«Ночная смена? промелькнула мысль у Эдвина. Или хронический алкоголизм? Какие есть еще варианты того, почему взрослые и на вид здоровые мужики так накидываются с самого утра?»
Доброе утро, госпожа Тилли! уже вслух обратился он к хозяйке заведения женщине лет сорока, невысокой, но весьма широкой в кости, а потому представляющейся довольно крупной.
О, привет, Эдвин! По круглому румяному лицу госпожи Тилли расплылась самая широкая улыбка, которую человек имеет счастье увидеть за всю свою жизнь. Хвастливый рыбак и то не сумеет так далеко развести руки, как могут растянуться губы, глаза и щеки этой женщины.
Мама сказала, у вас есть для нее какие-то вещи
Да-да, конечно! Они в подсобке. Пошли, я тебя проведу.
Под «вещами» подразумевался средних размеров деревянный ящик довольно тяжелый, как отметил Эдвин, попытавшись его приподнять.
А что там, если не секрет? спросил он трактирщицу.
Да всякое, но в основном различные приправы, специи и прочие вкусовые добавки.
Ясно, сказал Эдвин, получше ухватив свалившийся на его предплечья груз ответственности.
Молодой человек попрощался с госпожой Тилли, которая затем удалилась на кухню, и направился к выходу.
Снова проходя через главный зал, юноша краем уха уловил часть разговора за столиком с пятью мужиками, и ему стало любопытно. То, о чем они говорили, напоминало неплохую историю, а Эдвин любил истории в различных их проявлениях, к тому же речь шла о делах насущных, посему он поставил ящик на соседний стул и, притворившись, что занят какими-то важными делами, связанными с содержимым своей ноши, стал внимать беседе, становившейся все более оживленной.
А я вам говорю: ничего путного из ентой войны для нас не выйдет, настаивал пьянчуга с бородой, полностью закрывавшей шею. Ну помутузим мы с Трипом еще друг дружку пару лет. А тем временем, стало быть, король кладский, будь он неладен, захватит порт ихний, и, считай, весь остров у него в подданстве окажется.
Ну не-е-е-е протянул мужик с левым глазом, заплывшим от полученного, по всей видимости, совсем недавно удара неким тяжелым предметом. Нашенские войска кровушки на войне довольно пролили, столько славных парней полегло. Не верю, будто бы нам за енто ничегошеньки не перепадет.
Хорошо, ежели хотя бы при своем останемся, вставил другой собутыльник загорелый, охрипший и отчего-то напоминающий моряка. Как бы потом не получилось, что наши земли тоже под Кладом оказалися. А че, я б не удивился, при князе-то нашем безалаберном.
Да ясно-понятно, ему ваще все равно, согласился мужик с отвратительным шрамом на щеке. Подкаблучник проклятый, поглоти его хаос! Он же и шагу ступить не могёт без согласия женушки. А та, разумеется, в йинтенресах своего братца Канторией правит.
В чем-чем? переспросил «моряк».
В йинтенресах, повторил тот, что со шрамом. Енто, когда один чего-то желает, а другой, значится, все делает, дабы таковое желание исполнить. Вот и говорят, мол, ентот другой «действует в чужих йинтенресах».
Во-во! подхватил бородач. А кто у Софии-то братец? Кладский король, вон кто! Вот она и муженьку своему, князю нашему, стало быть, велит политику вести в ентих самых кладских йинтенресах, а не в нашенских, канторийских.
Славься, князь! Славься, Кантория! неожиданно прокричал до того смирно сидевший самый молодой и одновременно самый пьяный из собеседников.
Э-э пареньку-то, пожалуй, не стоит более наливать, заметил «моряк».
А я не согласен, решил настоять на своем мужик с подбитым глазом. Ну не может ведь князь вовсе о народе своем позабыть, да и кишка тонка у Сида всю Канторию под себя подмять.
Тонка не тонка, а приграничные земли вроде Купера легко заиметь смогёт, сказал бородач. Думаете, случайно именно сюда румбийские церковники сегодня прибывают?
Так их же из Румбии трипские войска вроде погнали, вспомнил «подбитый глаз». Клирики, кажись, в Клад направляются, а наш городишко просто по пути очутился.
Э, не, возразил бородач. По мне, так Церковь Порядка присматривается потихоньку к новым кладским территориям. Энцпектирует их, так сказать. Не секрет, мол, Магистр с Сидом на короткой ноге. Небось, про Купер они уже меж собою все там порешали. Да и про шахты нашенские в придачу. Енто токмо вон тому хлюпику столичному все нипочем
При этом бородач махнул рукой в сторону интеллигента, сидевшего за дальним столиком.
Точняк, согласился мужик со шрамом. Им тама, в Великом Канторе, ваще до одного места, че с окраинами происходит. Не зря Ясенная губерния все за независимость свою ратует. Зачем им личными барышами делиться со столичной знатью, покуда та давным-давно под Кладом прогнулась. Ведь так и есть? Эй, хлюпик, я к тебе обращаюсь!
Простите, это вы мне? недоуменно спросил интеллигент.
Во-первых, не «вы», а «я», невпопад ответил обладатель шрама. А во-вторых Ты мне не дерзи, понял?
Приношу искренние извинения, если я вас чем-то обидел, попытался интеллигент погасить в зародыше непонятно откуда вообще взявшийся конфликт.
Че-то мне кажется, ты продолжаешь дерзить, последовательно гнул свою линию мужик со шрамом.
Уверяю, у меня и в мыслях не было
Опаньки, он опять дерзит. Не, братцы, вы слышите: ентот столичный прощелыга думает, он тута главный! Я простой рабочий, день и ночь тружусь в поте ентого, как там его лица! А тут мне какой-то вшивый антилегенд дерзить начинает Да я ему щас!..
Да, Ярик, покажи ему! решил подначить товарища бородач.
Э, мужики, может, не стоит ненавязчиво вставил собутыльник с фингалом.
Ты слышал, че он про нас сказал? возразил «моряк».
Господа, я ничего про вас не говорил
Ага! воскликнул бородач. Мы, стало быть, для тебя пустое место!
Вовсе нет
За князя! За Канторию! прокричал молодой выпивоха, и его призыв, очевидно, стал сигналом для перехода к активным действиям. Бородач, «моряк» и именуемый Яриком обладатель шрама медленно, но весьма грозно поднялись со своих мест и направились к столику интеллигента.
«Плохо дело, подумал наблюдавший за разворачивающейся сценой Эдвин. Они ж его сейчас будут бить, и, судя по количеству выпитого, бить довольно сильно. Что же делать? Если вмешаюсь, то и мне крепко достанется. Как бы поступил Бэк? Брат бы точно попытался утихомирить этих пьянчуг. Но он гораздо больше и сильнее по сравнению со мной. А чем мне ответить, если на меня нападут несколько здоровенных мужиков? И все же неправильно оставаться в стороне»
Господа, обратился юноша к пьяницам, давайте не будем устраивать разборки в трактире госпожи Тилли. Особенно в такой день. Какое мнение о куперцах сложится у гостей нашего города?
Слышь, малец, глядя на него, проговорил Ярик. Ты че, тоже дерзить мне удумал?
Эдвин тотчас осознал всю обреченность своего героического порыва. Мужик со шрамом навис над юношей, словно гигантская каменная глыба. У молодого человека оставался лишь один выход: призвать на помощь магию. Он попытался сосредоточиться, но ничего не вышло: слишком сильным было охватившее его волнение.
Тише, Ярик! вдруг остановил собутыльника, уже потиравшего в предвкушении драки кулаки, бородач. Я, кажись, знаю ентого парнишку. Ты ведь Рагнара сынок, не так ли?
Да, ответил Эдвин, удивленный упоминанием имени отца.
Знал я, стало быть, твоего папашку, сказал бородач. Воевали вместе под Громовой крепостью славный был солдат, славный мужик Оставь паренька в покое, Ярик, он из нашенских.
И че? не понял намека человек со шрамом. Ему теперь дерзить позволено?
Я сказал: оставь паренька в покое В голосе бородача прозвучали стальные нотки, свидетельствовавшие о том, что шутки кончились, и если Ярик не успокоится, то рискует заполучить еще один шрам.
К сожалению, Ярик не желал успокаиваться.
Ты че, Бульба, угрожать мне вздумал?! воскликнул он.
Неизвестно, чем бы все обернулось (хотя, скорее всего, без мордобоя бы не обошлось), но со стороны кухни раздался громкий женский возглас:
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...