Сухогруз «Милка» относился к той же серии, что и корабли, на которых нас перевозили из одного театра боевых действий в другой. Здоровенные суда, вмещавшие тысячи солдат и десятки единиц бронетехники или артиллерийских орудий, имели высокую осадку и могли подходить достаточно близко к берегу. Нередко нам приходилось высаживаться прямо с них на занятое неприятелем побережье.
Пока мы шли к пирсу, здоровяк-полугигант отстал, присоединившись к внушительной толпе докеров, отиравшихся неподалёку. На пирсе перед кораблём дежурили несколько неприветливого вида матросов совсем не веспанской наружности. Крепкие ребята со светлой кожей, одетые в моряцкие робы и кепи, под которым видны были стриженые виски и затылки. Ни одного брюнета среди моряков не было.
Держитесь ближе ко мне, сказал мне Вальдфогель, сойдёте за моего заместителя. С этими громилами из профсоюза у вас ничего общего.
Я кивнул, не став спорить с чиновником по пустякам. В конце концов, он меня нанялему виднее.
Матросы, отработанным начальственным тоном процедил Вальдфогель, когда мы приблизились к пирсу, я должен немедленно видеть капитана. Дело срочное.
Что за дело? словно из вечерних теней соткался невысокого роста веспанец в чем-то похожем на флотский мундир со споротыми знаками различия. Вы не имеете права доступа на корабль и на пирсздесь уже суверенная территория Веспаны.
По какому такому праву? рыкнул председатель профсоюза, не привыкший, что в его порту может быть ещё чья-то территории.
По праву вдоль борта, тут же нашёлся веспанец. Двадцать метров от борта корабля считаются территорией государства, под чьим флагом он ходит.
Отлично знавший это Вальдфогель кивнул и жестом успокоил хотевшего уже вступить в конфронтацию председателя.
Мы не нарушаем ваших прав, сказал чиновник, однако здесь у меня предписание о срочной проверке вашего корабля. Он протянул веспанцу бумагу с парой гербовых печатей. Прошу обратить внимание на печать надзорной коллегии и отметку инспектора о срочности. Я не имею права уйти отсюда, не поднявшись на борт вашей «Милки» и не осмотрев её самым тщательным образом.
Это невозможно, покачал головой веспанец, на лице которого было написано искреннее сожаление. Капитан уже спит, и будить его никто не станет. А без него никто не пустит вас на борт, какие бы бумаги вы не предъявляли.
Сегодня с самого утра распогодилось, однако ближе к вечеру резкий, порывистый ветер нагнал тучи, и я ждал нового дождя. Вот только тот не спешил проливаться нам на головы. Вместо дождя в небе зарождалась сухая грозато и дело тучи освещали ветвистые молнии и гремел пока ещё тихий гром.
Нет проблем, улыбнулся Вальдфогель, нам же проще, верно? Он убрал в портфель одну бумагу и вынул вторую, протянул её веспанцу. Завизируйте письменный отказ от проверки и осмотра у вахтенного офицера или подпишите сами, если вы сейчас старший офицер на борту «Милки», и мы тут же уберёмся восвояси.
Я буквально слышал, как скрипят зубы у председателя профсоюза докеров, и улыбался про себя. Всё-таки тот ничего не смыслит в бюрократии, хоть и забрался так высоко. А вот Вальдфогель отлично умеет играть на этом поле.
Всенепременно, снова улыбнулся веспанец и передал бумагу одному из матросов. Тот без лишних слов отправился искать вахтенного офицера.
Ждать офицера долго не пришлось. Лишь пару раз в небе сверкнули молнии, да чуть громче, чем раньше забормотал гром. Вахтенный офицер, также оказавшийся веспанцем, явился в сопровождении эльфа такой высокомерной наружности, будто он был принцем крови, снизошедшим до общения с простыми смертными.
На каком основании вы хотите провести осмотр корабля? тут же перешёл в наступление офицер.
На основании жалобы, поступившей на твоё грёбаное корыто! взревел председатель профсоюза. Ты считаешь, что имеешь право нанимать мальчишек в моём порту и убивать их! Да если бы не эти чинуши!..
Успокойтесь, осадил его Вальдфогель, председатель злобно засопел, однако больше не рвался в драку.
Никаких детей на нашем корабле никогда не было, вскинул руки вахтенный офицер. Это какая-то ошибка. Мы не нанимали никого из местных.
Вот давайте и проверим этот факт, улыбнулся Вальдфогель.
Проверишь ты, как же! снова завёлся председатель. Детки давно уже тю-тю, на дне морском! Ничего ты уже не найдёшь, чинуша! Поздно припёрся!
Словно аккомпанируя его словам, в небе прозвучал первый по-настоящему громкий раскат грома. Гроза приближалась.
А те люди, указал офицер нам за спину на трущихся неподалёку от пирса крепких докеров, они тоже пришли осматривать наш корабль?
Это неравнодушные подданные, родители предположительно пропавших на вашем корабле детей. Они не нарушат закона и тому порукой присутствие здесь представителей профсоюза работников порта.
Как удобно, усмехнулся вахтенный офицер, и главное, как удачно разыграно, словно по нотам. Он обернулся к молчавшему всю дорогу эльфу. Боюсь, что у них и в самом деле есть право осмотреть корабль.
Подпишите бумажку, и пускай убираются отсюда, процедил эльф, почти не разжимая губ.
Вы не разбираетесь в бюрократии, увы, покачал головой офицер. За дело взялась надзорная коллегия, а это очень серьёзно. Подпишем эту, как вы выразились бумажку, и развяжем руки вот этому господину. К утру здесь будет рота жандармов и человек с таким предписанием о досмотре, что мы вынуждены будем пустить его на борт.
Тогда заканчивайте этот фарс, поджал эльф губы ещё сильнее, хотя мне казалось, что это уже невозможно, они и так у него от едва скрываемого гнева превратились в тоненькую ниточку.
Снова грянул уже во всю силу громи офицер обернулся к нам.
Видят святые, вздохнул он, я не хотел этого.
И началось!
Есть такие секунды, которые тянутся вечностьи это не преувеличение и не идиотизм в духе «остановись, мгновенье, ты прекрасно». Я не говорю о первом поцелуе, свидании с любимой или даже оргазме, ну и всякой прочей половой чепухе. Я говорю сейчас о замершей секундной стрелке в тишине, воцаряющейся после завершения артобстрела. Когда снаряды перестают рвать землю на куски и над перепаханным сталью полем между нашими и вражескими траншеями повисает удивительное безмолвие. Ты смотришь на циферблат наручных часов, следишь за секундной стрелкой, а она, слово издеваясь над тобой, почти останавливается. Ведь когда она достигнет отметки с цифрой «XII», тишину разорвёт пронзительный визг сотен свистков, один из которых наливается свинцом в твоей правой руке.
Но эта вечность имеет свой конецстрелка пересекает цифру XII, и начинается. И вот что удивительно, у меня из памяти начисто пропадает целый кусок. Я никогда не мог запомнить, как выбираюсь из траншей впереди своих солдат, как бегу на огонь вражеских орудий и пулемётов, как рядом падают первые раненные и убитые. Я всегда находил себя в каком-нибудь укрытии, обычно в воронке или за остовом разбитой бронемашины, пытающимся продышаться и понять, где я нахожусь и что вообще вокруг меня происходит.
Вот и сейчас всё случилось точно так же, как на фронте или в проклятом городке Отравилль. Я пришёл в себя, сгорбившись за литым кнехтом. Судя по полегчавшим пистолетам, я успел выпустить из обоих по половине магазина. Рискнув высунуться из-за кнехта, о который то и дело звенели пули, я увидел отступающих по сходням матросов, палящих из непривычного вида пистолет-пулемётов. Они буквально заливали всё пространство перед собой свинцом. Оба веспанца валялись на грязной земле пирса мёртвымив них успели сделать с десяток дыр, прежде чем они схватились за оружие. А вот эльфа нигде видно не было, однако я смутно помнил, что в ту самую растянувшуюся на вечность секунду он пропал во вспышке магического огня.
Решив, что не зря рискую, я выпустил в лигистовтеперь никакого сомнения в том, кем были матросы «Милки» не оставалосьвсе оставшиеся в обоих пистолетах патроны. Вряд ли попал хоть в кого-то, зато отвлёк, давая шанс вооружённым докерам и кавдорцам атаковать в полную силу. Я даже не ожидал, что матросы, попросту не обращавшие на меня внимания, вдруг обрушат на кнехт, за которым я сидел, всю свою огневую мощь. Их угловатые пистолет-пулемёты буквально залили всё пространство вокруг меня свинцом. Пули звенели о кнехт, прошивали полы плаща, превращая их в решето, и я сразу понял, в чём причина их неистовства.