Где-то в этом огромном и в значительной степени пустующем куске космоса перезаряженная оружейная платформа Тар-Айим отправилась на поиски инструкций. Охота на тех, кто это сделал. То, что таких больше нигде не было, было недостаточным, чтобы отбить у него охоту искать. Таков был путь машинного разума. Разум, с которым ему каким-то образом снова пришлось установить контакт. Разум его надо было как-то уговорить.
Это будет трудная задача, если он и дальше будет с трудом убеждать себя в том, что предприятие, которым он занимается , не имеет даже малейших шансов на успех.
Применительно к большинству людей выражение «непредубежденность» было просто риторическим. С Флинксом не так. На самом деле, большую часть своей жизни он молился о том, чтобы у него была закрытая дверь . Периодически и бесконтрольно подвергаясь эмоциям всех и каждого разумного вокруг него, он угрожал утонуть в море чувств и ощущений всякий раз, когда посещал развитый мир. Чувства нахлынули на него бесконечными волнами восторга, отчаяния, надежды, раскаяния, гнева, любви и всего, что между ними. С каждым годом он, казалось, становился все более чувствительным, более внимательным к этим внутренним выражениям мыслящих существ. Не так давно он неожиданно приобрел способность проецировать, а также получать эмоции. Эта способность оказалась полезной в его поисках правды о своем происхождении, а также в побеге от тех, кто намеревался причинить ему вред.
Тем не менее, несмотря на все его растущие навыки, ему еще предстояло научиться ими владеть. Определённый их непостоянством, он давно решил, что они могут навсегда выйти из-под его контроля. Это не помешало ему попробовать. Не только потому, что необузданный Талант был гораздо менее полезен, чем тот, которым можно было управлять, но и потому, что сильные головные боли, от которых он страдал с подросткового возраста, продолжали становиться все более частыми и сильными. Его способность может быть его спасителем, а также миллиардами других разумных существ. Это также может убить его. У него не было выбора, кроме как продолжать бороться с этим и с тем, кем он был, потому что он был особенным.
Он бы отказался от всего, лишь бы быть нормальным.
Почувствовав меланхолию своего хозяина, Пип поднялась с места, лежащего на его плече, и горловое гудение ее крыльев было громче, чем фоновая музыка, которую играл Учитель. Дважды обогнув его, она уселась на другом плече, плотно сжав крылья на своем стройном, ярко раскрашенном теле. Обхватив его затылок, она нежно и ласково сжала его, пытаясь успокоить. Подняв левую руку, он рассеянно погладил ее по затылку. Маленькие прищуренные глазки удовлетворенно закрылись. Аласпинские минидраги не мурлыкали, но сила эмпатической связи между ним и его чешуйчатым компаньоном сумела передать что-то вроде эмоционального эквивалента.
Откинувшись на спинку командного кресла, Флинкс закрыл глаза и попытался еще больше открыть свой уникальный разум, чтобы потянуться наружу во всех направлениях. Хотя он мог легко определить цель, которую искал, он не мог с точностью определить точную природу того, что он искал . Но , как ласковая рука красивой женщины, он узнает ее, когда почувствует. Все дальше, дальше, подальше от корабля, подальше от себя, искал он. Его поле восприятия было расширяющимся воздушным шаром. Но как бы он ни расслаблялся, даже с помощью Пипа он ничего не почувствовал. Только пустота.
Время от времени, когда Учитель продвигался вперед через дальние пределы Содружества, его Талант щекотал искры разума. Вспышка чувств далекого Типендемоса, а затем более сильные всплески эмоций Альмаджи. Затем снова пустота, когда он покинул область развитых систем и помчался через космос-плюс к Мору.
В этой обширной части Рукава Стрельца были миры, которые когда- то были обитаемы , и миры, которые все еще пригодны для жизни. Без сомнения , когда-нибудь, когда население людей и транксов продолжит увеличиваться во всех направлениях, эти миры снова зазвучат голосами разума. Но ненадолго. Само Содружество включало в себя огромную часть космоса, изобилующую сотнями миров, которые еще предстоит заселить или хотя бы исследовать роботизированными зондами. Какими бы заманчивыми ни были древние миры Мора, придется подождать.
В поисках тех, кто ее построил, блуждающая оружейная платформа Тар-Айым будет иметь сотни квадратных парсеков, по которым можно бродить, не встречая никакой разумной жизни. Вступить в контакт с чем-либо в таком огромном пространстве казалось невозможным. Что побудило Флинкса попробовать, так это мольбы тех, кто был мудрее его самого. Это, а также тот факт, что не раз в своей короткой жизни он уже достиг невозможного.
Приняв более или менее твердое решение хотя бы предпринять попытку поиска, последнее, чего он ожидал, входя в Мор,это того, что его собственный корабль временно отменит его решение.
Он отдыхал, как это часто случалось, в центральной гостиной. С его податливыми водопадами и прудом, его фонтаном, из которого тяжелая вода стекала вниз, а легкая вода поднималась вверх в виде декоративных пузырей, это была самая расслабляющая часть уникального судна. Родом из многих миров, буйная зелень, которая теперь заполнила каждый уголок тщательно ухоженного зала, наполняла его чудесными ароматами и дополнительным кислородом. Конечно, он мог бы добиться подобного эффекта, просто направив разум корабля на изменение состава внутренней атмосферы. Но у искусственно регенерированного кислорода отсутствовали тонкие запахи, сопровождающие воздух, выдыхаемый растущими существами. Простое лежание среди проточной воды и миниатюрного леса помогало ему расслабиться и позволяло его разуму блуждать без беспокойства и головных болей. Зеленый, подумал он, полезен для души.
Неподалеку Пип гнался за чем-то в кустах. Это было безвредно, иначе его бы не было на борту корабля. Это также было ограничено зоной отдыха. Погоня за такими безобидными кусочками декоративной амбулаторной жизни давала ей занятие.
В отличие от меня, подумал он.
"Существует проблема."
С неохотой он оторвался от мечтаний о теплых пляжах недавно посещенного мира и страстной компании, которую он там держал. «Если вы пытаетесь удивить меня откровением, вам нужно выбрать менее повторяющуюся тему».
Не обращая внимания на цинизм, Учитель продолжил. «Ты не единственный, кто страдает от стресса, Филип Линкс».
Нахмурившись, он перевернулся на поддерживающий шезлонг. «Не говорите мне, что у вас проблемы с психикой. Это должно быть моей областью знаний».
«Механика, какой бы сложной она ни была, к счастью, невосприимчива к таким периодическим когнитивным язвам. Моя текущая ситуация связана со стрессом чисто физического характера. Это не делает его менее серьезным или требующим внимания. Наоборот."
Слегка встревоженный, Флинкс выпрямился и отложил в сторону свой холодный напиток. «Вы знаете, как я ненавижу недосказанность. Скажи мне прямо: что случилось?»
Мы много путешествовали вместе, Флинкс. Все это время я старался защищать вас и заботиться о вас, насколько это было возможно, согласно программе, заложенной во мне моими строителями».
«И
замечательная работа, которую вы проделали. Флинкс неуверенно ждал, что же произойдет.
«Мы пересекали и пересекали огромные участки космоса. Благодаря уникальной адаптации технологии KK-drive, эксклюзивной для моей системы привода, я смог садиться на миры и луны, которые в противном случае потребовали бы посещения обычным способом, с помощью суборбитального шаттла. Ради тебя я бежал и сражался.
«Теперь внутренние датчики обнаружили тревожное ухудшение состояния некоторых частей моего макияжа. Эти надо ремонтировать . Я боюсь, что продолжение нашего нынешнего курса и поиска без учета этих потребностей может привести к структурному отказу, в конечном итоге катастрофического характера».
Флинкс знал, о чем говорил корабль. Звездолеты с КК не разваливались медленно, не изнашивались, как древние морские корабли. Биты и детали не отслаивались снаружи, обнажая зазоры и трещины, и по-прежнему остаются функциональными. Лодки, путешествующие по жидким океанам, могли выдержать такие повреждения и продолжать функционировать. Так же как и транспортные средства, путешествующие по суше. Но звездолет нужно было поддерживать в целости и сохранности, иначе он полностью распадется. Несмотря на вымученные метафоры, в космосе не было золотой середины, что, без сомнения, мог подтвердить обреченный экипаж знаменитого погибшего «Карриона».