Решительно откинула одеяло и босиком пошлёпала по холодному полу, направляясь к стулу, на котором бросила одежду, выудила сотовый и, приплясывая от сырости, набрала русалку.
Забава, у вас там всё в порядке?
Блин, достала! раздражённо ответила та, и челюсть моя отвисла: с чего бы она такая взвинченная? Всё хорошо, Мара! Не звони больше Если случится что, сама наберу.
Раздались короткие гудки, я изумлённо посмотрела на телефон: пирожных что ли объелась? С чего такая злая? Отвлекла от процесса самолюбования? Но, если верить словам Даньи, в Тремдише по ночам не принято шататься. Пожала плечами и положила сотовый на стол. Обхватила себя и потёрла плечи, холодно! да прыжками вернулась в кровать.
Накрылась одеялом с головой и, пытаясь забыть о чудовищном балдахине, зажмурилась. Но шло время, а сон всё не приходил, в голове постоянно крутились мысли о незнакомце с розами. Может он действительно направлялся к своей девушке, а мне просто подурнело от голода? Да так, что не заметила, как схватила кошку
Застонала и, откинув одеяло, заметила в темноте противоположной стены едва контур низкой дверцы. Заинтересованно приподнялась: тут есть запасной выход? Или это кладовка? Выскользнула из постели и быстро приблизилась, но дверь оказалась заперта. Несколько раз подёргала за ручку и, смирившись, побрела обратно. В животе заурчало, и я замерла около стула с одеждой. Нет, так не пойдёт! Это Лежик думает, что девушке на ужин должно хватить одной котлеты и ложки салата, я же наверняка заснуть не могу от голода!
Быстро оделась и выскочила за дверь, на цыпочках прокралась мимо двери брата и понеслась в сторону столовой, молясь, чтобы они не успели выбросить заказанную мной еду. В щели приоткрытой двери мягко золотился свет, и я прибавила скорости, как вдруг услышала голос брата:
Ну, за любовь!
Раздался звон стекла, и я поспешно затормозила у самой двери, гневно глядя на брата, который в этот самый момент опустошал бокал вина. По спине поползли мурашки: инкубу нельзя пить, иначе к утру вся гостиница станет его местным гаремом! Зло прошипела:
Ах ты стервец! И, закатывая рукава, шагнула в столовую.
Странно это слышать!
Сердце замерло, тело напряглось, я быстро прижалась к стене, молясь, чтобы Генрих меня не заметил. Почему он всё ещё в столовой? Ладно Лежка, по ночам его порой тянет на спиртное, но что здесь делает инститор, который вообще не пьёт? Хлопнула себя по лбу: так свободных комнат оставалось лишь две, и мы с братом заняли обе. Осторожно вытянула шею, рассматривая множество тарелок на столе, невольно сглотнула.
Ты не веришь в любовь? покачивая в пальцах пустой бокал, икнул Лежик.
Почему же? Генрих слегка приподнял брови и криво усмехнулся: Я не верю в любовь инкуба. Ты напоминаешь петуха, который топчет всех кур подряд И это, по-твоему, любовь?
Лежик откинул голову и рассмеялся, его чёрные волосы изящно скользнули по плечам.
Думал, я обижусь? весело спросил он. Затем смех оборвался, инкуб серьёзно посмотрел на инститора. Любовь это прежде всего забота. Вот ты сравнил меня с петухом, и отчасти это верно. Петух защищает курятник!
Собака тоже сторожит курятник, саркастично фыркнул Генрих. Как и самого петуха Что же ты не называешь это любовью? Забота? Это просто чувство долга! Хотя, надо отдать тебе должное, ты единственный инкуб, у которого я встретил это чувство.
Рот наполнился слюной: я бы сейчас не отказалась от курочки жареной! А эти два идиота болтают о всякой ерунде, перекрыв мне путь к нормальному ужину! Что же делать? Отступила от двери, размышляя, можно ли попасть на кухню через окно. А Лежка пусть пьёт! Инститор не допустит, чтобы он наделал глупостей. Тихонько двинулась к выходу из гостиницы, но услышала голос брата:
А что ты называешь любовью?
Замерла на месте. Сердце загрохотало так, что прижала руки к груди, боясь, что его стук будет слышен даже в столовой.
Любовь, медленно произнёс Генрих, и от его горького тона защипало глаза. Услышала глубокий вздох и невольно прижалась к двери, чтобы не пропустить ни слова. Пытка страшнее любой из тех, которые я изучал в Краморе. Когда не вижу её, такое чувство, словно меня наизнанку выворачивают, а когда вижугрудь взрывается, мозги затуманиваются Злюсь и раздражаюсь по любому поводу. Да и без повода тоже!
Я даже подпрыгнула от избытка чувств: ладони вспотели, а из груди со свистом вырвался выдох: да-да! Генрих постоянно при мне злится! А если не раздражается, то либо подначивает, либо ёрничает. Уже весь мозг себе сломала, пытаясь понять, как общаться с инститором.
Это не любовь, услышала я насмешливый голос брата. Эта пытка называетсявоздержание! Когда мои жёны злятся и устраивают мне секс-игнор, я уже через сутки ощущаю себя так, как ты расписал
С одной лишь существенной разницей, жёстко перебил его Генрих. Мара для меня единственная! Я прижала ладони к губам. Ноги внезапно стали ватными, и я слабо опустилась на колени, да прижалась разгорячённым лбом к прохладному косяку. А она мучает меня: то поманит, то оттолкнёт! Уже ничего не понимаю! Но одна мысль о том, что ведьма играет со мной, режет больнее меча.
Хм, отозвался инкуб. А как часто ты говоришь это Маре?
Что? раздражённо отозвался инститор. Что она для менясущее наказание? Да каждый раз, как вижу!
Я услышала смешок инкуба.
А лучше бы говорил, что она любимая и единственная! Больше пользыменьше игр.
Сердце сладко замерло, затем заколотилось быстро-быстро. Хотелось ворваться в столовую и броситься на шею инститору, но не менее сильно хотелось убежать и забиться в самый тёмный уголок гостиницы. Ответа Генриха ждала с таким нетерпением, что тело затряслось от напряжения.
Я и говорил, устало отозвался инститор.
Сколько раз? педантично уточнил Лежик. Готов поспорить, что это было раз ну, максимум, два!
Ну да, удивлённо ответил Генрих. А зачем больше?
Инкуб рассмеялся и покровительственным тоном проговорил:
Женщины хотят это слушать постоянно! Фишка в том, что если ты не твердишь, что любишь, сразу начинают сомневаться во всём на свете: в тебе, в себе, в ваших отношениях. Могут свести себя с ума всеми этими мыслями. Признания вселяют уверенность, и тогда игры уже не нужны Ты словно неофит, честное слово!
Это мои первые отношения, нехотя буркнул Генрих.
А как же Аноли? удивился Лежик. Она же была твоей невестой
А её девственность досталась тебе, холодно рассмеялся Генрих. Живи ты в Краморе, вас тут же поженили бы!
Неужели в Краморе секс автоматически означает свадьбу? растерянно покачал головой инкуб.
Ну, если по правилам: сначала свадьба, потом секс. Конечно, бывает и наоборот, но в таком случае хранители могут наказать временным отстранением. Традиции инститоров незыблемы
Погоди, растерянно перебил его Лежик. В агентстве ты тоже говорил о традициях. Генрих, ты что девственник?!
Я икнула и нервно хихикнула: девственник?! Это Генрих-то? Да вспомнить только какие слова он говорил, как измывался Как целовал! Брат сморозил глупость. Но в столовой было тихо, и по спине поползли мурашки: так это что, правда?!
Поднялась и, держась за стену, медленно отступила от двери. Надо валить, пока меня не обнаружили! И так услышала больше, чем должна. В спину что-то больно ткнуло, и я подпрыгнула от неожиданности, раздался гром металла и звон стекла, кто-то тоненько взвизгнул, и по моим плечам растеклось нечто горячее и липкое. Испуганно бросилась вперёд, и свет столовой ослепил меня, в спину понеслись ругательства.
Мара? взволнованно вскочил Лежик.
Что с тобой? звенящим голосом спросил враз побледневший Генрих.
Я посмотрела на свои руки и вздрогнула: они были в крови! Кровь была везде: на плечах, одежде, тягучими каплями она оседала на пол а голову кружил сладкий ягодный аромат. Хмыкнув, лизнула пальцы и скорчилась от приторного вкуса.
Это кисель? воскликнула я и простонала: Фу! Я вся в этой гадости!
Лежик схватился за сердце и театрально выдохнул:
Напугала!
Генрих двинулся ко мне:
Что произошло? Я думал, ты уже спишь. Что ты здесь делаешь?