не видишь, нужно вразумить заблудшую овцу.
А что, парень, небось хорош в учебе, коли решил, что я непременно за тобой пожаловал?
Негоже мне о себе сказывать, понурился Агап.
Он окончательно понял, что выпросил себе на голову целую кучу неприятностей. И за куда меньшее, чем обращение к командиру роты не по команде, стирают на плацу нещадно. В солдат буквально вколачивают основы порядка и дисциплины. Но вот показалось ему, что свершилось, и не утерпел. Оно так бывает: когда очень чего-то хочешь, то непременно начинаешь в это верить.
Из лучших будет в новом пополнении, между тем ответил Горский.
При этих словах Агапу порадоваться бы. Не всякому удается услышать такую похвалу из уст капитана. Но Вот не хотелось бы слышать ее именно так-то.
А скажи-ка, братец, чего это ты вдруг возжелал податься в лешаки? поинтересовался Рыбин.
Видел, как они малым числом сошлись с ротой драгун. И вообще, слышал много всего чудного, шмыгнув носом, пробурчал парень.
И? приподнял бровь командир лешаков.
Воем таким стать хочу, а вот теперь тяжкий вздох.
Господин капитан, командир третьего взвода сержант Родионов по вашему приказанию прибыл, войдя в канцелярию, доложил командир Агапа.
Парень покосился в его сторону и, встретившись взглядом, вновь тяжко вздохнул. Вот и горюшко его заявилось. Что-то теперь будет
Вот что, сержант, рядовому Дорохину за обращение не по команде два наряда вне очереди.
Слушаюсь! Родионов поднял руку к козырьку.
Да, Аркадий Иванович, увольнения его не лишай. Глупость глупостью, но право на побывку он своим усердием и потом заработал.
Слушаюсь, господин капитан.
Все, забирай свое чудо.
Едва вышли из канцелярии, как сержант отвел парня в сторону. Странное дело. Обычно в таких случаях Родионов не рассусоливал. Строил взвод и объявлял взыскание. Да еще тут же претворял наказание в жизнь. Хотя чего спешить? Сейчас что-нибудь удумает.
Подумаешь, капитан сказал не лишать увольнения. Это ведь за обращение не по команде. А тут ведь дело какое. Был бы человек, а наказание сыщется. Уж у сержантов с этим не заржавеет. Не за то, так за другое. Вот и получится, что и приказ выполнил, и умника, из-за которого получил выволочку, наказал.
Но если по правде, то выволочку сержанту капитан не устраивал. Никто не упомнит, чтобы офицеры наказывали сержантов и десятников. Даже худого выговора им никогда не делали. Солдаты вообще были уверены, что сержантам ничего не будет, хоть прибей они подчиненного насмерть.
Ну, сказывай, за каким лядом поперся к капитану?
Капитан Рыбин он ить и на полосе штыкового боя был А я, значит, прошение
Ясно. Что, так хочется в лешаки?
Да хоть в разведку. Но в лешаки
Бестолочь ты младая, вот что я тебе скажу. Ладно. От себя ничего добавлять тебе не стану. Но на будущее учти. Ранее чем через полгода службы и думать нечего, чтобы попасть в разведку. Да и то коли будут места. А уж о лешаках и вовсе промолчу. Туда не раньше полугода уж в разведке. И еще. Ты в голове своей держи, что прошение тобой подано. Напоминать о том не стоит. В разведку-то берут добровольцев, да только просись не просись, а новобранцев они набирают сами. И из кого выбрать, у них есть. Уяснил?
Уяснил.
Вот и ладушки. Пойдем тогда получать заслуженную награду.
Не сказать, что тащить внеочередные наряды такое веселое занятие. Ну да сам дурак. И что это на него нашло? Куда горше пришлось со старшим братом. Не гляди, что разница всего-то год. Он старший, и весь тут сказ. И по поводу блажи Агапа Дмитрий высказался однозначно. Нечего ерундой маяться.
И плевать, что жалованье там выше. В разведку и лешаки записывались минимум на пять лет. И жениться в течение этого срока им было запрещено. А вот сгинуть там проще простого. Поговаривают, как швед в Новгород припожаловал, так и полковые разведчики начали хаживать к нему в гости. Да только те не больно-то и рады. А потому встречали горячо, свинцом да сталью.
Ладно еще идти служить в дружину. Тут и выбора, по сути, нет, и дело это в прибыток обернется. Потому как жалованье солдату полагалось нешуточное. И всего-то слить бочку пота. Чай, в поле и поболее надрываться приходилось. А вот так, костлявую дразнить Шалишь!..
В первый же день, как пересекли псковскую границу, их всех провели через две палатки, над которыми развевались белые флаги с красными православными крестами. Отдельно баб и мужиков. Там оказались лекари, которые заставили всех без исключения раздеться.
Убедившись, что никто не принес никакую болячку, всем сделали прививку. Оно, конечно, народ не желал ничего делать. Но разговор был коротким. Либо прививаешься от оспы и получаешь двадцать пять копеек. Либо вот тебе Бог, а вот порог. Угу. После того как наблюдали столбы дыма от сгоревших деревенек да наслушались рассказов беглецов, возвращаться особого желания не возникло.
Вот только, как выяснилось, это еще не все. Всяк мужик от восемнадцати и до сорока годочков должен записываться в солдаты. Поначалу-то народ наотрез отказался. Но доводы опять были весьма убедительные. Солдат брали на полный котловой и имущественный кошт. А кроме того, выплачивалось годовое жалованье в размере десяти рублей восьмидесяти копеек.
Большая сумма для крестьянской семьи. Да что там огромная. Не всякий земельный надел мог принести такую прибыль. На такие деньги семья могла прожить год, не испытывая нужды.
Опять же, близких никто не собирался выбрасывать на улицу. Всем предоставлялся дом с огородом. Выделялись клин пахотной земли, сенокос, выпас, инвентарь, лошадь, семена и корова. Не бесплатно, само собой. Но выплатить ту задолженность можно в рассрочку, за несколько лет. И служба в дружине хорошее в том подспорье.
Поползли разговоры о том, что их хотят загнать в долги и похолопить. Но людишки боярина не дремали. Ходили, разъясняли, что это не так. Мол, есть солдатское жалованье, которое легко покроет проживание семьи в течение года. Инвентарь и лошадь с семенами можно не брать. Ну проживут близкие как-нибудь год на служилую деньгу. А там и хозяин вернется.
Да только глупость это все. В Пскове нынче житье совсем иное. В свою пору можно землицу пахать, а в межсезонье отхожим промыслом пробавляться. Они-то, чай, теперь не новгородцы. Стало быть, могут болотную руду добывать и сдавать на плавильный завод. Тем приработком уж сколько крестьянских семей из кабалы вынулось.
Сноски
1
Имеется в виду на буксире. Здесь и далее примеч. авт.
2
В иерархии иезуитов четвертая по значимости должность после генерала, генерального ассистента и регионального ассистента. Согласно некоторым источникам, в Речи Посполитой на тот момент было настолько велико влияние иезуитов, что ее едва не выделили в отдельную провинцию. В данном же случае имеет место допущение автора.