Так прошли целых две недели, они были насыщенны знакомствами с новыми людьми, и уже двумя новыми выплатами господина Кардинала. На данном этапе работы я не открыл ничего нового в этом деле, зато загадок становилось все больше и больше. Пока кипела работа над базой данных, я обнаружил несколько несостыковок в датах рождения особенно стареньких профессоров, в том числе у самого Стейта, шести из восьми исчезнувших и четырех их коллег (два заведующих лабораториями, один декан факультета другого вуза и один академик). Так, например, господин Кардинал, по самым новым документам, родился в 1938 году, а в архиве я случайно наткнулся на старые книги учета, где некоторый Стейт 1908 года рождения, будучи старшим научным сотрудников в 1941 году получал реагенты для выполнения государственного задания. Это могло бы быть нелепым совпадением, но подпись была очень похожей на подпись самого господина Кардинала. Примерно по тем же методикам я определял возраст некоторых сотрудников, которые пропали за последние два года, и обнаружил, что средний их возраст составляет 117 лет. Для анонимного подтверждения оригинальности документов и подписей я потратил примерно полтора недельного заработка. А еще половину потратил, чтобы заткнуть чересчур любопытного почерковеда, которого удивило нестандартное долголетие мох клиентов.
Несмотря на столь крупные затраты, в деньгах я не нуждался, хоть и снимал далеко не самые дешевые апартаменты в гостинице, что стояла в двух кварталах от НИИ. Можно было бы и ближе, но на такое тактическое расположение повлияли некоторые причины. Во-первых, не хотел открываться коллегам раньше времени, а им резво могло захотеться прогуляться со мной до метро. Ладно, стряхнуть их можно было бы, но было жалко времени. Во-вторых, те семь минут от двери до двери давали возможность подышать свежим воздухом утром и проветрить мозги вечером. Инфраструктура меня также вполне устраивала, прямо напротив гостиницы был магазин продуктов, в пятнадцати минутах ходьбы стоял торговый центр, в соседнем зданиичастная клиника, где я успешно завел себе небольшую страховку (я не собирался надолго оставаться в столице, просто специфика работы детектива подразумевала возможные простуды от долгих ночных наблюдений, царапины от лазанья по подвалам, аллергии на пыль в старых архивах и, чем черт не шутит, колото-резанные и огнестрельные раны). Мои апартаменты представляли собой небольшую спальную комнату, по большей части занятую огромной кроватью, просторную столовую, совмещенную с кухней, санузел, прихожую, в которой стоял шкаф, вмещающий всю мою верхнюю одежду, и просторную гардеробную, размером с половину спальни, из которой я сделал себе кабинет со столом, ноутбуком, принтером, белой доской и стенами, полностью залепленными вырезками моих собственных распечаток А4. Придется платить за продырявленные булавками обои и поцарапанный белой доской ламинат. В гардеробной я убирался сам, заранее попросив уборщицу там не лазить, так что мои секреты были под замком в буквальном смысле. В гостинице был и бассейн, и тренажерный зал, так что я избрал самый легкий вариант для отвлечения внимания от работы.
Смущало меня только то, что расследование по делу Кардинала двигалось уж больно медленно, о чем я и сообщил ему за утренней чашечкой кофе у меня дома в воскресенье.
Господин Кардинал, я уже две недели под прикрытием в институте!
Вам все нравится? Как с Вами обходятся? Никто не связывает Вам руки?
Нет-нет, не переживайте, это мои проблемы. Не надо Вас лишний раз впутывать. Только расследование медленно движется.
Скажите, пожалуйста, мистер Крит, за что я Вам плачу? четно говоря, от такого вопроса я напрочь потерял дар речи. Не за то, чтобы Вы, словно оголтелый полицай бегали по институту и проводили расследование у всех на виду. Когда я Вас приглашал, я осознавал, что Вы можете задержаться тут на несколько месяцев. Так что, не переживайте понапрасну, работайте в своем темпе, разгадывайте Ваши загадки. А я Вас, пожалуй, похвалю, мисс Райд очень лестно отозвалась о Вашей работе. в его голосе звучала неприкрытая ирония.
Спасибо, я постараюсь оправдать Ваше доверие. в тон ответил я.
Вот и славно, а мне пора по делам, дорогой Тобиас! Кардинал не без труда выбрался из мягкого кресла, подобрал свою трость и двинулся по направлению к двери. У Вас очень миленько в номере, как называется этот стиль?
Господин Кардинал, а сколько Вам лет, если не секрет?
Дорогой Тобиас, мне приятны Ваши слова! Даже если такой проницательный человек, как Вы, не можете определить мой возраст, значит не зря я правильно питаюсь и соблюдаю режим сна! Стейт хохотнул, развернулся и скрылся за дверью, а через пару секунд бодрые удары палкой о кафель уже звучали на другом конце коридора.
Глава 3. Утро вечера мудренее, но не откровеннее.
Даже в самом маленьком городе можно заблудиться. Даже в самом мелком море легко утонуть. Даже в самом плохом настроении найдется друг, который развеселит тебя. В самую темную ночь загорится хоть один фонарь. А в самый светлый деньнабежит тень.
После того завтрака с господином Кардиналом дела мои пошли по совсем уж странному пути. Ответил на мой прямой вопрос он очень туманно, что практически полностью подтвердило мои опасения. Для самого себя, в клоне базы данных, я отметил те даты рождения, которые обнаружились мною в официальных документах (Боже храни бюрократию государственных учреждений, но не могло же господину Кардиналу, который выглядел на восемьдесят с хвостиком, быть сто двенадцать лет?!). Я твердо решил игнорировать факт беспричинного долголетия профессуры университета и начал копать в сторону виновников исчезновения. Для начала я проверил все передвижения великовозрастных коллег пропавших. Благо, что это было довольно простоэлектронные проездные билеты на метро и наземный транспорт не показали никакой подозрительной активности каждого из них. Собственно, как и практически всех сотрудников НИИ, кто ездит на общественном транспорте. Для столь сложного и наверняка уголовно-наказуемого вмешательства в данные карт и личную жизнь граждан мне пришлось вызвонить своего штатного хакера Джимми из агентства, который поселился в моих апартаментах аж на целую неделю, чем нарушал мое душевное спокойствие. Как только я смог его выпроводить, сразу сел писать отчет для Кардинала.
«09 августа 2020 года. Не зафиксировано подозрительной активности сотрудников, пользующихся общественным транспортом за последние 12 мес. Обращал внимание на дни, когда, предположительно, исчезали Ваши коллеги. Попробую сделать аналогичное исследование по личным данным, это дорого, но в рамках Ваших дотаций. Если появится какая-то информация, то по сразу сообщу Вам. Тоби»
Естественно, личные данные я уже проверил. Тот же Джимми пробрался в базы сотовых операторов и проверил активность всех личных номеров, которые я смог собрать у всех сотрудников. В общем и частном, будь от этого хоть какой-то толк, то я бы сразу сообщил Кардиналу. Причина моих утаек состояла в том, что в словах Стейта, иногда, очень редко, вместе междометия «я» вставало неопределенное «мы». Можно было бы сослаться на академическую привычку, когда во время выступлений говорят не «я изучил, мое исследование», а «мы изучили, наше исследование». А можно было подумать, что он постоянно совещается со своими таинственными друзьями из «клуба долгожителей». Дальнейшее поведение Кардинала (или его друзей) могло бы навести на определенные мысли. Я не сильно надеялся на благоприятный исход моей подрывной идеи, так что спокойно продолжал исследования.
Каждый день мимо меня проходили толпы народа, кто в белых лабораторных халатах, кто в замызганных робах, а кто в обычной повседневной одежде. С каждым днем я все больше и больше знакомился с коллективом всего института. Административный этаж был не самым запоминающимся, кроме относительно молодого директора с выдающимся вторым подбородком и значительным брюшком, своими сверстниками я мог назвать максимум трех человек: мою коллегу Кристи и двух секретарш директора. На исследовательских этажах, где изучали разные проявления химии, в которых я был не силен, работали сотрудники совсем уж разного возраста. Здесь можно было встретить и согнутого в три погибели старика-академика, который полностью соответствовал своему 97-летнему возрасту, и импозантного профессора в хорошем, хоть и недорогом, костюме (по некоторым данным он был старше своего возраста лет на 50 минимум), и молодых женщин, которые всеми правдами и неправдами пытались обучить нерадивых студентов, и парней-лаборантов, с крутым видом расхаживающих по лестнице с сигареткой в зубах. И со всеми быстро получалось разговориться, люди здесь искали возможности поделиться позитивом. Так что, к середине августа, в пятницу вечером, я вовсю пил пиво в странной компании из института, которая включала двух старших лаборантов лет двадцати шести, пару научных сотрудниц по тридцать лет каждой, и даже одного заведующего лаборатории сорока одного года от роду. Мы веселились и смеялись под аккомпанемент звона бокалов. Смеялись, пока я не затронул тему, которая меня интересовала куда больше, чем «забавные случаи с аргоном в лаборатории органического синтеза». И повисла тишина. Вокруг нашего столика, будто воздвигли купол из звуконепроницаемого стекла.